Олег Герантиди - Превосходящими силами Страница 63

Танковые колонны по команде генерала двинулись в узость между двух холмов, который с другой стороны перекрывали русские позиции.

Коротков, отправив с осназовцами взвод под командованием Старикова, готовил свою бригаду к бою. Когда много начальников рядом, делай, что скажут, и не вякай. Майор, он и есть майор. Когда генералы смогут услышать майоров? Это, конечно, самый простой путь, в лоб, на зенитки. А почему бы не кинуть в тот проходик, по которому сейчас в тыл к немцам просачивается Стариков с осназовцами, обе бригады? Перехватили бы рокадную дорогу, намяли бы бока тыловикам. А там, глядишь, и фрицы в городе лапки кверху подняли бы. И что это еще за «чудо-оружие» такое, БМ-13, на которое столько надежды? Нет никакого чудо-оружия, есть только чудо-богатыри, как князь Суворов любил нас, солдат, называть.

Коротков взглянул на часы. Через полтора часа наступление. К нему всё и все готовы. Подбитые вчера танки эвакуированы в тыл, на ремонт. Немецкие, на всякий случай, взорваны. Погибшие похоронены с почестями, хотя какие это почести, жидкий пистолетный салют. Хорошо, хоть могилки у всех свои. Не в общую яму положили, как бывало иной раз в Гражданскую войну. Раненые солдатики отправлены в госпитали. А здоровые – вот они. Что ни говори, любая победа как-то меняет человека. Придает сил, возвышает. Если еще вчера многие из них, особенно из последнего пополнения, мандражировали перед боем, то теперь этого не видно. Все герои! И поди разбери сейчас, кто сколько танков подбил. Посчитать, так не семьдесят девять, включая самоходки, а все три сотни наберется, не меньше.

Он еще раз в бинокль осмотрел окрестности, пытаясь засечь (понятно, что безуспешно) замаскированную противотанковую пушку, пулеметное гнездо или, на худой случай, хоть какое-нибудь шевеление на позициях врага. От этого занятия его оторвал один из штабных посыльных.

– Товарищ майор, разрешите обратиться! – Коротков свысока посмотрел на молодого солдатика. Откуда их только берут, таких длинношеих и нескладных?!

– Что там еще?

– Товарищ майор, там батарея БМ-13 пришла, вас спрашивают!

Комбриг почти бегом ломанулся, любопытно ведь, что еще за БМ-13. Колонна машин, с дюжину. Грузовики. На шасси ЗИС-22 трубчатая конструкция, прикрытая брезентом. Навстречу капитан-артиллерист со счастливой улыбкой на детском лице.

– Товарищ майор, командир дивизиона гвардейских минометов капитан Платов. Приказано подбросить огоньку на вашем участке. Будем соседями!

– Это что еще за хрень такая?! Это и есть их хваленое чудо-оружие?!

Артиллеристы тем временем сдернули брезент – ряд рельсов, раскладные упоры, домкраты.

– А где стволы? – Коротков был в полном недоумении. Не знал даже, как реагировать на эту обструкцию, и на этого неумеренно счастливого капитана.

– Да подождите, не торопитесь! Нам приказано только один залп дать, не больше. Больше не понадобится…

– Из этого?! – майор обвел рукой рельсы.

– Сейчас, увидите…

Но Коротков еще раньше увидел, как из Байернфельда в атаку пошли десятки, а может, и сотня танков.

– Ну вот, началось. Знаешь, капитан, валите со своим чудо-оружием отсюда в тыл, что ли, сейчас здесь жарко будет, и совсем не до вас…

– Знаешь, майор, достал ты меня… и прошу не указывать мне, где размещать вверенное мне подразделение. Вот подпустим эти танки поближе, чтоб кучнее легло, а потом сам считай, сколько мы их набьем, а сколько твоя хваленая бригада.

– Бывай.

– Пока! – И развернувшись к своим артиллеристам, скомандовал: – Заряжай!

– Своих предупреди, – крикнул Короткову, – сейчас такой концерт будет, что чертям тошно станет! Чтобы в штаны не наложили…

Майор хотел сказать в ответ что-нибудь едкое, но только махнул рукой. Тут же его вызвали к телефону.

– Это Перерва. Коротков, немцы пошли в атаку.

– Вижу!

– Задача меняется. Пусть сейчас их накроют БМ-13, и только потом выступаем мы.

– Товарищ генерал, а вы сами эти БМ-13 видели?

– Видел. И в бою видел.

– Но что-то хлипко они выглядят для боевой техники.

– Не дрейфь. Когда они начнут, уверен, и ты их оценишь.

Когда немецкие танки проползли половину пути, когда уже наши танкисты высматривали через прицелы, куда бы засандалить бронебойным, когда отчетливо стало видно, что там не только танки, но еще и бронетранспортеры с пехотой, тогда-то и заходила земля под ногами. Миллионоголосый рев, с чем тебя сравнить? Огненные стрелы сорвались с направляющих и устремились туда, где, как на ладони, словно игрушечные, катились панцеры.

