Майкл Муркок - Финальная программа. Средство от рака. Английский убийца Страница 62

Джерри посмотрел по диагонали комнаты.

Глаза Коутрубуссиса были совершенно безжизненны, как будто бы их сковал внезапный мороз.

— Свиньи, — сказал он.

3. Открыто 50 новых секретных карт флота Ее Королевского Величества

Джерри, Морин и Барбара покинули фазаний питомник и поехали на машине Джерри в Сохо, к бару «Бол рум», расположенному на Вордуауэр-стрит, где на ярком пятачке, который выделялся среди непрестанного мелькания голубых теней, Джек Слейд, по прозвищу (прилипшему к нему со школьных времен) Ябеда, как бы подтверждая жалобно-дикими звуками истинное значение своего прозвища, играл на отполированном ситаре.[62]

«Я довольно скользкий тип, мое имя не обманывает вас. Да-да, я очень скользкий, парень, поверьте моему детскому прозвищу», — пел он.

Когда Ябеда увидел, что к нему приближаются новые посетители, он поспешно сошел с маленькой сцены, и его место занял Джонни Джейн в костюме цвета лепестков розы и в парике платинового цвета.

Джонни всплеснул руками:

— Теперь пришло время для нашего наиновейшего, самого большого мастера блюзов, разрешите мне представить его вам — всем, находящимся в этом зале, стоящим и сидящим около стойки бара, — ослепительного короля блюза, самый старый, самый исступленно почитаемый, самый забойный мастер года, будьте готовы, маэстро — приближается! — это Клэхем… Джордж… Фоулшэм!

Джонни откатился в сторону, и появился Клэхем Джордж — для того, чтобы сыграть свою самую последнюю композицию «Мое брюхо полно прокисшего молока».

«Старый скаредный старьевщик принес мне кислого молока. Ох, уж этот старый скаредный старьевщик, который принес мне много кислого молока…»

Оставив Морин и Барбару у стойки бара, где подавали кока-колу, Джерри отошел, чтобы встретиться с Лайонелом Химмлером — владельцем заведения.

Джерри нашел Лайонела, полностью погруженного в свои горести и печали, в его маленьком офисе, расположенном за стойкой бара.

— Что же заставило вас выбраться на свет божий, мистер Корнелиус? — спросил Лайонел, поднимая к бледным губам бокал с «Бычьей кровью». — Надеюсь, что не острая необходимость.

— Как дела, Лайонел?

— Мы теперь перешли на шоу со стриптизом. Перед нами встала жесткая необходимость привлечь больше посетителей среди жителей окрестностей, понимаете? Похоже, мы переместились за пределы кольца Биржевых маклеров и приближаемся к кольцу Носителей подтяжек, чувствуете? — Сигара встала на дыбы у него во рту.

— Так и Сохо теперь не тот, что раньше.

— Предоставьте мне самому судить об этом, мистер Корнелиус.

— Я вроде бы на работе.

— Это ваша забота.

Джерри открыл дверцу темно-коричневого буфета и достал оттуда свой инструмент модели «Мартин-206». Проверив его, он слегка подтянул струны.

— Прошу прощение за пыль, — сказал Лайонел.

Держа гитару под мышкой, Джерри вернулся в зал. Клэхем Джордж кончил, и его сменила исполнительница стрип-шоу, которая постепенно раздевалась в стробирующем свете.

Джерри, как дрожащая тень в мерцающем свете, прошел к столу, сел и заказал шотландский виски и стакан молока.

Морин и Барбара перенесли свою кока-колу на столик Джерри. Рядом с ними он почувствовал себя счастливым, но они хорошо осознавали, что картина может измениться.

После того, как стриптизерша ушла за кулисы, Джерри сыграл «Датч Шульц» и потом спел «Человек, входящий с черного входа», а Лайонел вышел, чтобы сыграть на электрооргане, и Джерри вошел в раж на сцене, и так продолжалось до тех пор, пока зал не начал пустеть, публика не начала расходиться, и только Морин и Барбара, а также две пожилые, очень пожилые, леди не остались единственными слушательницами Джерри, который с мрачным видом заканчивал свое выступление мелодией «Моя крошка укачивает меня», после этого закончили концерт, и они все вместе ушли.

На прощание Джерри послал воздушный поцелуй Лайонелу, но этот жест не был замечен. Лайонел остался на сцене и играл в этот момент вещицу Джона Пэтона, вероятно «Толстую Джуди».

Они втроем вышли. Сквозь холодную, вязкую толпу на тротуаре проследовали по улице к тому месту, где стояла машина Джерри, выпущенная в 1935 году, модель «фантом-111 Континенталь» фирмы «Ролсс-ройс» с 12-цилиндровым У-образным двигателем, с его независимыми передними подвесками и облицовкой из чистого серебра, включая и радиатор.

