Питер Цурас - Победа восходящего солнца Страница 61

«Сэр, — сказал другой курсант, — докладывали, что японцы собирались использовать самоубийц задолго до Лейте».

Тернер кивнул: «Дополнение к Соглашению о перемирии позволяет нам официально обсуждать войну с японскими офицерами равного ранга, так обнаружилась интересная информация. Эти обсуждения, кстати, продолжаются. Конечно, бывают неконтролируемые запросы и информация иногда выглядит сомнительно, но в целом обсуждения открыты и полезны». Адмирал умолчал о том, что он, как и все остальные, был поражен тем, что речь идет о таких вещах. «Что касается вашего вопроса, то растущее превосходство нашего флота быстро заставило некоторых руководителей Японии задуматься о систематическом использовании летчиков-камикадзе уже в 1943 году. Но только в конце следующего года, после гибели лучших пилотов при Мидуэе, на Соломоновых островах, Новой Гвинее и Марианских островах, стали серьезно рассматривать камикадзе как последнюю альтернативу обычным бомбовым атакам[193]. Это нам уже было известно. Но именно из дискуссий мы узнали о том, что в первый раз приказ о применении суицидной тактики был отдан 4 июля 1944 года, при Иводзиме. Поскольку все камикадзе были сбиты еще до нападения на наши корабли, мы так ничего и не узнали»[194].

«Сэр, вплоть до самого конца всегда находились японские пилоты, которые не делали попыток ударить самолетом наши корабли. Было ли это спланированной частью системы?»

Тернер снова кивнул: «Да, опытные пилоты, которые были слишком ценны, чтобы жертвовать ими, должны были обеспечивать прикрытие или наносить классические удары. Когда такие летчики вызывались совершить «полет в один конец», им отказывали в «чести» отдать жизнь за императора»[195].

«Сэр, теперь мне кажется очевидным, что если тактика, примененная на Кюсю, применялась и на Лейте, то японские самолеты могли уничтожить гораздо больше наших кораблей. Когда они шли на высоте, их можно было сбить без особого труда. Но когда они сбрасывали высоту — снижались, а не продолжали полет на той высоте 10 000–20000 футов, на которой мы могли бы их сбить, а потом пикировали — то, говоря откровенно, японцы могли бы перетопить наши транспорты на Филиппинах. Единственная перемена к лучшему была в том, что теперь опасность, идущая от берегов Японии, стала более ясной»[196].

«Никому не нравится нести потери, — ответил на это Тернер, — но если японцы использовали свои самолеты на Лейте так, как вы описали, то урок, извлеченный из этого сражения, должен был внести изменения в ведение боя у Кюсю. Окинава представила первые совместные усилия японских пилотов — они использовали скалы и холмы, чтобы обмануть наши радары, однако размер острова и расстояние, которое им пришлось перелететь от баз на Формозе и Кюсю, вместе с тем фактом, что японцы только начинали экспериментировать в этой области, сначала ограничило успех этой тактики. Несмотря на это, были многочисленные случаи успешных нападений, когда японцы возникали так внезапно, что даже у полных дежурных экипажей кораблей, близких к берегу, было мало времени для ответа. И конечно, время ответных действий растягивалось из-за усталости людей, которым приходилось постоянно быть готовыми начать действовать по тревоге. Постоянно разрабатывались новые тактические методы, так как мы приобретали все больше опыта, сталкиваясь с новой угрозой. Идеи распространялись по всем кораблям, и команды перенимали друг у друга все, что могло пригодиться, все, что могло укрепить оборону благодаря сокращению времени ответа зенитных орудий. Хотите что-нибудь добавить, коммодор Бейтс?»

«Конечно, сэр. К лету 1945 года визиры 5-дюймовых орудий, которыми были оснащены посты наведения, обеспечивали быструю, не требующую радиолокационного наведения стрельбу, поэтому многие корабли начали оснащаться совмещенной системой с медленными приборами управления огнем «Марк-37» для 5-дюймовых орудий и более быстрыми «Марк-51» для 40-миллиметровых. Эти изменения — вкупе с реактивными снарядами в зарядном поддоне — сделали возможным более быструю готовность к отражению внезапных атак; но если радар обнаруживал цели на более привычных расстояниях, то снова использовались дальнобойные механизмы наведения «Марк-37». Новые радары «Марк-22», которые позволяли заранее и точно определить приближающийся самолет, тоже были широко распространены во время операции «Маджестик»[197]. Они были малодейственны в сражениях близко к берегу, но снова и снова доказывали свою ценность на авианосцах.

