Тверской Баскак - Дмитрий Анатолиевич Емельянов Страница 62

Мне торопиться некуда, я в схватке принимать участие не собираюсь, ни в этой, ни в будущих. Мое дело все продумать и организовать, а махать железом есть желающие и без меня. Тем более, что этому учиться надо, а то пробьют башку в первой же заварухе.

Размышляя об этом, отвязываю кобылу и, запрыгнув в седло, трогаю вверх по склону. Лошадка неспешно шевелит копытами, и я добираюсь к лагерю стрелков, когда там уже все закончено. С десяток литовцев лежит на красном от крови снегу, а примерно в два раза больше, зажатые с двух сторон дружинниками воеводы и Александра, уже побросали оружие и сдаются.

Я ищу взглядом Куранбасу и, найдя, правлю свою коняку к нему. Тот тоже меня заметил и спешит навстречу.

— У нас потери есть? — Встречаю его самым интересующим меня вопросом и, не дожидаясь ответа, нажимаю. — Сколько?

Куранбаса недоуменно пожимает плечами.

— Эй, зачем обижаешь! Нету у нас потерь! Все сделали, как ты сказал. Как только литва полезла, мы оставили у костров чучела, а сами отошли в ельник. Едва они приблизились на выстрел, мы их встретили дружным залпом. На этом все и кончилось! Этим… — Он обвел суетящихся вокруг княжеских воинов. — Тока повязать полон и осталось.

Слушая, кидаю взгляд на мокрую от крови саблю в руках половца и понимаю, что все прошло не так бравурно, как он мне рассказывает, но раз убитых нет, то и выяснять нечего.

Спрыгиваю с седла и жму половцу руку.

— Молодец! Вернемся домой, к той шубе, что я тебе уже обещал, еще пол гривны серебром добавлю.

Куранбаса тут же расплывается в мечтательной улыбке.

— Хорошо! Коня нового куплю, а то мой старый совсем уж плох. Или…

Не став выслушивать весь перечень мечтаний Куранбасы, направляюсь к Александру. Едва подхожу, как княжеские гридни подтаскивают к нам одного из пленных. Голова у того разбита, и он явно еле держится на ногах, но дружинники с ним не церемонятся. В их старшем узнаю того самого Гаврилу, с кем бился об заклад во Ржеве.

Хорошенечко встряхнув бедолагу, тот довольно щерится.

— Княже, глянь какая рыба нам попалась! — Богатырским тычком он роняет пленника на колени, а на вопросительный взгляд Александра расплывается еще шире. — Это же Викинт, князек ихний!

«Вот это удача, — мысленно поздравляю самого себя, — теперь точно можно считать осаду законченной».

* * *

В княжеском тереме Смоленска полно народу: дружинники, слуги, дворовые. Все суетятся, еще бы, князь Всеволод Мстиславич вновь въезжает в свое родовое гнездо. В самой большой горнице, можно сказать тронном зале, собрались князья-победители, их ближние бояре и лучшие люди города.

Именитые гости степенным потоком втекают в открытые двери, и я прохожу следом за всеми в числе последних. В натопленной комнате жарко, но присутствующие все равно парятся в верхней одежде. Максимум что позволяют себе гости, так это развязать кушаки так, чтобы распахнутые дорогие шубы демонстрировали железные кольца не менее дорогих кольчуг. Торжественность обстановки обязывает.

Гости выстраиваются рядами вдоль стен по степени важности. В первом ряду и ближе к князьям самые родовитые. Я, человек скромный, и не на что не претендую. Не толкаясь, встаю спокойненько у самого входа и осматриваюсь. Все вокруг, и гости и местные, сейчас верноподданнически обращены лицами в глубину залы, где видны четверо главных виновников сегодняшнего торжества.

В центре Великий князь Владимирский Ярослав, рядом с ним его сын Александр, а по бокам новообрядший князь Смоленский Всеволод и князь Полоцкий Брячислав.

Последний привел свою дружину буквально вчера, когда город уже открыл ворота и по сути дело было сделано. Вроде бы опоздал с подмогой, но тем не менее, Ярослав обрадовался ему как родному и прием оказал по высшему разряду. Многие в этом зале догадываются почему, ну а я-то уж знаю точно. Не раз читал об этом сухие строки летописи:

«После изгнания литовцев из Смоленска Ярослав женил своего старшего сына на Полоцкой княжне и свадьбу сыграли в Торопце».

Почему такое знаменательное событие проходило в малоизвестном городке, а не во Владимире, например, или в том же Новгороде, мне всегда было непонятно. Сейчас-то все встало на свои места. Отец с сыном там не чувствуют себя уверенно и спокойно. В столичных городах они не просто чужие, а все еще ассоциируются с недавним разорением, там даже близкая родня смотрит косо. Им еще предстоит завоевать доверие, а пока Ярослав делает ставку на поддержку западнорусских земель. Я знаю, что ничего у него не выйдет, но сегодня это и не важно. Все смотрят в будущее с надеждой, и потому с минуту на минуту Великий князь Владимирский объявит о свадьбе сына с дочерью Брячислава.

Сразу бросается в глаза, что несмотря на то что номинально хозяин и князь в Смоленске теперь Мстиславич, на главенство сегодня он не замахивается. Ему, да и всем здесь, ясно, кто вернул его на княжество, и без кого он до сих пор мыкался бы на чужбине. Надолго ли?! Это другой вопрос, над которым сейчас никто задумываться не собирается.

Местных бояр больше заботит другое. Перешептываясь, они настороженно поглядывают на князей. Повод беспокоиться у них есть, ведь горожане взялись за оружие только, когда стало известно, что Викинт пленен, а такое поведение можно расценить двояко. Они об этом не забывают, как и о мстительном нраве Всеволода, и лица у них не выглядят счастливыми.

Меня, если честно, все это мало волнует. Приближается момент реализации второй части моего плана, и я немного нервничаю. Пока все идет слишком гладко, а удача, как известно, дама не постоянная. Вчера прибыл гонец и принес хорошие новости от Калиды. Тот написал, что новгородская опасность миновала. И хотя все ушкуйники княжьего слова не послушались, но раскол в их ряды оно внесло. Из трех сотен из Торжка продолжила набег только одна, а остальные решили вернуться. Калида их ждал в Медном. Рудник еще осенью обнесли деревянной стеной, а с приходом зимы еще и нарастили на ней ледяную корку. Первую же попытку штурма отразили несколько удачных выстрелов двух баллист, и боевой задор новгородцев окончательно угас. Двинуться дальше на Тверь они не решились и через неделю повернули восвояси.

Весть превосходная и открывает передо мной новые горизонты, если только удастся сегодня реализовать одну очень важную задумку. Я уже давно понял, как в этом времени важен статус человека: древность рода, величие предков, и все такое. А я кто, безвестный фрязин — иностранец, то ли священник, то ли чиновник. Для тверичей я вообще наместник, то есть