— Может быть, этот автомобиль следовало бы назвать «Тень», — сказала Барбара, дружески пожимая руку Джерри, — или такое название было бы слишком неправильным?

Девушки забрались в автомобиль, бережно придерживая гитару Джерри, и они тронулись.

Вордауэр-стрит, вся в каких-то замерших огнях и полная неясных силуэтов, вела к Шафтсбэри-авеню, на которой возвышались коричневые стены многочисленных магазинов, и Пиккадилли-Серкусу с его зеленой центральной лужайкой.

Вскоре все эти хорошо известные местечки центрального Лондона остались позади, и Джерри повел машину к Пол-Мол, вокруг дворца, вдоль парка, мимо Триумфальной арки, на Найтсбридж, мурлыкая себе под нос песенку, пока обе девушки, крепко обнявшись, спали на заднем сиденье.

Музыка продолжалась.

Коутрубуссис был прав. Джерри обязательно должен был отыскать свою машину. Он высадит девушек около фазаньего питомника, узнает, где обитает Гордон Гэвин, и отправится в путь рано утром.

4. У моего мужа нарушена скорость «естественного процесса»

Джерри ехал на мопеде фирмы «Мэйбах-Цеппелин», имеющем объем двигателя 750 кубических сантиметров, по Хаммерсмит-роуд в ее средней части. Двигатель начал предательски постукивать, когда Джерри достиг скорости 130 миль в час.

Молочно-белые волосы почти вибрировали за его спиной, как туго натянутые струны, черные шелковые одежды буквально облепили тело, а защитный козырек, казалось, вот-вот поднимется и примет горизонтальное положение, когда Джерри наклонился и пошел на поворот и сбавил мощность двигателя до нормальных, без надрыва, оборотов, чтобы направиться в сторону продолжения Кромвель-роуд, где ему повстречалась похоронная процессия.

За катафалком вереницей ехали три «остин-принцесса», устаревшие очертания которых и неуклюжий вид сзади, казалось, ставили окончательную точку в судьбе того, кто покоился в гробу.

Почти лежа на бензобаке, вытянув руки, чтобы покрепче держать руль своей «сенокосилки», Джерри прошмыгнул буквально перед самым носом передней «принцессы» движением, которое было похоже на какой-то изящный, но и непристойный танец.

Совершив это не очень-то приличное действо, Джерри снова прибавил обороты и помчался по направлению к Брентфорд-Маркет.

Пассажирам «принцессы» было явно не до него, поэтому Джерри не беспокоился, что за ним погонятся.

Он свернул на Кью-Бридж-роуд, переехал через мост и устремился по Кью-Грин к большим воротам, спроектированным Десимусом Бартоном и сооруженным в 1848 году специально для Ботанического сада ее Королевского Величества. Джерри проехал через сварные железные ворота, которые венчала королевская корона, и снизил скорость до семидесяти миль в час, проехал мимо Эройд-Хауса Джона Нэша, оранжереи Чамберса, особняка Филми Ферн, после чего мопед Джерри перепахал лужайки, потом попал на Широкую тропу и, резко изменив угол наклона мопеда и приподняв переднее колесо, промчался сквозь свежий утренний воздух к Палм-Хаусу Бертона, который сверкал всеми своими окнами, балконами и перекрытиями рядом с Розовым садом, проревел двигателем между Австралийским и Умеренным домиками, пересек несколько цветочных клумб и лужаек, прокатился между спокойными кедрами и потом затормозил и остановился приблизительно в 160 футах от Красной пагоды, которая возвышалась над кедрами.

Металлические пластины на каждой из десяти крыш пагоды отражали солнечный свет, солнечные лучи брызгали во все стороны от стеклянных сводов, которые закрывали бронзовых драконов, стоявших в каждом углу каждой восьмиугольной крыши, в точности там, куда они были поставлены в 1761 году сэром Уильямом Чамберсом, отдавшим свое творение на суд принцессы Аугусте.

Джерри опустил козырек, защищающий глаза от солнца, и внимательно посмотрел вверх.

В тени балкона на шестом этаже стояла какая-то фигура, которая, пока Джерри смотрел на нее, подошла к краю балкона и наклонилась через перила. Этот человек на балконе был одет в длинный, грязный плащ, застегнутый на все пуговицы.

Это мог быть только Флэш Гордон.

Джерри открыл дверь и начал подниматься по центральной железной лестнице, которая вела наверх, мимо пустых междуэтажных перекрытий, выложенных дубовыми досками. В солнечном свете, пробивающемся сквозь грязные окна, виднелась взвесь пыли.