Антон Шаффер - Волки в городе Страница 6

   - Ну, теперь-то вы объясните мне? - потребовал Збруев. - Я надеюсь, товарищ Дробинский, что у вас были весомые причины для того, чтобы вот вытащить меня практически из дома в двенадцатом часу ночи и приволочь в этот сквер. Я слушаю вас.

  Дробинский провел рукой по хорошо уложенным волосам, зачесанным назад. Он заметно нервничал. В руках у него был портфель, который он прижимал к себе, словно боялся, что кто-то его у него вырвет прямо из рук. Збруев с трудом, можно сказать, узнавал в этом неуверенном и взвинченном человеке того холеного журналиста ведущей газеты страны, которого он видел обычно на всевозможных собраниях и прочих общественных мероприятиях.

  Только сейчас генерал понял, что на носу у Леонтия почему-то были одеты очки, хотя раньше он их никогда не носил, насколько Збруеву было известно. Несмотря на теплое время года, Дробинский был облачен в плащ с поднятым воротником.

  - Что за маскарад? - вслух удивился Збруев.

  - Мне пришлось немного изменить внешность, чтобы

  прийти на эту встречу, - отчего-то шепотом заговорил журналист. -Понимаете, здесь вопрос жизни и смерти. Я не преувеличиваю. Придя сюда, я рискую своей жизнью.

   - Да что, черт возьми, с вами случилось-то? - Не выдержал Збруев и хлопнул ладонью по своему портфелю, который покоился у него на коленях.

   - Ко мне приходили они.... - инфернальным тоном доложил Леонтий.

   - Кто?

   - Волки!

  ***

  Карьера Леонтия Дробинского резко пошла вверх сразу же после окончания им журфака МГУ им. Товарища Сталина десять лет назад. Отец его стоял у истоков нового национал-коммунистического телевидения, был активным участником процессов над дореволюционными телевизионными деятелями, автором многих обличающих писем, статей, воззваний. Когда сын решил пойти в журналистику, он только приветствовал его решение, но, дабы избежать толков о кумовстве, настоял на том, чтобы сын поступал на факультет национал-коммунистической газетной журналистики, а не на телевизионное отделение.

  Попав в ведущую газету страны (понятно, что без отца тут все же не обошлось), он прошел все этапы от рядового репортера до заместителя главного редактора и одного из наиболее самых влиятельных журналистов страны.

  Когда началась история с 'волками', в стороне он оставаться, понятно дело, не мог ни с личной, ни с общественной точки зрения. Именно 'Национал-коммунистические вести' первыми развернули яростную кампанию против преступных действий странной подпольной организации. В газете ежедневно начали появляться статьи, направленные на обличение подрывной работы подонков, которые были написаны в фирменном стиле Дробинского - хлестко, зло.

  Последняя статья, которая появилась в утреннем номере 'Вестника' была озаглавлена Леонтием лично. Он долго не мог придумать ничего подходящего, но беседа с товарищами из Центрального комитета партии, состоявшаяся накануне, обязывала дать статье не просто сильное, но сногсшибательное название. Товарищ секретарь так и сказал:

   - Пойми, Леонтий, сейчас пресса находится на переднем крае борьбы с этой чумой, которая обрушилась на наше общество, наших граждан. От того, как мы объясним им, что происходит, зависит исход борьбы с этим злом. Не все граждане сознательные, не все до конца понимают линию партии, ее политику. Многим приходится объяснять не один раз... Ну, да что я тебе объясняю, как маленькому - ты же и сам все знаешь не хуже меня. Так что давай, Леонтий, активизируй свое направление. Активизируй..., - Товарищ Секретарь открыл ящик стола и достал номер 'Вестника', который положил перед Дробинским. Поправив очки в толстой оправе, он продолжил: - Вот смотри, Леонтий, - это вчерашний номер нашей уважаемой газеты. Вот твоя передовица. Ну-ка, прочитай мне ее название...

  Дробинский, который и так знал название статьи наизусть, все же пододвинул к себе номер и прочитал:

   - 'Карающий меч правосудия вот-вот нанесет решающий удар'.

   - Правильно, - поощрил его чтение Секретарь. - Но вот с политической точки зрения, как ты сам думаешь, Леонтий, правильно ли все тут сказано? Я за тебя отвечу: нет, не правильно. Вернее, не все правильно. Про меч все верно. Про карающий - тоже хорошо. А вот про то, что 'вот-вот нанесет' - это ты погорячился. Я тебе это по-дружески говорю, Дробинский. Из уважения к твоему отцу. Дело-то в том, что там (товарищ Секретарь ткнул пальцем в потолок) очень были недовольны этим заголовком. Очень!

