Михаил Сухоросов - Игра на слух Страница 60

— Уходи, ведун, — повторил я. — Не время нам с тобой драться. И вдвоем мы тебя задавим.

Он указал пальцем на меня, ткнул себе в грудь, снова сделал движение мечом. Поединок предлагает…

— Нет, ведун, тут не рыцарский турнир. Я рисковать права не имею. Иди.

Немой ведун постоял немного, по-бычьи склонив голову, потом резким движением забросил в ножны меч и опустился на колени перед лежащим на земле вожаком. Тот еще жив — из горла рвется тихий, едва слышный хрип, по телу время от времени пробегает дрожь… И все равно, безнадега. Ничем ему уже не помочь… Что я — впервые смертельную рану вижу?..

Ведун бережно приподнял голову вожака, внимательно вгляделся в лицо, собрал пальцы в щепоть, поднес к виску раненого — и резко разжал руку. Тут даже меня словно током дернуло, лежащий содрогнулся в последний раз — и замер. Немой, не вставая с колен, обвел нас всех ненавидящим взглядом, поднялся, повернулся спиной и зашагал по дороге обратно на восток. Готово дело, еще одного врага приобрели…

— Ты дурак, что ли, его отпускать? — возмутился Дикс.

— Дурак, — подтвердил я. — Он же не из Братства… А что б мы поимели, его грохнув? Силу растратили?

— Вот он на вас этот ваш Клан и наведет, — предрек Малыш. Он до сих пор лениво разбирался с круглоголовым — брал за шкирку, ставил на ноги, наносил легкий удар, снова поднимал… Приверженность традиции — лежачего не бьет…

— А вы у них что-то спросить хотели, — напомнил Секретник, вытирая меч о плащ вожака. Дикс сплюнул:

— А у кого теперь спросишь? Два трупа, один — немой… Меченосец, твой-то жив?

— Да, вроде…

Он носком сапога повернул к свету голову бородача:

— Чем это ты его?

— Кулаком.

Он продолжал укоризненно-испытующе смотреть на меня, и мне пришлось сознаться:

— Ну, колданул его еще слегка…

— Знаю твое «слегка»… Через сутки очухается — и то спасибо. Малыш!

— Да? — Малыш снова придал круглоголовому вертикальное положение.

— Не увлекайся. Он говорить должен.

— Думаешь, у него получится?

Я пожал плечами:

— Попытка не пытка… Приведи его в чувство.

На взгляд Малыша приведением в чувство являлось энергичное встряхивание объекта. Я сразу усомнился в действенности этого метода — и, как выяснилось, напрасно: круглоголовый начал подавать признаки жизни. Его физиономия при этом распухала буквально на глазах, как в мультфильме.

— Значит, так, — сообщил ему Малыш, — либо сейчас все что знаешь рассказываешь, либо игрушки кончатся, и я за тебя всерьез возьмусь. Понял? Але, подтвердите прием!

Бедолага, стиснутый его могучей рукой, невнятно промычал нечто утвердительное.

— Порядок. Давайте свои вопросы.

Прямо спиритизм… Дух отвечает на вопросы…

— Кто вас нанял?

— Меченый договаривался…

— Что он вам говорил?

— Сказал, большая шишка… Немого тоже Меченый нашел… Только он с ним говорить мог… — каждая встряска вызывала в трясомом новый приступ откровенности.

— Где вы нанялись?

— В Столице…

— Погоня, — как-то равнодушно сообщил Дикс.

— Далеко?

— Порядочно.

— Это те, кого вы ждали? — обратился я к круглоголовому.

— Не знаю…

— А кого вы ждали?

— Подмогу от того человека.

— Что вам надо было сделать?

— Привести вас сюда или дальше. Задержать. Если получится — убить.

— И что платили? — немедленно поинтересовался Малыш.

— Пятьсот сразу, полторы потом.

Малыш восхищенно присвистнул:

— Ничего куш… За такие деньги я б сам себя задержал.

— Это здорово, конечно, — Дикс волноваться начал. — Но погоня-то на месте не стоит! А может, это та подмога и есть?

— Ладно, по коням.

Я в последний раз глянул на запрокинутое к темному небу лицо главаря и вскочил в седло. Секретник кивнул на круглоголового:

— Прикончить?

— Незачем, — отрубил я. Малыш уже было отпустил допрашиваемого, потом вдруг спохватился:

— Да, кстати, а деньги-то? Ну-ка…

Я заметил только, как от круглоголового к Малышу перекочевал объемистый кошель. неблаговидное дело, но нам, похоже, понадобятся крупные суммы…

— Лошадей с собой берем, — напомнил я.

Коней, правда, оказалось всего четыре — ведун своего увел, мы и не заметили. Хотя то, что я с Зорро мысленно общаюсь, меня ж не удивляет…

Я примотал повод второй лошади к луке седла:

— Малыш, ты там все? Поехали!

