Наталья Болдырева - У обелиска (сборник) Страница 61

Благо идти было недалеко. Но всю дорогу меня преследовало ощущение, что тревожная тишина не насытилась нечаянной магией кулона. Что она ждет где-то неподалеку, и ждет именно меня.

Предчувствие не обманывало.

Несмотря на настойчивые приглашения переночевать, я сказала, что пойду к себе. Нужно было подумать. Понять, что произошло. Саму Евдокию явно никакие видения не тревожили. Но может, именно потому, что она сейчас – его хозяйка?

Может быть, стоило ее расспросить. Но момент все не представлялся. А потом мы и вовсе распрощались.

Я решила возвращаться домой через площадь. Там освещение, витрины. Люди.

Прямо под фонарем, напротив трибуны, меня остановили.

– Гражданка, стойте! – Усатый офицер Максимов из Москвы взмахнул перед моим лицом корочками. – Предъявите паспорт.

Я достала из кармана пальто обернутые газетой корочки. Максимов бегло пролистал документ и вернул.

– Варвара… Кузьминична. Вы знакомы с контрмагом Виктором Цветковым?

Я улыбнулась:

– Вы же знаете, что знакома.

– Где он? – Следователь нахмурился. – Дело серьезное. Если он замешан в этих смертях, то и вы, получается, свидетель, а может быть, и соучастник преступления.

– Он в больнице. – Я старалась говорить ровно и спокойно. – В Озерцовской. Уже третий день.

– Что-то случилось? Он болен? Почему сейчас?

Я вздохнула и подробно рассказала о воришке, которого Витя, без шуток, чуть не прибил. Максимов выслушал меня внимательно и помрачнел еще больше. Сказал грозно: «Проверю!» – и исчез в темноте. Я услышала, как неподалеку заурчал мотор автомобиля. Что же, пусть проверяет. Ни я, ни тем более Виктор ничего предосудительного не делали…

А вот навестить его в больнице надо. Как я раньше не подумала? Надо обязательно его навестить и рассказать про кулон…

Вестибюль Озерцовской больницы – мрачное место. Казенное учреждение, на узких окнах решетки из стальных прутьев. Облезлая конторка, женщина в белом халате – вахтерша, женщина в синем халате – уборщица. В углах под потолком – черная плесень, пыль и паутина. Потолки слишком высокие, чтобы все это убрать. А свет тусклый.

– Вы к кому? – спросила вахтерша. Неприветливая хмурая женщина с военной осанкой.

– К Цветкову. Можно?

– Сейчас неприемное время. Обождите полчаса. – Она смягчилась. – Можете тут побыть. Или погуляйте в парке. Там хорошо сейчас. Снежок…

Снегопад как начался вчера вечером, так и продолжался.

Я поблагодарила. Толкнула тяжелую, украшенную резьбой дверь и вышла на воздух.

Если над городом тревожная тишина парила где-то на уровне облаков, то в Озерцовской больнице, похоже, поселилась ее младшая сестра.

– Постойте! Девушка! Подождите!

Меня догнал высокий пожилой мужчина в темно-сером костюме. Лицо его украшала аккуратная бородка, волосы прятались под белым колпаком. Медицинский халат был накинут на плечи. Я решила, что это доктор.

– Здравствуйте! Меня зовут профессор Алферов. Владимир Сергеевич. Вы ведь пришли к Цветкову?

– Да, к нему. А что случилось?

– Нет, нет, не волнуйтесь, пожалуйста. С ним все хорошо. Вы, простите, кем ему приходитесь? Жена? Родственница?

– Нет, мы недавно знакомы.

– Вот как… В таком случае, – профессор погрустнел, – возможно, я обращаюсь и не по адресу. Но, может, вы знаете кого-то из его родни? С кем он чаще общается? Может, родители…

Я припомнила:

– Родом он действительно из Энска. Но, к сожалению, это все, что мне известно. Он не любит о себе рассказывать.

– Да, конечно. Извините.

– Но все-таки. Что случилось?

Мы шли по липовой аллее. Может, снег и вправду немного очистил воздух, но дышать стало легче. В кружении снежинок было что-то завораживающее.

– Ну что ж… В конце концов, вы первая, кто к нему пришел… Видите ли, у Виктора Алексеевича довольно гибкая психика и здравый ум… Но сейчас ему требуется спокойная и доброжелательная атмосфера, а не драки с погонями. Возможно, тогда будет шанс вернуть ему утраченное душевное равновесие. Не берусь предсказывать, удастся ли полностью, травмы, имеющие магическую этиологию, хуже поддаются лечению, но последние исследования внушают надежду. Я еще раз говорю, нужен покой. Старайтесь не спорить с ним. Будьте дружелюбны…

– Так он правильно заподозрил, что может быть опасен?

