Глеб Дойников - Пощады никто не желает! Страница 6

Из-за спины командира раздалось осторожное покашливание, оборвавшее его размышления. Резко обернувшись, Такео увидел своего единственного на корабле ровесника и друга, еще со времен войны с Китаем, Даики Сандзе. Тот командовал артиллерией крейсера и теперь, вместо того чтобы, как было приказано, бежать к шлюпкам и спасательным кругам, зачем-то пришел от дальномера в боевую рубку.

— Даики, что ты тут делаешь? Бегом к шлюпкам, тебя что, приказ командира уже не касается?

— Ты меня еще портрет императора пошли спасать, — на правах старого друга и однокашника проворчал Сандзе, при отсутствии посторонних и перед лицом смерти старый приятель позволил себе отбросить чины. — Но это ты хорошо придумал, — молодые рванули как ошпаренные. Теперь и портрет вытащат, да и сами заодно точно спасутся. И как это тебе всегда удается мгновенно придумать, что именно надо делать?

— Сегодня, как видишь, не удалось, — отбросил чины и сам Иосимацу. — Так чего ты тут все же делаешь? Может, пока не поздно, все же к шлюпкам пойдешь?

— Ты что, правда веришь, что их успеют спустить? — хмыкнул в ответ на вопрос капитана лейтенант. — Я думаю, нам осталось минуты три. Вот захотелось провести их в обществе старого друга, за чашкой саке.

— Ну про друга — поверю, но где, интересно, ты сейчас саке найдешь? — На лице Такео появилась улыбка. — Если уж мы не успеваем спустить шлюпки, то до буфета и обратно тебе точно не успеть добежать. А по шлюпкам ты, пожалуй, прав, может, хоть пара потом сама всплывет, если канаты перерубить догадаются, пошел бы ты, распорядился…

— Есть у меня традиция, всегда перед стрельбами или боем беру с собой полную фляжку, — как будто не замечая настойчивых попыток командира отослать его к шлюпкам, невозмутимо продолжал артиллерист. — Во время стрельбы, конечно, ни капли, но вот потом, когда все кончается, не отпраздновать — это прогневать богов… Но в этот раз, вижу, праздновать будет нечего, а боги на нас уже прогневались. — Отхлебнув, Сандзе протянул флягу командиру.

— Вот из-за этого-то ты на флоте выше лейтенанта и не поднялся, — осуждающе покачал головой Иосимацу, но флягу все же с благодарностью принял.

— Просто я давным-давно понял, что хорошего командира корабля из меня все равно не получится, голова не так работает, — выпустил клуб сигаретного дыма Сандзе, невозмутимо глядя на первую волну, перекатившуюся через поручень в носовой части «Токивы», — и решил, что лучше остаться хорошим старшим артиллеристом у тебя на корабле, чем стать плохим командиром своей собственной мелкой посудины.

Спустя пару минут на месте, где ушел под воду первый потопленный в этом сражении корабль, остались только плавающие обломки, головы пытающихся спастись моряков и всплывшая перевернутая шлюпка. Еще спустя четверть часа проходящие мимо русские крейсера, к удивлению японцев, сбросили барахтающимся среди обломков врагам одну складную шлюпку и пару дюжин спасательных кругов.

«Фусо» тоже оказался неудачником. Далеко не единственным, впрочем, как в японском, так и в русском флоте. Первый же 12-дюймовый снаряд, попавший в него, послал его в нокдаун. Взрыв у основания второй трубы повлек за собой неожиданную цепь событий. Кормовая кочегарка, нашпигованная осколками как снаряда, так и трубы, полностью вышла из строя. В результате казематы среднего калибра наполнились смесью дыма из снесенного у основания дымохода и пара из пробитых осколками котлов. Мгновенно угоревшие и ошпаренные артиллеристы вынуждены были не только прекратить огонь — стрелять, не видя цели, не было никакого смысла, но и выбежать из казематов на верхнюю палубу, чтобы элементарно продышаться. Скорость мгновенно упала с 20 до 12 узлов, и новейший броненосец был вынужден беспомощно выкатиться из строя и спрятаться за свою линию. При этом он, подобно бегущему от стрел охотников раненому слоненку, смешал построения и Камимуре, и Того. Починившийся спустя полчаса «Фусо» вернулся в линию, уже позади «Фудзи», только для того, чтобы получить второй нокаут. Старший машинный офицер этого новейшего броненосца Сакаи не успел даже добраться до лазарета, чтобы забинтовать ошпаренную паром при экстренном переключении паропроводов руку. Теперь ему пришлось срочно нестись на корму. На этот раз, после буквально пары попаданий, было повреждено рулевое управление. Десятидюймовый снаряд с «Победы» взорвался в момент проламывания скоса бронепалубы в корме японца. Осколками заклинило рулевую машину, а взрывной волной перекорежило переборки достаточно для того, чтобы румпельное отделение медленно, но верно затопило. Корабль снова, как и полчаса назад, вынесло из линии вправо. Руль смогли, правда, далеко не сразу (сказывалась неопытность команды, которая только пару месяцев назад увидела совершенно не знакомый для себя корабль), поставить прямо. Сакаи при выравнивании пера руля вынужден был ориентироваться на передаваемые голосом с верхней палубы по Цепочке матросов команды «влево» и «вправо». Но ограниченная управляемость корабля машинами, чем его командир Такеноучи занимался в первый раз (в этом тоже потренироваться не успели), не позволяла «Фусо» занять место в строю. Вернее, на броненосце даже подняли сигнал «Возвращаюсь в строй», но, глядя на резкие рыскания «Фусо» на курсе, Того отдал приказ «держаться за линией до восстановления нормального управления». Если бы командующий объединенным флотом владел русским языком, он бы, наверное, добавил — «от греха подальше», — риск столкновения шатающегося, как алкоголик, «Фусо» с другим кораблем был неприемлемо велик. Почти не понеся потерь в артиллерии, вполне боеспособный корабль почти весь бой провел в «своем углу», вернее — за своей боевой линией. Впрочем, это не помешало его артиллеристам нанести русским весьма чувствительный урон.

