Амурский Путь - Василий Кленин Страница 60

Чего войско Бурни, разумеется, делать не станет! Как только разведка убедилась, что хорчины ушли на полперехода, мятежники тут же снялись с места и двинулись на юг — стремительно, насколько это было возможно. Всё это время в арьергарде носились многочисленные разъезды, выискивавшие хорчинских шпионов. Уже через четыре дня союзники снова приблизились к горам и оказались в поле зрения Великой стены. Где-то там находились знаменитые ворота Дацзинмэнь, через которые три года назад пленник Ялишанда Шаци трусливо бежал в родное Темноводье.

Теперь он вернулся, чтобы расплатиться за 13 лет плена.

Глава 47

Город Чжанцзякоу пылал. Всего-то менее тысячи монголов смогли навести такого шороху, будто целая орда Чингисхана. Крепость, конечно, закрылась, но предместья пылали. Джамсан, намекал, что надо бы и цитадель развалить — как до этого захватили Стену — но Дурной только покачал головой. Это не одно и то же.

А за Великую стену они и впрямь перебрались быстро и легко. Конечно, китайская стража заперла перед ними ворота Дацзинмэнь. В надвратной башне засела сотня-другая стрелков и копейщиков. И обычно этого хватало — кочевники не великие мастера осад, а провести сотни и тысячи лошадей, кроме как через ворота, им негде. Но на этот раз из Степи подтянулось необычное войско.

Черноруссы за пару часов возвели земляную насыпь, установили на ней две тяжелые пушки и принялись лениво постреливать по воротам. Лениво — потому что запасы пороха и ядер уже иссякали. А все эти землекопства и прочие движения нужны были больше для отвлечения внимания. За это время казачья полусотня из Темноводного тайно ушла на восток версты на две, нашла совершенно пустой участок Стены, с помощью крючьев забралась наверх, степенно облачилась в доспехи — и рванула к башне уже поверх стены!

Стража обомлела. Казакам сходу удалось ворваться внутрь, завязалась лютая рубка. В это время остальные мятежники установили две имеющиеся у них штурмовые лестницы (на большее не нашлось подходящего леса). При обычном штурме китайцы легко бы их разрушили, но сейчас страже было не до этого. Поток пополнения не иссякал, и очень скоро мятежники выбили всех защитников, открыли ворота…

И вот тут Чжанцзянкоу запылал!

— Бурни! — увещевал союзника Дурной. — Останови это! У нас просто нет времени на грабежи.

Князь смерил лоча снисходительным взглядом.

— Мои люди заслужили это.

— Да пойми же, что ради пары побрякушек вы можете потерять всё. Надо идти в Сюаньфу! Там же стоят твои люди. Мало ли что с ними смогут сделать, узнав о твоем появлении: увести на юг, перебить…

Смугляш нахмурился. Этот типичный степняк все-таки был неглуп и мог оценить значимость чужих советов. Уже неплохо для правителя. Бурни подозвал телохранителей (у местных князей это был круг ближников, которые не только охраняли тело, но и давали советы, исполняли поручения, даже командовали отрядами) и велел им собирать воинов. В итоге удалось оторвать от грабежей около полутысячи монголов.

«Ну, хоть столько».

Дурной разместил в воротной башне Великой стены пушкарей и казаков и уговорил остановиться здесь халхасского князька Чойджаба.

— Если с той стороны появятся какие-нибудь монголы, пусть не пускают их на эту сторону, покуда публично не поклянутся в верности Бурни! — донес он задачу и пояснил. — Раз в Стене появилась дыра, то, наверное, многие полезут в нее, чтобы пограбить. Так вот, пусть проходят только как наши сторонники.

После чего три сотни драгунов и полутысяча монголов рванула к восьмизнаменному гарнизону в Сюаньфу. А там уже вовсю шла резня. Как позже удалось выяснить, Цины арестовали чахарских командиров, пытались разоружить воинов, и частично им это даже удалось. Но, когда под стенами «заколосились» бунчуки и знамена Северной Юани, чахарцы прорвались к воротам, отперли их — и в короткий срок весь военный городок был захвачен. Маньчжуры, кто успел, бежали, чахарцы и некоторые монголы из иных племен радостно присоединялись к мятежникам. Освобожденные командиры Чсанэрджи и Ада упали в ноги к своему князю.

— Рады служить, великий циньван!

— Послушай, — шепнул Дурной на ухо своему союзнику. — А может, ну его, этот титул? Все-таки его тебе маньчжуры дали. Выкинь и растопчи.

— И кем же я тогда буду? — нахмурился монгол.

— Ну… — лоча почесал бороду. — Ханом.

Бурни задумался. Циньван все-таки выше. Циньван — это высший титул в Цин, да и до маньчжуров в Китае не было сановников выше циньванов. Но ведь это чужое.

— Может, это неправильно, когда инородный титул выше своего, родного? — подлил масла в голову союзника Дурной.

Но настаивать не стал. Да и поважнее были дела. На сторону мятежников перешли 12 сотен восьмизнаменников — почти все свои, надежные чахарцы. Войско выросло вдвое, а личные силы Бурни — почти вчетверо. Через два дня от Стены пришло около полутысячи оннигудов. Они услышали о победе чахарцев, бросили своего трусливого тайджи Очира и примчались «на помощь». Хотя, не надо иронии: они все-таки не расплылись по «Застенью», занявшись грабежами, а явились пред очи Бурни: веди, мол, нас на богатый город Ханбалык!

И чахарский князь реально поверил в возможность захвата Столицы империи. Во-первых, он устроил публичное шоу на глазах у всего войска. Снял с себя шапочку с шариком (которую и надел только для этой церемонии), распустил расшитый пояс, вынул из кисета каменный резной знак — и сложил всё это в какой-то мешок. А потом повелел эту «посылочку» отправить в Пекин по адресу: «Закрытый Пурпурный город».

— Пусть Энхэ-Амулуган заберет себе эти циньванские регалии! — громко и величественно выкрикнул он. — Мне не нужны его титулы! Я — хан и наследник великих богдыханов!

Толпа радостно заорала, завизжала, заулюлюкала.

— Взамен на эти безделушки пусть Элхэ-Амулуган вернет мне Большую Нефритовую Печать, которую его род незаконно отнял у моего деда Лигден-хана!

Вот так. Самое серьезное сказано. Бурни прилюдно заявил о праве Северной Юани править и Монголией, и Китаем. Маньчжурский род Айсиньгёро же назвали незаконными выскочками, позарившимися на чужое. Дурной украдкой перекрестился: большие и страшные дела начинаются в северном Китае. И черт-те знает, во что они в итоге выльются. В любом случае, надо потихоньку сворачиваться и уносить ноги отсюда. Главное чернорусский «экспедиционный корпус» уже сделал: мятежники не разбиты; сейчас под