Комбриг - Андрей Готлибович Шопперт Страница 60

Брехт сидел, слушал, чуть отрешившись, мысли на жену и детей перекинулись. Сколько не видел. Так вполголоса подпевал и вдруг понял, что тот куплет, который народ сейчас выводил, он никогда не слышал.

За столом у нас никто не лишний,

По заслугам каждый награждён,

Золотыми буквами мы пишем

Всенародный Сталинский закон.

Этих слов величие и славу

Никакие годы не сотрут:

— Человек всегда имеет право

На ученье, отдых и на труд!

Точно альтернативная реальность, не его.

— А ты чего не подпеваешь? — толкнул его в бок раскрасневшийся тёзка.

— Да я слов не знаю. — Чуть не прокричал Брехт, стараясь по децибелам превзойти разошедшихся певунов. Пели, кстати по газете. Там была песня напечатана. Газета была старая, в ней была картошка варёная завёрнута. Развернули, закусили и решили спеть.

— А эти? Так их мало кто знает. Их потом дописали. Они не из фильма «Цирк» Лебедев-Кумач их дописал после принятия Конституции. Хотя полтора года прошло. А, забываю, ты, то в Туве этой своей был, то в Испании. Отстал от жизни.

Вот теперь сиди и думай, а была ли эта песня в его реальности дописана после принятия в 1936 году Конституции или он всё же в другую реальность попал.

Событие шестьдесят девятое

Идут Шерлок Холмс и доктор Ватсон по улице.

- Знаете, Ватсон, вчера я видел за этим углом двух ребят, которые очень хотели набить мне морду.

- А как вы догадались, Холмс? Опять ваш дедуктивный метод?

- Это же элементарно, Ватсон! Не хотели бы — не набили бы!

В Хабаровск вечером, как хотели не прибыли. Станция была перегружена и их состав, к которому и были прицеплены четыре вагона брехтовские, остановили в десятке вёрст от города на запасных путях. Только утром пробку ликвидировали и в десять часов они, наконец, прибыли на грузовую станцию Хабаровска. До вокзала около километра, Брехт дождался, когда четыре вагона загонят в тупик, предупредил всех, чтобы ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не открывали вагон спальный и не выходили. Попросил народ потерпеть ещё часик, сходят они на разведку с Вальтером, узнают, что по чём, и он постарается, как можно раньше, отправить вагоны дальше в Спасск-Дальний. В Хабаровске не просто им нечего делать всем, но и крайне опасно, пока он всех не пристроит и нормальными документами не обеспечит.

Двинулись они с Вальтером по путям к Вокзалу, и тут же пожалели, что парадную форму одели. Минуты не проходило, чтобы мимо маневровый паровозик не промчался, засыпая пеплом и сажей. И половину пути не прошли, а уже чёрные и сами и парадное обмундирование. Так ещё и перед вокзалом Брехт сапогом угодил в лужу гудрона, таять начал на солнце, а пеплом и пылью присыпан, так что и не видно. Подобрал щепку, кое-как очистил и дальше шёл, только под ноги смотря. Тут-то и дёрнул его Вальтер за рукав:

— Смотрите, товарищ комбриг, что-то происходит!

— Где? — Брехт приподнял голову, оторвав взгляд от земли и понял, о чем сержант госбезопасности говорил. Они почти дошли до вокзала в пятидесяти метрах впереди уже был перрон. И вот на нём стояли военные и НКВДшники, всех мастей. И моряки в чёрном, и лётчики с синем, и милиционеры в белом, зелёных гимнастёрок тоже хватало. Отсюда не видны были ещё петлицы, но Блюхера Иван Яковлевич узнал. Ну, а раз там командарм и маршал, то и вокруг не рядовые бойцы собрались.

— Нас, что ли встречают? — заозерался Вальтер.

— Семён Семёныч! А ну, да, Иван Яковлевич, не дури. Взрослый же человек. Во-первых, они знать не знают, когда я приеду, а во-вторых, я, конечно, Герой Советского Союза и целый комбриг, но чтобы все высшие командиры ОКДВА и ваши заодно, собрались меня встречать — это перебор. Ладно мог маршал послать несколько человек, ну, даже допускаю, и сам не утерпел, и чтобы узнать, что я ему за подарок везу, мог приехать, но ваши и моряки. Головокружение от успехов получается. Не наш метод… Да, и ладно бы но, есть, ведь, во-первых, знать они не знают, что мы уже в городе. Пять минут назад ещё ехали. А они тут, судя по количеству дыма над ними, давно стоят. Весь перрон должно быть в окурках.

— Тогда кого встречают? — невольно замедлили шаг оба.

— Давай дедукцию включим. Есть ваши. Есть моряки. И сам Блюхер здесь. Да, вон и в штатском куча народу, это, наверное, партийные начальники и производственные. Что выходит? Выходит, что встречают одного из ваших или большого партийного … Ну, в общем, члена ЦК, а то и выше. Как бы, не сам Ежов пожаловал. — Что-то ворохнулось в мозгу, но не поймал Иван Яковлевич мысль, а через минуту и не до того стало. Как из-под земли вынырнула пара красноармейцев, и штыки от трёхлинеек им в грудь упёрли. А следом бежал аж целый капитан ГБ. Это если перевести — подполковник получается.

— Стоять! Кто такие? Документы! — и за кобуру хватается.

— Отставить. Я комбриг Брехт — командир отдельного полка имени товарища Сталина. Возвращаюсь из командировки в Испанию, а это попутчик мой — сержант госбезопасности Вальтер, командирован в Спасск-Дальний.

— Документы! — капитан хоть и перестал кобуру лапать, но улыбаться от радости созерцания самого «великого и ужасного» Брехта не начал.

— А что происходит, товарищ капитан госбезопасности? — Брехт, не делая резких движений, достал свою справку, ну или, типа, временное удостоверение, только без фото.

— Ваше? — повернулся капитан ГБ к Вальтеру, сунув брехтовскую бумажку в карман, не читая.

— Вот, — протянул и тёзка удостоверение?

— Товарищ капитан госбезопасности, кого встречают-то? — напомнил о себе комбриг, внимательно изучающему удостоверение Вальтера, чекисту.

— Начальника Управления Государственной Безопасности НКВД СССР командарма Фриновского Михаила Петровича и заместителя Народного Комиссара Обороны — Начальника Главного политуправления Красной Армии армейского комиссара 1-го ранга Мехлиса Льва Захаровича.

— Ох, ни хрена себе! — чуть вслух не сказал Иван Яковлевич, и тут в мозгу шестерёнки провернулись, и он вспомнил, когда и зачем приезжали на Дальний Восток эти деятели в той истории.

Люшенко, со дня на день вместо того, чтобы ехать в Москву на пытки и казнь, куда его Ежов затребовал, этот чекист с чистыми руками и пламенным мотором сбежит