В контраст ему однотипный «Конго», с тем же, если не худшим, уровнем подготовки команды (часть отпущенного на принятие корабля времени ушла на подгонку и установку «не родного» вооружения), прекрасно вел обстрел «Александра Третьего» и «Ретвизана» и стойко терпел ответный огонь. Несмотря на взрыв в каземате среднего калибра, он продолжал неуклонно идти в голове эскадры в течение почти всего боя. Правда, во второй фазе боя его командир запросил разрешение выйти из боя для починки повреждений, но получил отказ от Камимуры. Поврежденный, но не побежденный «Конго» бесстрашно продолжал следовать за флагманом к своей судьбе…

Флагманом Макарова в этом бою был новейший, только что пришедший с Балтики «Александр Третий». Построенный на русской верфи, улучшенный вариант «Цесаревича», головной корабль серии «Бородино» унаследовал как достоинства своего французского прототипа (хорошая защита, в чем-то даже несколько опередившая время), так и его недостатки. В числе последних главными были башенное расположение артиллерии среднего калибра и чрезмерная валкость корабля. Заложенная в оригинальном проекте склонность к резким кренам, дополненная низко расположенной батареей противоминного калибра, с большими отверстиями орудийных портиков, и погубила этот корабль в Цусимском бою. Он просто не смог выпрямиться после очередной циркуляции и ушел на дно со всеми девятью сотнями матросов и офицеров. Спасенных не было. Но сейчас, после проведенной по настоянию Руднева прямо в Санкт-Петербурге модернизации, с уменьшенным верхним весом (облегченные мачты, снятие бесполезных боевых марсов, торпедных аппаратов, орудий ПМК с батарейной палубы, минных катеров и большинства шлюпок) и намертво зашитыми броней орудийными амбразурами батарейной палубы, броненосец был для японцев крепким орешком. После выхода из строя своего прототипа — «Цесаревича», «Александр» стал мишенью для двух броненосцев и двух броненосных крейсеров. Под их сосредоточенным огнем он продержался еще четверть часа. Но последовавшая в 10.06 серия попаданий окончательно доконала и его. В течение менее десяти минут броненосец поразили пять двенадцатидюймовых, три восьмидюймовых и пять шестидюймовых снарядов. Кумулятивный эффект накапливающихся повреждений поставил корабль на грань гибели. Получив от трюмных рапорт о затоплениях, взволнованный командир броненосца, каперанг Бухвостов подбежал к Макарову и зашептал ему в ухо:

— Степан Осипович, по докладам моего трюмного механика и старшего офицера, еще пары попаданий в корпус мы можем и не пережить. Мы уже приняли более полутора тысяч тонн воды, как от затоплений, так и при тушении пожаров, мы ее просто не успеваем откачивать. Пожары, кстати, погасить так и не удалось, осколками выбиты уже более половины матросов из обеих партий по борьбе за живучесть. Только что нам заклинило кормовую башню, и скорее всего она ремонту не подлежит. Из кормовых башен среднего калибра я приказал убрать расчеты, ибо они обе тоже заклинены. Обе средние башни ремонту в море, по докладам, не подлежат, а башня левого борта вообще уничтожена внутренним взрывом. Ее и в Артуре восстановить нечего мечтать… Правая носовая может поворачиваться, но стволы обоих орудий оторваны попаданиями. Вдобавок к этому электрическое управление рулем повреждено, рулевая машина управляется вручную валиковым приводом. Прошу выйти из боя хотя бы на полчаса для заделки пробоин, тушения пожаров и ввода в строй кормовых шестидюймовых башен.