Море огня! И каждая стрела добавляла свою каплю в него. Секундой позже из-за дальних позиций прошла еще одна стая огненных, словно кометы, стрел, добавив еще красно-черного в эту апокалипсическую картину. И еще раз! Танкисты, открыв люки и рты, завороженно смотрели на этот танец смерти…

Первым порывом Короткова было пойти, извиниться перед тем капитаном, но тот, как и его подчиненные, лихорадочно переводил в походное положение свою боевую технику. Скручивали провода, опускали домкраты, накрывали брезентом грузовики. Через несколько секунд первая машина, гремя гусеницами, сорвалась в тыл, за ней вторая, третья. А снаряды тем временем продолжали рваться, под ними была погребена еще одна легенда, дивизия «Рейх».

– Вот это да! – сказал сам себе Коротков, а в рацию прокричал другое:

– Танкисты-кантемировцы! Воины-богатыри! В атаку! Вперед! За Родину! За Сталина!

Манштейн следил за атакой, и, когда дивизию накрыло, он даже не стал ничего говорить, ничего выяснять. Сел в машину и махнул рукой, вперед: мол, в Берлин. Он не видел, как навстречу танкам «Рейха», по полю двинулась стальная лавина русских. Как деморализованные эсэсовцы сдавались сотнями, оглушенные и растоптанные…

Он не смотрел назад и по сторонам, ушел в себя. Стальные челюсти Кантемировского корпуса захлопнулись сзади, сокрушая все преграды, а он ехал. И ехал бы, но нос его машины уперся в борт легкого танка, перегородившего дорогу.

Нагель нажал на тормоз, но остановить вовремя несущийся на полной скорости автомобиль не смог, и тормозящий «Мерседес» врезался в танк. Вырвался пар из разбитого радиатора, водитель воткнул заднюю передачу, и машина въехала багажником во второй танк, перегородивший дорогу сзади. Нагель, не долго думая, выскочил из салона, кинулся в кювет. «Мерседес» окружили солдаты в пятнистой форме. Появились три Т-34 и «Кюбельваген», и Манштейна довольно вежливо: иди, сука! – затолкали в него. И сорвались в обратном направлении.

Только Нагель остался в недоумении в кювете у разбитого «Мерседеса».

Спустя несколько дней пленных эсэсовцев выстроили на просторной поляне посреди Чешского леса. Впереди офицеры, сзади солдаты. Все без погон, ремней. В изодранной форме, перевязанные, грязные, небритые, окруженные множеством советских солдат-автоматчиков.

Вывели Манштейна. Следом вышел генерал армии Жуков. Специально приехал, когда ему доложили обстоятельства дела. Рядом переводчик, молодой парень в очках.

Жуков много говорить не стал. Что говорить, все понятно.

– Солдаты немецкой армии! Я знаю про вашу необразованность, поэтому напомню. Есть такой международный договор, Женевская конвенция об обращении с военнопленными. Вы под руководством и с ведома этого генерала, – он указал на Манштейна, – эту конвенцию неоднократно нарушали! Вами были допущены случаи расстрела раненых и военнопленных красноармейцев. Вами были допущены случаи издевательств и убийства женщин-военнослужащих. Вы взяли за правило по приказу этого генерала расстреливать командиров и политработников Красной Армии. В Женевской конвенции предусмотрено принуждение незаконными методами к выполнению ее положений. Поэтому этот генерал сейчас будет расстрелян по приговору военно-полевого трибунала Юго-западного фронта как военный преступник.

Жуков повернулся назад и кому-то что-то сказал. Двое офицеров НКВД подхватили Манштейна под руки и потащили на середину поляны, к месту, где была выкопана продолговатая яма. Нагнули генерала над ней. Сзади подошел еще один энкавэдэшник, достал пистолет, приставил его к затылку Манштейна. У того подогнулись колени, а лицо скривилось в гримасе страха.

– Привести приговор в исполнение!

Грохнул выстрел. Все опустили глаза. Труп Манштейна столкнули вниз.

– Генерал СС Кеплер! – громко сказал Жуков.

Вывели обергруппенфюрера СС Георга Кеплера.

– Тебе, генерал, поручается передать немецкой армии все, что здесь произошло. Ты дал слово офицера, что ничего не исказишь, что все расскажешь, как было. – И, обращаясь к пленным солдатам, добавил: – Его мы отправим за линию фронта. Для вас война уже кончилась, но я не хочу, чтобы другие немцы повторяли преступления и ошибки этой мрази. – Он указал рукой на незасыпанную могилу. – А ты запомни! – он снова обратился к Кеплеру. – Если такое еще повторится, расстрелян будет не только командующий, допустивший такое, но и все офицеры. А в следующий раз все, включая капелланов и поваров… до встречи, генерал.