Профессор нервно пожал плечами:

– Товарищ Цветков – достаточно сильный человек, чтобы держать себя в руках в обычной ситуации. Здравомыслящий. Одно то, каким образом он стал моим пациентом, говорит о многом.

Он явно хотел, чтобы я продолжила расспросы.

И я спросила:

– Как же так получилось?

– Пришел сам. Сказал, что зарядил пистолет и даже сейчас готов выстрелить себе в голову. И вы знаете, я ему поверил: в отличие от других неудавшихся самоубийц у него были реальные причины. Но Цветков, несмотря на очень сильное желание покончить с собой, последовал не эмоциональному порыву, а законам логики. Понимаете?

– Не очень, – честно призналась я.

– Он счел, что кто-то не очень умелый навел на него проклятье. Да, он, хоть формально и остается военным магом, фактически не может магию чувствовать и толком управлять ей. Потому его и комиссовали. Но ему знакомы общие принципы действия магических ловушек и направленных заклятий. Понимаете? Он подумал и пришел к выводу, что к самоубийству его толкает чужая воля, чья-то магия, заклинание, может, какой-то артефакт. И вы знаете, эффект нам снять удалось…

Мы как раз дошли до конца аллеи. Она упиралась в высокую больничную ограду. За прутьями виднелись деревянные домики улицы Красных Коммунаров.

Доктор повернул обратно.

– Но вот то, что нам не удалось, продолжает меня беспокоить…

Я догадалась:

– Другие пациенты с похожими признаками?

– Конечно! И с более выраженными. К сожалению, спасти, а уж тем паче вернуть обществу, нам удается не всех. А скольких к нам просто не успевают привезти!.. Но это означает, что источник воздействия продолжает существовать. И раз Виктор Алексеевич подвергся ему одним из первых, можно подозревать, что искать этот источник надо поблизости от его дома. И опять же, это означает, что рискуют те, кто проживает рядом. Родственники, члены семьи…

Я медленно кивнула. А сама подумала: «Может, так. А может, он просто был лишен защиты. Если человек не чувствует магию, то и защищаться не может…»

Впрочем, мои познания в магической науке были поверхностны и неполны.

…Так выглядят комнаты для свиданий в тюрьме или следственном изоляторе. Даже решетка на высоком окне была в наличии. Когда-то ее, чтобы не бросалась в глаза, выкрасили белой краской, но она успела с тех пор заржаветь, покрыться пятнами и потеками. Между рамами плотным слоем лежали дохлые мухи и бабочки.

Виктор – в нелепой больничной одежде – выглядел вопреки словам профессора собранным и как будто готовым к бою. Он внимательно меня выслушал. Кивнул.

– Считаешь, твое видение имело магическую природу? Что ж. Это легко проверить. Молодец, что пришла. Здесь невероятно скучно и не проходит ощущение, что времени у меня все меньше. Профессор вбил себе в голову, что мне нужен покой, и теперь мы даже с ним разговариваем только на самые отвлеченные темы.

– Профессор Алферов?

– Да, он, леший. Разговаривал с тобой?

– Недолго. Он сказал, что тебе противопоказаны погони и драки.

Я старалась быть легкомысленной и веселой.

– Еще я разговаривала с тем следователем из Москвы. Он спрашивал о тебе. Мне кажется, он считает меня или преступницей, или еще кем похуже. Наверное, я очень подозрительная.

Витя покачал головой, но ничего не ответил.

Я заметила, что он старается не встречаться со мной взглядом.

– Что-то не так?

– Это я тебя втянул… Одни неприятности от меня.

– Думаешь, Максимов нас подозревает всерьез? Но это смешно…

– Максимов подозревает всех. Он был здесь. Задавал разные вопросы. Он неплохо изучил мое досье… Но тебе бояться нечего, Варя. Тебе бояться нечего.

Как будто уговаривал сам себя.

Я вспомнила про гостинец – несколько яблок в сетчатой авоське. Оглянулась к двери – ну да! Вот они, на стуле. Зачем я положила их на стул? Надо было сразу отдать.

Пришлось вернуться к двери за авоськой. Сунула ему в руку – получилось неловко.

– Вот, это тебе!

Взял. Повертел в руках, положил на стол.

Стук яблок о столешницу прозвучал как сигнал. Мгновенно что-то изменилось во мне, в мире вокруг. Словно кто-то приглушил освещение или перепутал бобины с кинопленкой.

Я внезапно почувствовала, что пора. Надо уходить, здесь мне совсем не место. Но при этом продолжала стоять, как будто мне что-то еще нужно было услышать.

…высокое мрачноватое помещение, длинный обшарпанный стол, каталка в углу. У входа кривобокие стулья. Круглый динамик у самого окна. Закрытые высокие белые двери. Решетка в оконной раме. Мы здесь одни…