Дмитрий Хван - Ангарский Сокол Страница 60

– Токмо на что тебе, князь, монеты, коли ты сам злато имеешь во множестве? – не понимал Кузьмин.

Соколов немного растерялся и взглянул на Радека.

– Как зачем? Торговать надо, чтобы молва людская пошла, – развёл руками профессор.

– Получается, что так, – кивнул Вячеслав и вопросительно посмотрел на купца.

– Зерцала продавать – так у урманов и денег-то нет. Они токмо рыбу имут, ничего более. Да и как ты, князь, торговлю с ними учинять собираешься?

– А ты на что? – спокойно сказал Соколов. – Набери товару и торгуй, а потом ещё заберёшь. Мехов возьми, прибыток тебе будет.

Кузьмин повеселел – даже с учётом пошлины сторговаться можно будет с великой прибылью, а ежели повезёт, то продать всё уже в Устюге или даже в Тобольске. Хотя нет, там цену малую дадут, надо везти до Архангельска, жаль, отец московскую лавку продал.

– А что в Европе делается, Тимофей? – спросил вдруг князь Ангарский.

– У немцев-то? Так то я не ведаю, токмо с урманами моя-по-твоя и толкую, – отвечал Кузьмин, уже продумывая, а не сговориться ли с Обручевым об аренде его складов – всё одно его лавка мала.

«А аглицким или голландским купцам можно задорого зерцала продавать», – думал Тимофей.

– А что у урманов твоих делается интересного? – рассеянно брякнул Радек.

– А что у них может сделаться? Рыбаки! Про короля своего рекут, что-де хорош он и желает для народа помочь учинить, да токмо злата у него зело мало. Потому и острова шетленцкие выкупить не может. Да и война неудачна, на наёмников того же злата не имает и…

– Погоди, что за острова? – заинтересовался Вячеслав.

Соколов взглянул на Радека, но тот пожал плечами, Кузьмин тоже ничего внятного сказать не мог.

– Сейчас. – Вячеслав ушёл в другую комнату.

Его вдруг сильно заинтересовали эти острова. По смыслу они должны быть недалеко от Шотландии. А коли король норвежский испытывает сложности с финансами, то мы можем ему помочь малость. А заодно и острова…

– Так, ну и где вы? – Вячеслав открыл атлас офицера на нужной странице.

Ага, отлично. Шетландские острова нависают над всей Северо-Западной Европой. Недалеко порты Голландии, Англии, Франции. В принципе неплохо. С атласом Вячеслав вернулся к Радеку и друзьям.

– Смотри, Николай! – сунул он карту профессору.

– Слава, у тебя лоб не горяч, случаем? Ты чего удумал? Какие острова ещё? – поразился Николай Валентинович.

– Ты смотри, как они расположены удобно! Там можно склады для пушнины ставить, да и для остального тоже. Флот и купить можно. Сколько они за острова просят, знаешь? – обернулся к Кузьмину Соколов.

– Четверть вощаная да ещё с пуд, – растерянно произнёс Тимофей.

После недолгих вычислений Радек сообщил, что цена оным островам под две сотни килограммов золота.

– Вячеслав, даже не думай! Мы на Амур людей еле собрали, у нас народу с гулькин нос! Что тебя на Запад тянет? Там и без нас как ящик со змеями. Вот Восток близко. Нечего на Западе ловить, там всё выловят без нас. Хочешь торговать? Вот тебе Тимофей, договаривайся с ним.

Радек даже несколько запыхался от столь эмоциональной речи, да и сел в кресло, с возмущением поглядывая на Соколова.

Спустя некоторое время пыл князя и вправду спал, он улыбнулся и примиряющим тоном сказал:

– Ладно, ладно, чушь спорол. Николай, ты не дуйся, спасибо за отповедь. Может, это судьба такая у нас – ведь тогда, то есть сейчас, в семнадцатом веке Востоком не шибко интересуются. Мех да мех, и всё, развития нет. Значит, нам надо сделать так, чтобы история не отвертелась от нашего тут присутствия. И Амур надо брать в свои руки, пусть совместно с царскими казаками – от них никуда не денешься. Но брать надо.

Радек кивнул призадумавшемуся Вячеславу на растерянных молодых людей, что стали свидетелями зело странного разговора ангарского князя с его старшим советником.

– Что затихли, мужики! Идите поближе, карту смотреть будем, как бы нам дорогу сюда облегчить для вас. А потом и с Иваном Микуличем обмозгуем, что да как насчёт нашей торговли.

Дорогу до Москвы планировали до самого вечера, с перерывами на обед и отдых. В итоге вышло так: из Ангары судно выходит на Енисей, где чуть выше Енисейска бросает якорь у перевалочного острожка. Далее сухопутный путь на телегах до реки Кеть, спуститься по ней в Обь, далее в Иртыш, подняться до Тавды. Переход через Урал – и в Каму, далее Волга и Ока, а там и Москва. Были и другие варианты, сначала хотели Обь – Уса – Печора, а потом морем до Архангельска. Но дикие места, холод, опять же переход через безлюдный северный Урал отмели этот вариант.

