Фёдор Березин - Пожар Метрополии Страница 63

А потому, например сейчас, у американских коммандос компьютеризированная амуниция, спутниковая коррекция и плазменные винтовки. Невелика новость! У нас, конечно, нет сверхсильных икроножных мышц, основанных на памяти металла, однако для переноски тяжестей наличествуют лошаденки, те самые, писарровские. И еще красивая, для необученных смотрящаяся китайской грамотой, картинка местности, переданная из интернационального космоса. Учитывая количественный перевес новоинкской армии, имеется хороший шанс разгромить господина Писарро подчистую.

Самая большая его слабость — это прежняя уверенность в своем тактико-техническом превосходстве.

120

Новая морская формация

Сегодня акустик Алджернон строил глазки, а наблюдающий это представитель “старой формации” лейтенант-юниор Маурисио понимающе подмигнул. И то, и то недопустимо, но что можно сделать? На специалиста шестого класса Алджернона подать в суд за попытку совращения, а командира смены Маурисио отчитать на офицерском собрании за попытку панибратства с начальством? Или, чисто по-мужски, двинуть Алджернона в челюсть? Тогда уж лучше лейтенанта! Он ближе по служебной лестнице, и это как-то можно разъяснить трибуналу — с матросом будет сложнее, могут “пришить” превышение полномочий. Кроме того, и главное, в случае Алджернона присобачат нетерпимость в отношении сексуальных меньшинств. А это уже пахнет не просто снятием с должности — тюремными нарами, причем, весьма вероятно, годом и более. Хотя, может, где-то Алджернон и относился бы к реальным “меньшинствам”, но уж на “Голубом ките” — ни в коем случае. Короче, лучший вариант сделать вид, что ничего не было. Лейтенант-юниор, будем надеяться, повзрослеет, поймет. Ну а на представителя “новой морской формации” Алджернона — наплевать. И вообще, если бы это были все беды, можно было бы жить и радоваться.

Однако вечером — естественно, не соответствующем реальному, а по принятому у подводников распорядку, где-то там, над волнами, — в каюту постучали. Лоджи Хеллер вывел на экран изображение. Это был матрос-торпедист Фолько Ильяцио. Мало того что из итальянцев и, как следствие, интуитивно подозреваемый в связях с “Коза нострой”, так еще и из “новых”.

— Чего тебе? — спросил его спешно одевшийся по полной форме командир (не хватало еще принять представителя “формации” в трусах).

— Сэр, у меня вопрос интимного свойства, — отрапортовал Ильяцио.

— Это насчет чего? — капитан “Голубого кита” напрягся и почти незаметным движением проверил застежку на ширинке.

— Можно пройти к вам в каюту?

— Извини, но нет! — отрезал Хеллер, но тут же, опасаясь будущих жалоб командованию за грубость, объяснился. — Понимаете, у меня там разложены оперативные планы. У вас не хватает допуска и ранга.

— Ну, тогда я здесь, ладно?

— Да, то есть... А что, собственно?

— Ну, расскажу...

— А, просто расскажешь? Ну, тогда давай.

— Так вот, господин кэптен, я подозреваю своего супруга в неверности.

— Да? — произнес Лоджи Хеллер и снова пожалел об отсутствии на борту капеллана. Как бы было хорошо переадресовать все подобные проблемы на его шею. — И что, собственно?

— Как это, “что собственно”? Мы же с вами, сэр, на борту боевого корабля. Если я буду сильно переживать, то могу где-нибудь ошибиться, правильно? Уронить при зарядке торпеду или сделать еще чего похуже.

— А что именно? — с подозрением спросил Хеллер.

— Нет, это я так, в общем. Я ведь не отказываюсь от службы. Просто почему всем “до лампочки” мои семейные отношения? Ведь должен же кто-нибудь или какие-нибудь службы приструнить моего партнера, так?

— Ну да, конечно, — промямлил командир лодки. — Послушай, а как... Ну как проявляются его измены?

— Понимаете...

— Только прошу, без подробностей! Я имею в виду, анатомических.

— Конечно, это же интимная тайна, — расширил чуть подкрашенные глаза Фолько Ильяцио. — Значит, когда я на дежурстве, он явно водит кого-то в дом.

— В дом?

— Ну, в нашу совместную каюту, разумеется. Я, например, находил как-то не свои духи и...

— Извини, Ильяцио, это уже относится к тому, о чем я слушать не намерен, — перебил Хеллер. — Давай подумаем, что можно сделать?

— Господин кэптен, лучшим вариантом стала бы, конечно, совместная служба на одном боевом посту, но...

— Да, но твой... э-э... партнер — он же реакторщик, правильно? А ты — торпедист. У вас разные специальности. Кто вам мешал выбрать пару поудобнее?

— Сэр, любовь такая штука — она не спрашивает.

— Любовь? Ах, да. Ладно, и что же делать, если специальности все-таки разные?

— Понимаете, сэр, ну пусть тогда у нас совпадают смены по часам.

