Станислав Гагарин - …Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов Страница 6

«Интересно, – подумал Василий Макаров, – слышит ли меня сейчас Вудро Мэйсон? Пусть слышит… Пусть не надеется, будто оторвался от меня. Утратили контакт? Ничего, сейчас его восстановим…»

Капитан 1 ранга понимал, что Вудро Мэйсон, его, так сказать, коллега на «Мичигане» и потенциальный противник, не может знать, что русский подводник потерял с ним контакт, что Макаров пока не слышит шумов американской лодки. «Комсомолец» шумел сильнее, поскольку обладал более мощным двигателем, позволяющим и плавать быстрее, и погружаться скорее на большую глубину, в то время как у «Мичигана» подводный порог еще меньший. Но достигнутое преимущество в одном приводило неминуемо к проигрышу в другом. Поэтому внесены были изменения в характер действий. Они и не пытались скрыть того, что надежно «прикрывают» янки, готовы в любой момент, используя выгодные качества – скорость, маневренность, глубину погружения, – нейтрализовать их происки.

«Ладно, Мэйсон, быть тебе на веревочке, – подумал Макаров, увеличивая скорость «Сибирского комсомольца». – И никакие хитрые маневры тебе не помогут… Так и надо.

Есть контакт с «Мичиганом»! – весело доложил гидроакустик. – Шумопеленг характерный и устойчивый!

Добро, – ровно сказал командир. – Больше не выпускайте его…

Он повернулся к капитану 2 ранга Ростову, своему старшему помощнику:

– Скорость пока не сбавляйте, подберемся к нему поближе и попробуем походить на коротком поводке. Только не слишком коротко, Юрий Николаевич. А то как бы наш кап-раз Мэйсон не запсиховал… Этого нам не нужно.

«Пусть только знает, что мы где-то рядом, – этого достаточно», – хотел сказать старпому Макаров, но Ростов и сам это хорошо понимал: Василий уже аттестовал его в командиры. Сам он, Макаров, с детства был приучен понимать все с полуслова, того и от подчиненных требовал.

– Буду у себя, – сказал он Ростову и покинул центральный пост, который на лодках этого типа побольше иной из аудиторий военно-морской академии. Все на подводных лодках такого типа сделано основательно, солидно, начиная с этих мощных реакторов и кончая плавательным бассейном, как на каком-нибудь шикарном лайнере. О тесноте дизельных субмарин, которая вошла во все морские анекдоты, подводники давным-давно позабыли.

В просторной трехкомнатной каюте – кабинет, салоп для отдыха и спальня – командир снял легкую пилотку и повесил ее в рундук у входной двери. Затем достал из бара, вмонтированного в одну из переборок салопа, высокий хрустальный стакан, вынул из холодильника банки с гранатовым, вишневым и апельсиновым соками, лед и нарезанный уже лимон, смешал жидкости в миксере и соорудил себе коктейль.

Со стаканом в руке Василий прошел в кабинет, сел к столу и достал из ящика толстую тетрадь в кожаном переплете с прошнурованными страницами. В этой тетради командир лодки вел личный дневник. Это занятие помогало ему снимать психологические нагрузки подводного плавания, а также груз постоянной огромной ответственности командира корабля, который к тому же не имел права пи с кем из экипажа поделиться душевными сомнениями и такими понятными в их общем положении тревогами. Со всем этим Макаров оставался наедине, он и в дневнике не писал ни о чем, позволяющем усомниться в крепости его духа. Командир попросту вел разговор с самим собой, записывал наблюдения за товарищами, их настроением и особенностями поведения в экстремальных условиях.

«Сегодня день рождения у Витьки Макарова, – записал Василий в дневник, – а у моего Андрея – седьмого сентября. Как там мой брательник?»

Мысли о визите американского Президента в Москву, переговорах, на которых он, возможно, согласится подписать Договор о последнем этапе ликвидации ядерного оружия, навели Макарова на собственные заботы. Он знал, что по окончании нынешнего плавания в океане ему надлежит вести лодку на завод-изготовитель, где предстояло переоборудование «Сибирского комсомольца»,

Л в связи с этим помяло забот и ему, командиру, добавится.

Макаров вздохнул и перелистал дневник. Между страниц он увидел конверт и улыбнулся: этот курьезный сувенир подарил ему в прошлом году его тезка, Василий Ларионов, корреспондент ТАСС в Соединенных Штатах. Когда-то они учились в одном классе.

По случаю юбилейного запуска «Спейс шаттла» Ларионов попал в космический центр Джонсона. В киоске для туристов он купил за один доллар этот сувенирный конверт, посвященный программе «Уайтклауд»… Курьез был в том, что эта сверхсекретная программа предусматривала использование спутников для слежения за перемещением в Мировом океане советских подводных лодок, значит, и Василия Макарова тоже.

