Олег Авраменко - Принц Галлии Страница 63

— Невеселая история, — констатировал Филипп и, как бы из праздного любопытства, поинтересовался: — А что могло толкнуть его к самоубийству?

— Наверное, долги, — смущенно ответила принцесса. — Так он сказал кузену Бискайскому.

— И вы верите в это?

— Ну… Он задолжал ростовщикам свыше восьмидесяти тысяч, — будто оправдываясь, сообщила Маргарита; щеки ее сделались пунцовыми.

— Восемьдесят тысяч?! — ошарашено произнес Филипп. — Ничего себе! Да ведь это в три или четыре раза превышает годовой доход графства Иверо. Как только он ухитрился растранжирить такую уйму денег?

— Мало ли как! Этот остолоп на все способен.

Бланка сокрушенно покачала головой:

— Ты бессердечная, кузина. На кого же, как не на тебя, потратил он эти деньги. На все эти роскошные и безумно дорогие подарки… — Она вздохнула. — Да разве в деньгах дело…

— Помолчи, Бланка! — вскипела Маргарита. — Мне и без твоих комментариев тошно.

— А меня тошнит от твоей черствости! — огрызнулась кастильская принцесса. — И от твоего самодурства. Такой закоренелой эгоистки, как ты, я еще не встречала. Ты любишь только себя, до других тебе нет дела. Ради тебя Рикард готов был на все, а ты… ты использовала его, забавлялась с ним, как с игрушкой, пока он тебе не надоел, а затем без сожаления вышвырнула прочь, едва лишь у тебя появился новый кумир. — Тут Бланка выстрелила в Филиппа глазами, и в ее взгляде тому почудилась ревность. — Тебе и в голову не приходило, что Рикард такой же человек, как и ты, и его боль не менее реальна, чем твоя. Если кто и виноват в том, что едва не случилось, так это ты со своей жестокостью.

— Нет, вы только поглядите, какая защитница нашлась! — с издевкой произнесла Маргарита. — Так что же ты здесь сидишь и попусту треплешь языком? Ступай-ка лучше к Рикарду, помоги Елене утешить его и заодно присмотри за ней самой — как бы она не перестаралась в своем рвении.

Перебранка между принцессами грозила вылиться в крепкую ссору. Поэтому Филипп, не долго думая, стукнул кулаком по столу и громко сказал:

— Ну, все, хватит! Что вы, как дети! — Он помолчал, давая принцессам время успокоиться, затем продолжил: — Дорогие кузины, я прекрасно понимаю, в чем действительная причина вашей раздражительности, и прошу не вымещать свое дурное настроение друг на друге. Давайте лучше перейдем к делу.

— Вот именно, — отозвалась Маргарита. — Поговорим, наконец, о Матильде.

Бланка кивнула:

— Да, пора уж. Вы начнете, Филипп?

— Пожалуй, да. Прежде всего, я хотел бы выразить свое сожаление по поводу случившегося. Безусловно, я признаю, что поступку господина де Шеверни нет оправдания, но вместе с тем настаиваю на непредвзятом отношении к нему и прошу учесть смягчающие его вину обстоятельства.

— А разве он заслуживает этого? — осведомилась Маргарита.

— Ну, разумеется, принцесса! Даже самый закоренелый преступник вправе рассчитывать на справедливый суд, — назидательно произнес Филипп, украдкой поглаживая ее ногу. — Тем более, что я не считаю господина де Шеверни преступником.

— Ах так! — не удержался от негодующего восклицания Монтини. — Кто же он тогда?

Филипп смерил его ледяным взглядом:

— К вашему сведению, милостивый государь, господин де Шеверни выразил готовность встретиться с вами в поединке и позволить вам без труда убить себя. Но, боюсь, это не будет выходом для вашей сестры, да и вам не сделает большой чести. — Он повернулся к Бланке: — Вас можно на пару слов, кузина? Вы не возражаете, Маргарита?

Маргарита не возражала, а Монтини возражать не посмел.

Бланка согласно кивнула и поднялась из-за стола. Они отошли к краю террасы и остановились возле высокого парапета.

— Бланка, — заговорил Филипп, переходя на кастильский, — скажите по старой дружбе: вы, все трое, уже пришли к определенному решению?

— Да. А вы?

— Я буду просить руки Матильды для Габриеля де Шеверни.

— Мы примем ваше предложение.

Филипп вздохнул:

— Вот и хорошо.

— По вашему виду не скажешь, — заметила Бланка. — Вы вздыхаете, как за покойником. В чем дело, Филипп?

— Не по душе мне этот брак, Бланка. С тяжелым сердцем я взялся за сватовство. По мне, лучше бы Габриель в тюрьме посидел, чем женился на Матильде.

— Вы тоже так считаете?

— А вы?