И чую ведь уже погоню, отряд всадников. Далековато пока, не определишь, сколько их там, но лошади у них явно свежие, нагонят… Вот ведь, называется, без шума проехали… Бароновы ребята наверняка уже по поводу нас шухер подняли, в Аклунде, наверно, тоже только о нас и беседуют — надо ж, шестерых тамошних орлов окучили! — здесь трактир вдребезги разнесли…

Мы трусили по дороге, не слишком спеша, чтоб не утомлять коней еще больше. Может, нас и не нагонят. Может, они вообще не за нами гонятся. А потом, пойди нас в такой темнотище найди… Луна, правда, сверкает так, что глазам больно, но с севера, с гор, ползут тучи. И душно, как в парилке. Гроза будет, это точно.

— Слушайте, догоняют нас! — это Дикс. — Прибавим-ка, тут поворот как раз.

Я согласно кивнул, и Зорро пустился ровной размашистой рысью. Потемнело совсем. Сейчас начнется…

Словно в ответ на эту мысль, налетает первый порыв ветра, колышет, прижимает к земле травяные волны, бросает в лицо облака пыли. Мы еще прибавляем ходу. А погоня — теперь я точно знаю, что это погоня — идет следом…

— Вот черти, как они доперли, куда мы свернем?

— Чего гадать, ведун твой навел! — оскалившись, кричит Дикс сквозь налетевший ветер.

— А река-то ваша, где она там?

— Брод в паре лиг.

— Да к дьяволу брод! — включается Малыш. — Наверняка там все перекрыто! Напрямик! — он жестом конной статуи указывает вперед. Да, тут он прав… Я пускаю Зорро вскачь за малышовским конем. А погоня-то все ближе… Судя по тому, что мы только что через гребень холма перевалили, река где-то поблизости быть должна… Зато мы внизу — как на ладони, особенно если молнии будут. И стали молнии, провалиться им — сверху лопнуло что-то с сухим шелестом, полыхнуло, словно магниевая вспышка, на нестерпимо долгий миг залив все беспощадным голубым светом, а сверху, с гребня холма, ударили далекие пока вопли и свист охотников, увидевших дичь, и будто отвечая, обваливается горой пустых бочек долгий раскат грома. Мы, не сговариваясь, пускаем коней в галоп.

Вот змейство! В свете следующей молнии вижу, что никакой реки перед нами нет, очередная узкая ложбина между двумя холмами, за ней начинается пологий склон. оборачиваюсь в сторону Секретника, выпускаю в него короткое злое ругательство, но он не слышит его за шумом ветра и гулким стуком копыт по тугой степной земле, сейчас он больше, чем когда-либо, напоминает разъяренного бандерильями быка — голову пригнул, приподнялся в стременах и зычно подбадривает лошадь.

Переваливаем холм — и вон она, река — кривая сабля кочевника, где-то далеко внизу. Дальше, чем хотелось бы, ох, дальше! У погони-то кони свежие… Ну, Зорро, не подкачай! Выноси, родной, выноси! Это, кажется, я ору уже вслух. И запыхался, как после хорошей пробежки.

Подлетаем во весь опор уже к самой реке, едва успеваем осадить коней на краю глиняной террасы, спешиваемся, Малыш где-то в темноте орет:

— В реку, живо, живо!

Веду в поводу обоих коней — Зорро и трофейного — осторожно спускаюсь вниз — и только тут замечаю, что сверху хлещет настоящий водопад, глина моментально стала скользкой, как кусок мыла, но твердой осталась — в этом я убеждаюсь, поскользнувшись и выпустив от неожиданности повод второго коня. Только через секунду соображаю, что затормозил я уже в реке, а потом отблеск молнии снова слепит меня, но не настолько, чтоб я не сумел оценить ширину — где-то так, полсотни метров с хвостиком… Только вот что на том берегу — черт его разберет. Дикс и Малыш уже тоже в воде. правильно, задерживаться никак нельзя — преследователи уже перевалили холм и галопом несутся вниз, и живьем нас брать им ни к чему, а арбалеты наверняка при них, и они в своем праве, а трупы все равно только ниже по течению выловят…

Нет, не выловят трупы! Это я понял, когда выбрался, оскальзываясь на неровном дне, на достаточно глубокое место, где надо было плыть. Вот уродец, кто ж в кольчуге плавает?! Ермак выискался… И, главное, не видно ни фига — сколько там до берега осталось, куда мы вообще плывем… Хватаюсь за луку седла, яростно работаю ногами, стараясь удержать ноздри над поверхностью пузырящейся от ливня реки, сквозь журчание и клокотание до меня долетают вопли с берега позади и неразборчивый голос Малыша — судя по интонации, Малыш матерится. В воду где-то в метре от меня врезается что-то длинное, тонкое. Стрела?.. Они что, стрелять разучились? Или течение?