Александр Прозоров - Ганнибал великий Страница 61

— Так вот чем объясняется твой статус, — кивнул Магон, — Посольства я ожидал давно. И был даже удивлен, что Ганнибал так долго тянул с ним.

— Он надеялся на подкрепления, — ввернул слово нетерпеливый Чайка, — обещанные ему, как я слышал, раньше.

— Я ждал, что приплывет его брат, — продолжал Магон, пропустивший эти слова мимо ушей, — Ганнибал никогда не доверил бы такую задачу никому другому, до тех пор, пока жив хоть один мужчина из семейства Барка. Но, по моим данным тебя среди послов не должно было быть. Однако, ты здесь. И у меня нет оснований не доверять твоим словам.

«Он еще меня и проверять вздумал», — возмутился в душе Федор, но сдержал свою обиду, понимая, что в играх политиков, от которых зависит судьба страны, иначе и нельзя. Слишком дорога цена ошибки.

— Он послал меня к вам за помощью, — осторожно заявил Чайка, — ведь ему эти подкрепления обещали давно.

— Его брату сегодня тоже обещали подкрепления, — спокойно заметил на это Магон.

Федор оторопел. Сенатор сказал это таким спокойным тоном, который иначе как «Получите, после дождичка в четверг» и нельзя было понять.

Чайка, услышав это замечание, едва не возмутился открыто. Ему хотелось вскочить и крикнуть этому расслабленному сенатору, отъедавшемуся тут в тишине и спокойствии столицы: «Мы, там, ядрена вошь, жизни свои кладем, что бы вы здесь задницы отращивали! Кровь рекой льется, люди гибнут, а они, видите ли, тут размышляют, прислать пару кораблей вместо тысячи обещанных или нет. Им из Карфагена гораздо виднее, как управлять войной за морем. В игры играют, патриоты, твою мать!».

Но, не сказал.

— Значит, он меньше верит в посольство своего брата, чем в тебя, — задумчиво произнес Магон, теребя золотую цепь, — это кое-что говорит. И о нем, и о тебе.

Федор молчал, играя желваками.

— Мы почти закончили строить новый флот, — наконец произнес сенатор, который словно не видел, в какой ярости пребывает его гость, — однако, боюсь, он не скоро покинет гавань Карфагена.

— Но, почему? — едва не вскочил со своего места Чайка, — Ведь именно сейчас нам нужна помощь. Еще один удар и война будет закончена.

— Это не такой простой вопрос, как тебе кажется, Чайка, — снисходительно заметил Магон, — Рим, к сожалению, не единственный наш враг, хотя и самый опасный сейчас. Да и не твоего ума это дело. Ты, конечно храбрый солдат, но еще не наварх и не суффет.

Федор заткнулся. Ему мягко напомнили, что он слишком обнаглел и действительно ведет себя как равный Магону. А их разделяла пропасть. Да что там пропасть, — они были как огромная планета и ее незначительный спутник. Один из тысячи. Магон был в числе тех, кто выбирает и смещает со своих постов военачальников уровня Ганнибала. Кто такой для него Федор Чайка, пусть и доблестный солдат, доказавший это?

«Если бы не эпизод со скифами, едва не лишившими жизни столь блестящего сенатора, — охладил свой пыл морпех, — то быть бы тебе, брат Федор, рабом на корабле или чьей-нибудь плантации финиковых пальм. Так что, помалкивай, пока цел. Да радуйся жизни. Не так уж плохо она у тебя здесь сложилась».

И вдруг его кожу под хитоном что-то кольнуло. Федор вспомнил о свитке, так предусмотрительно захваченном с собой.

— Осмелюсь заметить, — начал издалека Федор, слегка успокоившись, — воюя недалеко от Рима, мне случайно удалось захватить имение сенатора Марцелла, который в спешке покинул его и забыл там весь свой архив. Мне казалось, это имя вам должно быть известно.

В глазах Магона появился интерес, едва он услышал о Марцелле.

— Продолжай, — он даже поторопил Федора, нарочно державшего паузу, чтобы усилить эффект.

— Так вот, — закончил командир двадцатой хилиархии, — я позволил себе просмотреть некоторые бумаги сенатора, лежавшие на поверхности шкатулки, и нашел там одно любопытное письмо. Вы ведь знаете, что я читаю на языке римлян. Не уверен, что оно имеет большую ценность, — не моего ума это дело, — но, думаю, одна подпись вас заинтересует.

Он сунул руку за пазуху, извлек свиток и протянул сенатору. Тот жадно схватил его, повернул к ближайшее жаровне, и быстро пробежал глазами. Когда Магон закончил читать это короткое письмо, он вновь улыбнулся, и лицо сенатора особенным образом изменилось. На нем появилось плотоядное выражение. И Федор понял, что все сделал верно.

— А ты не так прост, как кажешься, — вновь усмехнулся Магон, сворачивая свиток, — Ганнибал видел это письмо?

