Пятнадцать ножевых. Том 3 - Алексей Викторович Вязовский Страница 60

Тон с самого начала был полушутливый, так что я особо не напрягался. Уж в родном институте за мной косяков не наблюдалось, бояться нечего. Ну, и план подготовки специалистов. Иногда перекосы социалистического хозяйствования на пользу отдельному человеку пойти могут.

— Наливай, недавно заварили, — пододвинул мне чайник Яркин.

— Есть за вами, товарищ Панов, грешки, — продолжил Петров. — А именно, пренебрежение интересами альма матер. В конференции участвовали? — загнул он палец. — В «Ланцете» публикация была? В институтский сборник материал подготовлен? Не подготовлен! Вот о чем может подумать руководитель, если студент ведет себя подобным образом, а, Борис Константинович?

— Загордился, — улыбнулся парторг. — Пора приземлять.

Надо было спасать ситуацию.

— Так я только «за». Статью в сборник хоть завтра сдам. Оригинал публикации в журнал, немного переделаю, и готово. Но вот там же соавтор... Не наш.

— Это мы переживем, — сказал Яркин. — А по результатам поездки в Вену доклад на институтской конференции. В ноябре.

— Никак не получится в ноябре, — я с сожалением отодвинул чашку. — У нас же буквально через полторы недели Цюрих. Вот, собирался не сегодня завтра заявление в деканат писать.

— Про это знаем, — сказал ректор. — Звонил Евгений Иванович. Что ж, дело хорошее...

Дальше пошли слова из серии «не посрамить» и «достойно представить». Стандартный набор напутствий, короче. Жаль, Яркин зажилил печеньки, так и оставил вазочку возле себя, пришлось пустой чай пить.

Зачем вызывали, я так и не понял. Сообщить то, что я и так знаю. Впрочем, партком решил поиметь с меня хоть что-то. Оказывается, про ленинские места не один я помню. Видать, брошюра «Ленин в Цюрихе», написанная одним нобелевским лауреатом по литературе, пользуется популярностью. Блин, лишь бы не пошутить об этом в официальных беседах.

Короче, Яркин наказал обязательно эти самые места посетить, а в музее оставить запись от партийной и комсомольской организации института. И фотоотчет после поездки занести. Вот же жучила! Даже не поинтересовался, есть ли у меня фотоаппарат. Да что там, пленку я за свои покупать должен? И фотографии печатать тоже? Да, суммы копеечные, но больше недоверие парит.

Кстати, с выездной комиссией и прочими атрибутами маразма в этот раз обошлось вообще легко и без проблем. Сплошная профанация. Три минуты — и на свободе с полным одобрением. Как в том анекдоте про экзамен по истории для блатного абитуриента: «А вы знаете, что была Вторая мировая война? Да. Отличные знания, идите, пять».

Оказалось, я напрасно учил фамилию главного швейцарского коммуниста Армана Маньена. К тому же, у них там тупо партия труда какая-то. Зато выпускают газету с французским названием, и еженедельники с немецким и итальянским. Где-то у меня записаны эти охрененные имена. Зачем мне эти сведения? Там, наверное, три коммуниста на всю страну! Яркину за свои командировочные покупать эту макулатуру не буду, пусть в Ленинку идет и любуется. Он, правда, не настаивал, намекнул только.

* * *

Возвращаюсь домой, а Аня стоит и пристально смотрит на облетевший клен, растущий у нас во дворе. Дерево обычное, что на него глазеть? Ни разу не редкость для Москвы.

— Листья кленовые вижу на ясене? — спросил я, обхватив подругу сзади. — Что показывают?

— Кузьма застрял на дереве, представляешь? — она ткнула пальцем куда-то вверх. В подтверждение оттуда донесся жалобный мяв.

— Слезет, — философски заметил я. — У котов это получается.

— Он боится! Надо вызвать пожарных... — с сомнением ответила она. — Их же можно попросить? Я бы сама полезла, но дерево тонкое, боюсь, сломается.

— Вряд ли они согласятся, — заметил я.

До службы спасения и сообщений про спасенных котиков еще остается не один год. Пожарные пока занимаются тушением огня во всех проявлениях.

— Андрей, как ты можешь так равнодушно к этому относиться?

— А что мне будет, если я спасу этого обжору?

— Что угодно! — совершенно опрометчиво ответила Аня.

— Я запомню эти слова, — хищно улыбнувшись, сказал я. — И не вздумай потом отнекиваться!

— Что ты собрался делать? — спросила девушка, наверное, уже пожалевшая о своих словах. — Не вздумай пилить дерево!

— Все будут целы, — пообещал я. — Через две минуты ты получишь возможность подержать в руках рыжее и совершенно наглое существо. Жди!

Мне понадобилось даже меньшее количество времени. Вернувшись, я произвел несколько магических пассов возле ствола клена, и буквально секунд через десять Кузьма с довольными криками спустился добровольно и безо всяких проблем.

— Очень знакомый запах. И куда ты ходил?

— Экстракт валерианы, — честно признался я. — Купил в аптеке за углом. Вспомнил, как этот алкаш гонял пустой пузырек на улице, вот и подумал, что поможет. Слушай, женщина, моё желание! И не говори, что не обещала! — торжественным голосом произнес я.

— Я готова, мой повелитель, — подруга весьма сладострастно улыбнулась.

— Хочу целую сковородку жареной картошки! И две бутылки пива! Нет, три. А то, про что ты подумала, — я приобнял Аню за талию, — само собой разумеется.

* * *

Поход в аптеку имел и другие важные последствия. О которых я ничего не сказал ни Ане, ни кому бы то ни было еще. Думаю, дело может выгореть очень интересное.

Я уже выходил, когда стоявшая за мной женщина спросила «что-нибудь от аллергии». И тут у меня случилось гениальное озарение. Это вам не просто так, когда сработала интуиция, или вы верно угадали прикуп на мизере. Такое иногда бывает пару раз в жизни. А большинства населения — и ни одного.

Я будто попал на лекцию по фарме в той жизни, и услышал как лектор распинается по поводу великолепного изобретения советских химиков, которые разработали димебон, чудо-лекарство на голову выше всего остального, и вообще. И в самом деле, это добро назначалось направо и налево до середины девяностых. А потом препарат не выдержал конкурентной борьбы и выпуск прекратили. Фигня? Нееее, совсем наоборот. Чуть позже выяснилось, что копеечный препарат помогает не только от аллергии, но и от главного мозгового недуга старичков всего мира — болезни Альцгеймера. И патент в 2009 году выкупила компания «Пфайзер». За семьсот с лишним. Миллионов. Долларов. Потому что болезнь дорогая, на нее тратится больше триллиона тех же денежных единиц в год.

Потом там было что-то с клиническими исследованиями, крысы-мыши, но факт остается фактом: обладатель патента получил