— Я — да. Но Маргарита и Эть… господин де Монтини думают иначе. Они вроде бы пекутся о Матильде, хотят устроить ее будущее, искренне желают ей только добра, но не понимают, не хотят понять, что это значит для самой Матильды. Какой бы там ни был господин де Шеверни замечательный человек, у нее уже сложилось весьма неприглядное мнение о нем, и вряд ли кто-то способен внушить ей уважение к нему, не говоря уж о любви. Ну, а там, где нет ни любви, ни уважения… Словом, я очень боюсь, что их супружеская жизнь будет сущим адом.

Филипп кивнул:

— Полностью согласен с вами, Бланка. Я даже собирался предложить Матильде отступную — одно из моих личных поместий в Кантабрии, дающее право на баронский титул и около шестисот скудо чистого годового дохода.

— О! Внушительная отступная. Пожалуй, это меняет дело. Будучи баронессой, Матильда сможет найти себе достойную партию, даже если все произошедшее с ней получит огласку. Я почти уверена, что в свете ваших условий Маргарита и Этьен пересмотрят свое решение.

Филипп угрюмо покачал головой:

— Не все так просто, кузина. Я сказал, что собирался предложить отступную; но не сказал, что предложу ее. К сожалению, Габриель не согласен. Он хочет жениться на Матильде, глупец этакий! Сколько я его не отговаривал, но он уперся рогом, и ни в какую.

— И ради его каприза вы готовы пожертвовать счастьем Матильды? — с упреком произнесла Бланка.

Филипп опять вздохнул.

— Будь это просто каприз, я бы велел заключить его под стражу и немедленно отправить в Тараскон. Но Габриель не капризничает — он спятил. Он помешался на Матильде, как… как Рикард Иверо на Маргарите, и, подобно ему, вполне способен наложить на себя руки. Он уже пообещал мне покончить с собой, если Матильда не станет его женой.

— Боже правый! Он серьезно?

— Очень боюсь, что да. Габриель на редкость упрямый парень, коли вобьет себе что-то в голову, его уже ничем не переубедишь. Конечно, со временем он остынет и поймет свою ошибку, но тогда будет слишком поздно.

— А если назначить свадьбу, скажем, на конец весны, когда Матильде исполнится шестнадцать? Надеюсь, к тому времени господин де Шеверни трезво оценит ситуацию и передумает, а Матильда получит предложенную вами отступную.

— Это был бы неплохой выход. Но Габриель очень умен, его не проведешь. Он мигом учуял подвох, едва лишь я заикнулся о возможных проволочках. Вот его окончательное решение: бракосочетание должно состояться самое позднее через месяц. Я сдаюсь, кузина. Я совершенно беспомощен.

— А как вы смотрите на то, чтобы я поговорила с господином де Шеверни?

Филипп ослепительно улыбнулся:

— Бланка, солнышко, ведь этого я и хочу! У вас просто изумительный дар убеждать людей. Так что потолкуйте с Габриелем, попытайтесь отговорить его от брака с Матильдой. Этим вы меня очень обяжете.

— Но учтите, Филипп, я ничего не обещаю.

— А я и не рассчитываю на успех. Однако чем черт не шутит. Значит, договорились?

— Договорились, — кивнула Бланка. Она чуть вздернула подбородок и быстро вдохнула, будто собираясь еще что-то сказать, но затем плотно сжала губы, опустила глаза и покраснела.

— Смелее! — приободрил ее Филипп. — Чего стесняться? Доверьтесь мне. Как-никак, я ваш старый друг и кузен.

— Ну… Есть один человек…

— Этьен де Монтини?

— Да… он…

— И что ему надо? Рыцарские шпоры?

Бланка удивленно подняла бровь:

— А как вы догадались?

— Это же элементарно, радость моя. Господин де Монтини, как мне известно, не принадлежит к числу знатных вельмож; попросту говоря, он беден. Но вместе с тем он горд и очень тяготится своим теперешним положением… гм… Ладно, не будем об этом. Так вот, нетрудно догадаться, что для своего возвышения господин де Монтини избрал военное поприще, и сейчас он нуждается в рыцарском достоинстве, чтобы занять должность, которую вы ему подыскали… Простите за праздное любопытство, Бланка, но можно поинтересоваться, что это за должность?

— Лейтенант гвардии, — немного растерянно ответила она.

— Лейтенант гвардии? — повторил Филипп. — Что ж, для начала неплохо… Итак, завтра вас устроит?

— Завтра?

— А зачем мешкать? Как раз завтра я собираюсь посвятить в рыцари нескольких моих дворян, отличившихся в бою с иезуитами. Факт присутствия в их числе господина де Монтини вряд ли привлечет особое внимание. Так мы договорились?

— Да, конечно. Благодарю вас, Филипп, вы очень милы.