— Нет, — Федор отрицательно мотнул головой, — я передал ему весь захваченный архив, кроме этого свитка. Но, прочел не все. Возможно, там было еще что-нибудь стоящее вашего внимания.

— Я в очередной раз делаю вывод, что не ошибся в тебе, — сказал сенатор, поднимаясь.

Федор тоже встал.

— Мне нужно срочно отдать кое-какие распоряжения, — быстро закончил встречу Магон, поправляя свое длинное одеяние, — ты можешь отправляться к себе домой или даже в имение. Все равно ответ на просьбу посла поступит не раньше чем через десять дней, так что у тебя еще есть время отдохнуть. Но, перед отъездом, мы еще встретимся. Я должен дать тебе одно поручение.

С тем Федор и покинул виллу сенатора, прихватив по дороге ожидавшего в соседнем помещении Ирида. Второй охранник не появился, значит, вестей от младшего брата Ганнибала пока не было. Впрочем, Федор не торопился. Ему хватало информации для размышлений, хотя и полученной намеками. А о том, что произошло в сенате, он уже был частично осведомлен.

Магон Барка проявил себя на следующий день. Утром Федора разыскал его слуга и привел в особняк в старом городе. Это было не менее помпезное здание, чем вилла сенатора, окруженное высокой оградой. У массивных ворот стояло так много охранников, словно это был штаб армии, а не жилой дом. «Впрочем, — подумал Федор, поднимаясь по мраморным ступеням, — семья Барка всегда отличалась воинственностью. И война, — ее основное ремесло, так стоит ли удивляться».

Брат Ганнибала принял его в просторном кабинете, высокий потолок которого подпирали мраморные колонны. Посредине стоял стол с вином и закусками. Особняк был выстроен на холме, а с имевшегося здесь балкона открывался хороший вид на гавань Карфагена, в которую сейчас входил военный корабль.

— Как прошел прием в сенате? — поинтересовался Федор, поздоровавшись и переводя взгляд с гавани на Магона.

По случаю визита в дом Барка, командир двадцатой хилиархии вновь облачился в доспехи, и даже надел новую кирасу.

— Это был всеобщий восторг, — с радостью сообщил Магон, и добавил, видимо, уже не считая нужным скрывать от Федора истинный размер подкреплений, — сенат рукоплескал нашим победам. Увидев три медимна золотых сенаторских колец, мне тут же пообещали сто кораблей с пехотинцами, сорок слонов и пять тысяч нумидийцев.

— Но, если не ошибаюсь, — припомнил Федор, — перед штурмом Рима Ганнибал говорил про двести квинкерем?

— Это уже забыто, — отмахнулся Магон, нахмурившись, — сенатор Ганнон, за которым сейчас стоит большинство, недавно отправил часть нового флота в Испанию, на помощь нашему брату Гасдрубалу. Васконы снова подняли там мятеж, который нужно немедленно подавить. А восемь тысяч пехотинцев он услал на дальние границы Нумидии, чтобы расширить там владения Карфагена. И уверял меня, что наемников сейчас не хватает.

— Значит, все-таки Ганнон, — пробормотал себе под нос Чайка, а, повысив голос, спросил, — но зачем отсылать так нужных нам пехотинцев в глубь материка, а флот в Испанию, если главные события происходят в Риме?

— Это же Ганнон, — скривил губы в усмешке его собеседник, — этот древний старик строил козни еще моему отцу. А теперь мешает брату и мне. Он ненавидит всю нашу семью и ради этого готов разрушить плоды любой победы Карфагена, с которой связано имя Барка. Даже той, что уже почти свершилась, несмотря на его противодействие.

— Но остальные сенаторы, они-то, что, не понимают, что победа над Римом принесет им не только моральное удовлетворение? — не удержался Федор, снова позабыв о том, кто он есть и с кем разговаривает.

Однако, Магон не обратил на его фамильярность должного внимания. На слишком больную мозоль наступил Федор.

— Ганнон очень богат и влиятелен. Уверен, он многих подкупил, — стал излагать свою точку зрения брат Ганнибала, — Кроме того, война отсюда видится совсем по-другому. Ганнон внушил многим, что мой брат начал эту войну больше по собственному усмотрению, нежели по приказу сената, хотя приказ был. И теперь многие считают, что было бы неплохо, если бы Ганнибал сам закончил ее, без посторонней помощи. И без новых затрат на войну.

Услышав это, Федору вновь захотелось перейти на русский язык и произнести пару крепких словечек в адрес сената, но он сдержался.

— Так что, если нам дадут хотя бы то, что обещали вчера, — закончил свою речь Магон, — это будет уже неплохо. С такими силами мы сможем взять Рим, а потом, окончательно очистив землю от легионеров, займемся теми, кто бороздит наше море. Взяв же Рим, мы склоним и даже противников в сенате на свою сторону.