«Название этой программы запрещено даже употреблять в телефонных разговорах тем, кто с нею связан, – пояснил Ларионов. – Но бизнес есть бизнес… Кто-то решил погреть руки на сувенирах и рассекретил «Уайтклауд». Держи сувенир и помни, что за тобой оченно бдительно присматривают сверху».

Па конверте жирно значилось: «Программа «Уайтклауд». Далее шло пояснение: «Осуществляется научноисследовательской лабораторией ВМС. Предусматривает распределение на орбитах высотой 1100 км вспомогательных спутников, которые передают информацию на основной спутник, чтобы обеспечить покрытие большой акватории. Спутники оснащены антеннами для обнаружения сигналов связи. Первая группа спутников была запущена 30 апреля 1976 года». Был на сувенире и штамп гашения базы ВВС Вандерберг, откуда запускаются спутники. Не забыли «сочинителя» рисунок основного спутника и вспомогательных трех, смонтированных на нем.

«Дела, – покачал головой командир, в который раз рассматривая удивительный конверт. – Интересно, есть ли такой у моего подопечного Мэйсона?»

Василий Макаров еще не знал, что капитан 1 ранга Вудро Мэйсон две минуты назад получил шифр-приказ: привести пусковые установки «Трайдент» в боевую готовность.

7

– Послушайте, Эрвин, – заворочался на сиденье автомобиля Президент, пытаясь приподнять двести с лишним фунтов мускулистого тела начальника секретной службы, который навалился на него, защищая собой от возможного обстрела сверху.- Вы дадите мне хотя бы выползти из-под вас?..

Извините, мистер Президент, – сказал Эрвин Додж и приподнялся. – Но опасность все еще велика! И я не могу…

Дайте же мне сесть, Эрвин, – нетерпеливо прервал его Президент, высвобождаясь и отводя в сторону руку Доджа, которая мешала ему поднять голову. – И объясните наконец, что все это значит?!

Президент выпрямился на сиденье, опасливо поглядывая на Эрвина Доджа. Тот все еще норовил подмять под себя главу Американского государства, сохранить его жизнь ценою собственной, ведь в этом и был смысл его службы.

Покушение, мистер Президент, – спокойно, будто ему приходилось сталкиваться с подобным ежедневно, сообщил Додж.

Черт побери! – воскликнул глава государства.- Значит, и меня не миновала сия президентская привилегия!

Эрвин Додж пожал плечами.

– Дайте мне сигарету, – попросил Президент, который не курил с той поры, когда включился в предвыборную борьбу против соперника. Советники обещали ему за это голоса домохозяек, школьных учителей и членов религиозно-консервативных сект, проповедующих воздержание от мирских соблазнов. Но кто сейчас увидит Президента с сигаретой во рту, когда он потерял связь со всем миром и мчится в неизвестность на захваченном Доджем «шевроле» выпуска восемьдесят пятого года.

Начальник секретной службы растерянно похлопал себя по карманам.

– Бросил, – сказал он. – Как и вы, мистер Президент…

Не поворачиваясь к ним и не отводя глаз от дороги, телохранитель Дик Хиллгарт снял правую руку с рулевого колеса, нащупал в кармане пиджака сигареты и протянул их назад вместе с зажигалкой.

Но ты ведь не куришь, Дик, – удивился Додж.

Держу на всякий случай, – невозмутимо ответил Хиллгарт.

Президент нервно рассмеялся.

– Молодец, Дик, – сказал он. – Вот и представился случай… Останемся живы, я буду просить у конгресса его Почетную медаль для вас, Хиллгарт… Не только за мужество, но и за эту сигарету.

Он сильно затянулся дымом и снова спросил Эрвина Доджа:

– Так что же все-таки это было?

… С вертолетной площадки у подножия вершины Митчелл в Черных горах они взлетели рано утром – не было еще и семи часов по вашингтонскому времени.

Отсюда до столицы было около шестисот миль по прямой. Но почти весь маршрут тогда пролегал бы над Аппалачами, хоть и не такими высокими, как Скалистые горы на Западе, но в отдельных местах достаточно опасными для вертолета. Сама Митчелл поднималась над уровнем океана на 6707 футов.

У службы безопасности было два варианта пути-дороги для Президента и сопровождавшего его председателя Комитета начальников штабов из Центрального командного пункта в Белый дом. Один – немного подлиннее – начинался от западного склона горы Митчелл, через верховья реки Теннесси, в районе города Эруин, затем над долиной Северного Холстона – на Блуфилд, Сейлем – до виргинского города Шарлотсвилла.