  Дробинский вздрогнул. Такого в его практике еще не было. Ну, вызывали его иногда, журили по-товарищески, но чтобы недовольны! А тут ему сказали такое....

  И вот теперь надо было постараться, чтобы заголовок новой статьи не расстроил верховное руководство. Просидев полночи у себя в кабинете и отвергнув около двадцати названий, которые были предложены редакторами, он придумал то, что, на его взгляд, устроило бы всех - статью он назвал просто и ясно: 'Волки в городе'.

  Утром в кабинете Дробинского зазвонил телефон. Звонили со Старой площади. Похвалили. Сказали, что теперь вот, мол, в точку и очень правильно все озаглавлено. Правда, немного подкорректировали в том плане, что, может, волков следовало бы заменить на собак, но, впрочем, и волки очень даже хорошо: новые времена - новые обличия врагов.

  До обеда Леонтий работал в своем кабинете, никуда не выходил, а лишь сам принимал посетителей и потихоньку готовил новый выпуск газеты. Где-то в половину второго у него завибрировал мобильный телефон. Глянув на экран, он понял, что звонок поступил на личную сим-карту, но номер, как это было не странно, отчего-то не определился. Недоуменно Дробинский всматривался в экран, пытаясь понять, как такое вообще возможно - все антиаоны были запрещены еще несколько лет назад в целях обеспечения большей безопасности граждан и государства в целом - все, в том числе и рядовые национал-коммунисты, должны были знать, кто им звонит.

  Журналист неуверенно нажал кнопку приема звонка, надеясь, что включенная видеосвязь все прояснит. Но экран его мобильного телефона даже не думал переключаться в режим видеосвязи, продолжая демонстрировать заставку рабочего стола с включившимся счетчиком времени, показывающим, сколько времени прошло с начала разговора.

  Леонтий решил было тут же отключить неизвестного абонента, но журналистский интерес в нем пересилили и он сказал 'алло'.

   - Добрый день, Леонтий Карлович, - раздалось у него в ухе.

  Дробинский машинально поправил наушник и ответил:

   - Вы не могли бы представиться. Хотелось бы знать, с кем я говорю.

   - Конечно, конечно, - торопливо заверил его голос. - Но чуть позже. А пока, Леонтий Карлович, не могли бы вы оказать мне, то есть, нам, небольшую услугу?

   - Что еще за услугу? - нахмурился Дробинский. Неизвестный абонент начинал его потихоньку раздражать.

   - Я поясню, - продолжил незнакомец. - Посмотрите почту, которую секретарша только что положила вам на стол...

  Леонтий покосился на стопку писем, телеграмм, различных изданий, которую за минуту до звонка в кабинет занесла секретарша, и прочистил горло, издав невразумительный звук. Прокашлявшись, он спросил:

   - Откуда вы знаете, что мне только что доставили почту?

   - Это не суть важно, Леонтий Карлович. Сейчас найдите в стопке зеленый конверт. Я подожду.

  Дробинский суетливо начал рыться, пока не извлек почти с самого низу небольшой зеленый конвертик, который, в другой ситуации, вообще мог бы остаться без его внимания и отправиться прямиков в помойное ведро.

   - Нашли? - поинтересовался голос?

   - Да, - подтвердил Леонтий. - Открываю.

  Он вскрыл конверт и вытащил из него сложенный вчетверо листок бумаги. Развернув его, он, сглотнув слюну, прочел пересохшими губами:

  'Товарищу Дробинскому Л.К. от 'Военизированной организации по ликвидации коммунистического ига (волки.)'

   - Что все это значит? - пересилив страх, спросил журналист, но ему никто не ответил. Дробинский взглянул на экран мобильного телефона и увидел, что счетчик времени остановился: неизвестный абонент отключился.

  Отбросив телефон в сторону, Леонтий принялся читать дальше, скача глазами по строчкам, глотая фразы и пропуская предложения, не в силах совладать с собой.

  'Приговором полевого суда при главном штабе военизированной организации по ликвидации коммунистического ига Вы, товарищ Дробинский Леонтий Карлович, приговариваетесь к смертной казни за участие в геноциде над своим народом и причастность к смерти десятков тысяч людей по всей стране. Приговор будет приведен в исполнение в течении нескольких дней после получения Вами данного письма. Обращение за помощью в органы национал-коммунистического правопорядка или органы государственной безопасности приведет лишь к отсрочке в исполнении вынесенного и не подлежащего пересмотру приговора. Понимая, что содержание этого письма станет известно соответствующим органам, мы, тем не менее, считаем своим долгом сообщить Вам о вынесенном по Вашему делу приговоре, так как стрелять в спину без предупреждения не в наших правилах. Но теперь вы предупреждены'.