— Но он же реакторщик, Ильяцио! Ты ведь в курсе, что там есть некоторая радиация, по крайней мере возможность получить некую дозу, — Лоджи Хеллер чуть не спросил: “Кстати, не сказывается ли данное обстоятельство на интимной области”. Но, естественно, мыслей не раскрыл. — А как известно, у ядерщиков несколько другой график, чем у остальных специалистов. Тут я ничего сделать не могу, это произведено по на стоянию ассоциации американских врачей. Так что...

— Но тогда, сэр, дайте мне разрешение, чтобы я мог в свободное время посещать его на посту.

Хеллеру или казалось, или, может быть, правда, но вроде бы на глаза итальянца навернулись слезы. Уточнять было нельзя, да и желания не присутствовало.

— Извините, матрос, но вам никак нельзя появляться в обслуживающем посту реактора. У вас отсутствует допуск. Кроме того, люди там занимаются работой. Я так понимаю, что в данной ситуации — во главе угла ревность, верно? Но я лично очень сомневаюсь, что при несении вахты у “сердца” нашего “Кита” кто-то занимается чем-то помимо службы. Реактором, как вы ведаете, командует очень ответственный офицер — лейтенант Скотт. Он не допустит в самом важном месте боевого корабля каких-то вольностей. Так что...

— Вот то-то и оно, — похоже, Фолько Ильяцио всхлипывал.

— Что “то-то”? — не понял кэптен Хеллер.

— Мне кажется, сэр, что мой напарник влюблен в этого Скотта.

— Что? — Лоджи Хеллер несколько растерялся. — Ну, это вы бросьте. Лейтенант Скотт, он вам не... В общем, у него есть жена на берегу.

— Так то на берегу, а то...

— Матрос, вы мне тут прекратите распускать слухи! — жестко сказал Хеллер. — И сопли, кстати, тоже!

— Вам хорошо рассуждать, — Ильяцио совсем поник.

— Что значит, мне хорошо? — прервал его Хеллер. — От чего мне хорошо-то? От меня так вообще...

— Что “вообще”, сэр?

— Жена ушла, вот что!

— Правда? — переспросил Фолько Ильяцио. Кэптену показалось, что в голосе прослушивалась некая надежда.

“Господи Иисусе, — констатировал Лоджи Хеллер, — не хватало тут мне еще любовничков”.

— В общем, так, специалист-торпедист. Давай оставим эти нюни. Вы боевой моряк. Надо вам со своим... э-э... другом поговорить. Выяснить все начистоту, по-мужски. Ну а уж потом решать то либо это. Словом, не рубить с плеча.

— А что решать-то, господин кэптен? Развод? А кто на нашем “Ките” к сему уполномочен?

— Ну... Зачем сразу развод. Поговорите друг с другом. Найдите общие интересы. О службе погутарьте. Вспомните совместно проведенные деньки, радости и будни, — кэптен Лоджи Хеллер поймал себя на том, что уже приобнял торпедиста и похлопывает его по плечу. И тот теперь прильнул к нему, как к родному. Но ведь дело происходило не в замкнутом помещении — кто-нибудь мог пройти мимо и увидеть эту картину. “Боже правый, — ужаснулся офицер, — еще не хватало, чтобы ко мне пришел на разборки его друг-партнер”. Он резко отстранился.

— Держите себя в руках, Фолько Ильяцио! — сказал он твердым как сталь голосом. — Мы тут все на боевом корабле, и служба у всех — не сахар. Развели нюни. Почитайте новости и узнайте, как нашим братьям достается в Африке. За нами Нью-Йорк с Вашингтоном — нам отступать некуда! Выше нос, и все остальное! Ну, в смысле... В общем, стойко надо держаться, по-солдатски. Короче, попытайтесь решить проблему по-свойски, по-хорошему. Ну, а если уж не случится, то...

— Что? — с некоторой новой надеждой произнес Ильяцио.

— Расселим вас до официального развода в разные каюты, вот что!

— А...

— Ну все, наверное? Закругляем это дело. У нас, понимаешь, капеллана на борту нет — о чем я, кстати, очень жалею. Не кисни. И вообще, Фолько, вы же у нас торпедист, на вас вся надежда. Скоро ваши торпеды понадобятся в деле. Мы ведь уже на месте — около Панамы. Вокруг нас куча целей.

— Я все понял, сэр. Разрешите идти, — итальянец несколько ожил.

— Так точно! Свободны!

Лоджи Хеллер снова закупорил каюту и перевел дух. Затем он тщательнейше умыл лицо и руки, глянул в зеркало. Следов помады не наблюдалось. Соотечественник великих мафиози все не шел у него из головы. Его даже было жаль. “Наверное, смотрит он на свои торпеды и представляет... — командир атомохода оборвал идиотизм мыслей. — Понесло меня куда-то на фаллические символы. Что я, капеллан — вникать во все эти нюансы? Но вообще-то торпеда по форме сходна с атомоходом! Господи, да у нас тут сплошной...”