Андрей Валентинов - Ты, уставший ненавидеть Страница 6

Юрий с детства не любил повышать голос – равно как и то, когда голос повышали в разговоре с ним. Даже в редких беседах с Терапевтом, когда вокруг было заведомо пусто и безопасно, он был всегда сдержан и спокоен даже если пересказывал то, новое, что удавалось узнать и что заставляло порой задыхаться от ужаса и гнева. И вот, сорвался – и где, в храме! Хотелось немедленно вернуться, извиниться – извиниться по-настоящему. Нет, он не был согласен с отцом Леонидом. Юрий считал, что имеет полное право на ненависть к врагу, но ведь он говорил со священником! У церкви своя правда, и поэтому священнослужителей не посылают в бой…

Он уже твердо решил вернуться, но, опомнившись, поднял взгляд – и замер. Двое, о которых он успел забыть, были прямо перед ним, у выхода из переулка. Очевидно, им надоело ждать где-то за углом, и теперь оба стояли здесь, прямо на брусчатке мостовой. Тот, что помоложе и пониже ростом, беззаботно покуривал папироску, и на лице его плавала блаженная ухмылка давно не курившего человека. Второй – постарше и повыше – тоже держал папиросу в пальцах, но не курил, а раздраженно вертел ее, словно его что-то в этой папиросе не устраивало.

Юрий сделал несколько шагов вперед, остановился, а затем заставил себя вновь двинуться дальше. Да, они не собирались таиться. Очевидно, сейчас эти двое уступят дорогу, затем вновь потащатся следом…

Они действительно расступились, но внезапно, когда Юрий оказался как раз между «топтунами», один из них, тот что постарше, хмыкнул, сунул не понравившуюся ему папиросу в карман, и повернулся к Юрию:

– Слышь, Орловский, ты ведь «Нашу марку» куришь? Кинь папироску!

На миг стало холодно. Ни о чем не думая, Юрий сунул руку в карман пиджака, выхватил пачку и не глядя отдал ее типу в дорогом костюме. Тот извлек одну папиросу, аккуратно закрыл коробку и отдал ее Орловскому:

– Благодарствую. Никакого сравнения!

Он прикурил, с наслаждением пустив в небо струю дыма. Юрий все еще стоял, машинально поправляя пиджак. Тот, что был помоложе, продолжал как ни в чем не бывало блаженно ухмыляться.

– Да ты чего? – удивился старший «топтун». – Гуляй дальше, Орловский! Тем более, в храме побывал, душу облегчил…

Не дослушав, Юрий шагнул прочь. Через мгновение сзади неторопливо зашлепали по мостовой две пары туфель. Орловский заставил себя не оглядываться и резко ускорил шаг. Его вновь охватил гнев, но уже не на себя, а на тех, кто неторопливо и тщательно готовил расправу. «Нельзя их недооценивать», – вновь вспомнились слова Терапевта. Да, они вцепились мертвой хваткой. Пока еще только здесь, на улице, чтоб не отпускать ни на шаг, заставив почувствовать свое вездесущее всесилие. А скоро – и там, в лабиринтах Большого Дома, где за него возьмутся по-настоящему…

Юрий не выдержал и все-таки оглянулся. «Топтуны» шли медленно, как бы нехотя, прогуливаясь, но умудрялись не отставать. На мгновенье его охватило жуткое чувство бессилия. Захотелось что-то сделать, чтоб согнать наглые ухмылки с лиц этих уверенных в себе типов. Взгляд скользнул по улице, по высоким пятиэтажным домам, и Орловский невольно усмехнулся.

Значит, «гуляй дальше»? Что ж, они даже знают сорт его любимых папирос. Наверное, знают и то, что сейчас он, Юрий, идет по знакомой с детства улице, по которой мог бы бродить даже с завязанными глазами. Ведь там, чуть дальше, стоит шестиэтажный дом, где они жили, покуда десять лет назад не пришлось переехать на Ордынку. И здесь он может показать этим наглецам кое-что из прикладной географии…

Конечно, это было мальчишество, совершенно несерьезное занятие для тридцатитрехлетнего интеллигента накануне неизбежного ареста. Убегать и скрываться он не собирался – хотя бы потому, что прятаться в Столице без помощи Терапевта негде, а за черту вокзалов его попросту не выпустят. Но хотелось что-то сделать – просто, чтобы выплеснуть злобу и чуток потешиться перед неизбежным.

Юрий замедлил ход, мысленно прикидывая знакомые маршруты. Через минуту план был готов. Орловский удержался, чтоб не оглянуться, и спокойно зашагал дальше. Первая, нужная ему подворотня, как раз справа…

Он нырнул в темноту и побежал. Через секунду он уже был в маленьком глухом колодце двора перед черневшими дверями двух мрачных подъездов. Тот, что слева, проходной, именно здесь они любили играть в индейцев и ковбоев: проходной подъезд был «Ущельем Смерти», которое вело прямо в волшебную страну «Зарем»…

По подъезду он бежал с закрытыми глазами, как бегал в детстве. Сейчас налево. Нога нащупала ступеньку, секунда – и он уже в «стране Зарем», то есть в другом дворе, таком же глухом и тихом. Какая-то дама, несшая корзину с бельем, удивленно замерла и уступила дорогу. Здесь было целых три подъезда, и проходной – средний.