Вечером Микуличи и Кузьмин ушли принять перед сном баньку, а в кабинете остались Радек с Соколовым. Подойдя к приоткрытому окну, профессор смотрел на кремлёвский сад, освещённый несколькими яркими фонарями, горевшими на спиртово-скипидарной смеси.

– Пройдёмся, Вячеслав? Погодка хороша.

Вячеслав немедленно согласился. Погода и впрямь была неплоха – лебединая песня мягкой осени перед пришествием ледяного дыхания зимы. Прогуливаясь по дорожке, профессор напомнил товарищу о неисполненном обещании – рассказать о Матусевиче.

– Корней разговаривал с Игорем, потом с Мироновым общался я. Не хочу сказать ничего лишнего, но я Игорю дам шанс проявить себя и с лучшей стороны тоже.

– Думаешь, он исправится? – удивился Радек. – Такие амбиции спрятать в себе невозможно. Тем более состоявшемуся человеку.

– Что же, Николай, посмотрим. Нам не до жиру людьми разбрасываться. Рискнём.

И Соколов рассказал ему о договорённости с Игорем Матусевичем и Корнеем Мироновым. Опальный майор со своими людьми поступал в распоряжение Алексея Сазонова, который, к слову, получал вторую, после Петренко, должность воеводы. Теперь после воеводства Владиангарского появлялось и Албазинское воеводство.

– Не будет ли у них с Сазоновым вражды?.. – озабоченно проговорил профессор, остановившись. – И ты же что-то пообещал и Матусевичу? – внимательно посмотрел на Вячеслава Радек.

– Пообещал, – вздохнув, кивнул Соколов. – Воеводство Приморское.

Князь пошёл дальше, к прудику, оставив удивлённого донельзя профессора на дорожке.

Албазин. Осень 7147 (1639).

План Сэрэмы работал – одна за другой амурские деревеньки признавали над собой власть даурского князя Ивана и верховную власть Ангарии. Некоторые старейшины соглашались уйти из-под солонца просто по факту прибытия ангарцев и их рекрутированных дауров. А иные покупались за красивое зеркальце, коробок спичек и отрез ткани красного цвета. Перешедшие под Албазин поселения переставали платить дань Бомбогору, прогоняя сборщиков взашей. Поначалу это проходило, но Сазонов не уставал повторять своим людям, что уходили в приамурские посёлки, об осторожности, а также о корректном отношении к людям солонца. Смена власти не везде проходила гладко. Близ устья Зеи, в одном из крупных посёлков дючеров, ангарских послов не просто прогнали, но ещё и побили, да весьма крепко – четверо дауров погибли от ранений. Вероятно, на этот раз сказалось отсутствие среди послов самих ангарцев, один вид которых творил полдела. А при ангарцах их подданные дауры не зарывались при общении с другими амурцами. И вот случилось такое происшествие. И что было делать?

Сазонов понимал, что, по всей видимости, виноватыми были его дауры. Но дело в том, что этим случаем был нанесён урон репутации Албазина. Так что придётся майору самому заниматься этим делом.

– Ты только будь понаглее, но надень под кафтан броню, – говорила тогда ему Женя. – Им просто надо показать, кто старший, но не стоит разговаривать долго.

– Но и спешить не следует! – воскликнул Алексей. – C даурами ещё работать и работать.

– А зачем тебе столько воинов? Чтобы наказать одного старейшину, убившего твоих людей, не нужно большой армии. А если ты его не накажешь, пойдут разговоры, что Албазин слаб. И вообще, надо идти к устью Амура, где великое море начинается!

– Ох ты, стратег мой дорогой! Я понимаю, что ты поближе к своему народу хочешь оказаться. – Сазонов притянул жену к себе и крепко обнял. Так, как она любила. – Обещаю тебе, мы там будем, непременно будем, – прошептал Алексей.

На следующий день Сазонов, поговорив с Олегом, начал вместе с ним отбирать из даурского ополчения небольшой, по местным меркам, отряд. Набирали наиболее крепких, волевых и восприимчивых к обучению людей. Шесть десятков молодых воинов обучали ружейному бою и взаимодействию со своими товарищами в боевой обстановке. На обучение ушло почти три месяца. К середине ноября албазинская дружина была укомплектована. Не у всех были ружья, но это компенсировалось тем, что лучшие лучники лояльных посёлков тоже были с Сазоновым. В крепости майор оставлял за себя Олега Васина, а с собой, помимо дауров, забирал пятерых морпехов и с десяток казаков. С казаками, кстати, вышла интересная коллизия. Среди тех раненых бородачей, что пленили владиангарцы после очередного столкновения с енисейцами около крепости, был и десятник Семён, сын Иванов. Было это ещё в 1635 году. Сначала его записали как Семёна Иванова, но потом, после его полного выздоровления и вступления в войско Усольцева, выяснилось, что казак этот – сам Дежнёв. Правда, тогда он был ещё рядовым казаком и не совершил своего великого подвига, пройдя по проливу между Евразией и Америкой с севера на юг, по всей его длине.