До появления камикадзе 20-миллиметровые зенитные орудия были величайшей угрозой для японских самолетов. Однако недостаток ударной силы сделал их для камикадзе оружием немногим серьезнее, чем психологическое. Командующие больше полагались на крупные 40-миллиметровые орудия, поскольку они могли поражать приближающиеся самолеты. Мы впихнули дополнительные сдвоенные и счетверенные 20-миллиметровые зенитные установки на уже и так забитые палубы всех кораблей — от минных тральщиков и танкодесантных до линкоров и авианосцев».

Раздался голос с задних рядов: «Но мы бы не дали вам забрать наши «дверные молотки!» (смех)

Адмиралы Тернер и Спрюэнс широко улыбнулись при этой реплике, но руководитель Группы анализа позволил себе лишь усмехнуться уголком рта.

«Как я говорил, хотя 20-миллиметровые пушки оказались неэффективными в борьбе со стремительными камикадзе, это не значило, что команды спешили расстаться с ними, чтобы освободить палубу. Это оружие, по крайней мере, имело то преимущество, что не приводилось в действие электричеством. Даже если на всем корабле электричество отключалось, «дверные молотки» могли обеспечить заградительный огонь[198]

Новые 3-дюймовые скорострельные пушки — замечательное оружие. Одно орудие так же эффективно против обычных самолетов, как два счетверенных 40-миллиметровых, а против ракетных бомб «Бака» их преимущества еще более очевидны. Работа пяти счетверенных 40-миллиметровок (двадцать пушек) оказалась равна работе одной 3-дюймовки[199]. К сожалению, очень немногие умели обращаться с ними ко времени проведения «Маджестик».

Анализируя результаты работы расширенных радиолокационных дозоров на Окинаве, — продолжал Бейтс, — главнокомандующий ВМС США пришел к заключению, что один эсминец, предположительно, не сможет успешно противостоять более чем одному вражескому самолету за один раз — многие пытались это сделать, но в конце концов бывали побеждены, — и отметил, что в будущем на каждой дозорной станции должно быть не менее дивизиона миноносцев — если тактическая ситуация позволит такое распределение сил[200]. Мы были готовы поставить такие дивизии на четырех из шестнадцати станций на Кюсю, но каждой из остальных станций пришлось обходиться парой эсминцев и двумя специальными канонерскими лодками, созданными специально для операций против Японии (LSM с одной спаренной и четырьмя счетверенными 40-миллиметровыми установками). Эти лодки были вооружены значительно серьезнее, чем канонерки, сражавшиеся при Окинаве.

Главнокомандующий ВМС понимал также, что орудийные установки крупных военных кораблей малодейственны из-за противозенитных маневров; неожиданные броски маленьких эсминцев, стремящихся уйти от камикадзе, и увеличение количества орудий на случай неожиданной атаки создавали сильную качку, которая снижала точность стрельбы. Качество артиллерийской стрельбы значительно повышалось, когда эсминцы маневрировали не так резко, даже если в бой можно было ввести меньшее количество орудий» .

Слушатели-офицеры вставляли реплики в комментарий коммодора Бейтса вежливо, но более охотно, чем в речь Тернера. В разговор немедленно вступил бывший командир эсминца.

«Теоретически это верно, сэр, но любой, кто прошел Окинаву и Филиппины или участвовал в рейдах на Японию, знает, что в большинстве случаев вы бы просто не смогли этого сделать и выжить и сейчас не рассказывали бы нам об этом. Самоубийцам говорили, что, поскольку у них нет определенной мишени для бомбардировки, лучшие результаты в выполнении их задания даст нападение на нос или корму корабля — это позволит им с наименьшей вероятностью стать жертвами заградительного огня[201]. Я видел новых командиров кораблей, которые следовали советам главнокомандующего в этом вопросе. Единственным результатом стало то, что из-за менее активных маневров эсминцев «божественному ветру» стало гораздо проще «расставлять точки над i».

Вмешался бывший старший помощник: «Мне говорили, что даже начинающего летчика можно научить выполнять скольжение или скольжение под крыло, и когда на нас нападали — я был на «Кемберли», — мишень выполняла скольжение, следуя за нами по пятам, и нам приходилось круто поворачивать. Наводиться на нее могли только кормовые орудия, и от каждого выстрела 5-дюймовой пушки команда валилась на палубу. «Вэл» зашел над кормой, целясь в мостик, и упал между двух 5-дюймовых орудий»[202].