Вновь очутившись в темноте, он вдруг представил, что он не бежит дальше, а прячется здесь, и, когда первый «топтун» все-таки находит дорогу, хватает его мертвой хваткой за горло, отбирает оружие и документы… Юрий грустно усмехнулся: драться ему не приходилось с самого детства, и враги, преследовавшие его, были не выдуманные, а настоящие. Он бросился дальше и вновь оказался во дворе, но уже большом, шумном, где играли дети, и стояла серая, чуть скособоченная от времени голубятня.

Здесь он перешел на шаг, не желая привлекать лишнего внимания. Ему надо влево, к сараям. Возле одного из них росло дерево – высокий тополь с изогнутым кривым стволом. Юрий улыбнулся: какой-то карапуз как раз пытался забраться по стволу наверх. Правда, получалось это у него не особо удачно.

Покачав головой, расстегнул пиджак – и через секунду был уже на крыше сарая. Гулко отозвалась потревоженная жесть. Когда-то на этот жестяной шум выбегал хозяин – татарин – местный дворник. Интересно подождать, и поглядеть, но времени не было. Пять шагов – и он уже на противоположном краю крыши. Здесь надо прыгать.

Орловский мягко опустился на землю, привычно согнув ноги в коленях. Какой-то мужчина с негромкой руганью шарахнулся в сторону, но Юрий даже не посмотрел на него. Здесь был еще один двор, на этот раз совсем маленький. Правда, единственный подъезд не имел сквозного прохода, но рядом калитка, которая вела через небольшой палисадник на улицу…

Тут Юрия ждала первая неожиданность. Калитка оказалась наглухо заколоченной. Впрочем, забор был невысок, мгновение – и Орловский уже в знакомом палисаднике. Мелкая собачонка, похожая скорее на крысу, успела пару раз недоуменно тявкнуть, а Юрий был уже у другой калитки, которая выходила на улицу. Он еще раз прикинул свой маршрут: да, он прошел квартал насквозь. Чтобы обойти по улицам, даже зная, куда направляешься, потребуется ровно втрое больше времени (последнее было много раз проверено во время лихих погонь еще в детские годы).

Орловский удовлетворенно улыбнулся, достал папиросы и вышел на улицу. Рука уже тянулась к спичкам, он сжал в кулаке коробок – и застыл.

Тот, что был постарше и повыше, стоял рядом с калиткой, с ленивым любопытством разглядывая каменные пасти львов на фасаде соседнего дома. Юрий глотнул воздух и машинально сделал шаг вперед, словно кролик, увидевший удава.

– Что, Орловский, набегался? – «топтун» ухмыльнулся и пожал плечами. – Ну давай, бегай…

Сзади послышались неторопливые шаги. Второй «топтун» выходил из палисадника, поправляя сбившийся на сторону галстук.

– Че, спекся? – вопрос прозвучал так же спокойно, и лениво.

Первый вновь пожал плечами:

– Слышь, Орловский, пошли лучше пива выпьем. Тут, за углом, пивнуха, там не разбавляют…

За углом действительно была пивная. Тогда, много лет назад, ее держал какой-то грек-нэпман, а позже грек исчез, пивная перешла к Столичному Совету, и пиво, по отзывам завсегдатаев, сразу же стало хуже.

– Я не пью пива… – фраза вырвалась сама собой. Юрий почувствовал себя раздавленным и бессильным. Он попытался дать бой на знакомой ему территории и проиграл – быстро и бесповоротно. Родные стены не помогли. Интересно, а что было бы, если бы он и вправду попытался бежать?

– Да, знаю, – бросил «топтун». – Предпочитаешь коньяк. Где только деньги берешь, Орловский?.. А может, пошли? Там буфетчица знакомая, устроимся в кладовочке, хряпнем по кружке…

Юрий представил себя в тесной кладовке, что находилась сразу же за стойкой, рядом с этими двумя типами, поглощающими пиво. Зрелище походило на дурной сон, но он прекрасно понимал, что и это вполне возможно. Очевидно, этим двоим действительно надоело бегать за ним. А может, это тоже метод: загонщики постепенно приближаются к жертве. Сначала просто шли сзади, затем попросили закурить, подальше вместе шли в ближайшую пивную и петля, уже сомкнувшаяся на шее обреченного, становилась все теснее и теснее…

– А то пошли в зоосад, – внезапно предложил молодой, – Зверюшек посмотришь…

– Там клетки – не разбежишься, – хмыкнул первый. – Ладно, Орловский, гуляй, коли есть охота. Можешь таксомотор взять – для разнообразия. А лучше ступай домой: бельишко собери, папирос… Пригодится. А то у нас наряд только на сегодня…