Андрей Архипов - Ветлужцы Страница 64

— Нарушить данное слово? Тогда даже от своих веры не будет... Да и павших с нашей стороны будет не меньше. Потяну время, как смогу, а потом вступай в дело ты.

Вараш наклонил в знак понимания голову и отошел на край поляны к купцам, с нетерпением ожидающим первого поединка. Рядом рассредоточились другие новгородцы, шумно принимающие ставки на исход боя. Однако какой бы азарт они не испытывали, спиной к ветлужцам никто из них не повернулся. А те даже не сдвинулись с места, оставшись за сооруженной лесной засекой.

Бойцы двинулись друг к другу осторожно, не совершая лишних движений. Старый медведь, покрытый шрамами, и повзрослевший пестун, которого медведица отпустила на вольные хлеба, и он сразу же решил попробовать свои силы на матером сопернике. Клинки смотрели в землю, а щиты были слегка опущены — расслабленность еще не сменилась горячей взрывной волной отточенных движений. Удмурт сближаться не стал и остановился, не доходя до противника десять шагов: на его стороне была лишь молодость и жажда жизни, а противостояли опыт, ненависть и своя бессонная ночь, подточившая его реакции. Якун же, не сбавляя тяжелую поступь, сократил дистанцию и обрушил меч на шлем Гондыра. Тот подставил под удар голомень, но новгородец тут же пробил с левой руки окованным венцом щита ему в голову, раскрутив тот по горизонтальной дуге. Железный край просвистел по касательной в паре сантиметров от лица ветлужца и не выбил ему зубы лишь потому, что молодой воин успел запрокинуть голову назад. Выпрямить ее он не успел: мощный удар ногой в щит опрокинул его на землю. Одобрительный посвист со стороны новгородцев заставил Якуна осклабиться и продолжить представление, не пытаясь сразу добить поднимающегося противника.

Купец, рисуясь, закружил узорчатую вязь ударов вокруг ошеломленного удмурта и некоторое время тот лишь отбивался и отступал, старательно выдерживая дистанцию. Однако через минуту Гондыр все же попытался атаковать, нанеся удар поверх щита противника и тут же переведя меч вниз, в надежде зацепить его ногу. Для этого ему пришлось провалиться вперед в глубоком выпаде, чем новгородец в полной мере воспользовался: ногу убрал, а удар своего щита направил точно в голову молодого ветлужца. С глухим звоном умбон ударился о навершие шлема и Гондыр вновь покатился по земле, выронив свой щит и пытаясь рукой зацепиться за ускользающую почву, чтобы сориентироваться в пространстве. Вскочить на ноги у него уже не получилось: Якун не стал во второй раз щадить молодого соперника и обрушил на него секущий удар сверху. Однако свободная рука помогла ветлужцу отразить неминуемую смерть, спускающуюся к нему с серого, мглистого неба. Стоя на колене, он подставил ладонь под плоскую часть своего клинка и усилием двух рук остановил меч противника, а последующим сильным толчком отбросил его на несколько шагов назад. Новгородец только хмыкнул и вновь обрушил удар за ударом на своего ненавистного врага, пытаясь воспользоваться отсутствием у того щита.

Удмурту оставалось лишь надеяться на свою прыть: он перемещался по поляне как загнанный олень, пытаясь ускользнуть от преследующего его кончика меча. Пот тек с него градом и заливал глаза, мешая как следует разглядеть противника. Якуну оставалось лишь добить загнанную дичь, и он торопился это сделать, хотя и сам порядком устал гоняться за молодым соперником. Понимая, что деваться ему некуда, Гондыр решил рискнуть и на одном из сильных замахов купца резко сократил дистанцию и поднырнул под его правую руку. Новгородец не успел ни ударить щитом, ни опустить клинок на скользнувшего ему за спину ветлужцу. Однако и у того не хватило пространства, чтобы полоснуть Якуна мечом. Он лишь успел обхватить купца за пояс и резким броском через бедро повалить его на землю. Последовавший по инерции удар ногой пришелся по левой руке новгородца и ситуация выровнялась: оба противника остались без щитов. Однако купец уже был на ногах и красочно перебросил меч из одной руки в другую: клинок сделал оборот вокруг себя и лег точно в его медвежью ладонь. Довольный произведенным эффектом, Якун опять оскалился, показывая, что прошедший эпизод был лишь досадной случайностью. Однако ветлужец тут же попытался разубедить в этом окружающих: он бросился вперед и успел ударом сдвинуть меч новгородца в сторону, проворачиваясь к купцу левым плечом. Противники оказались в полуобороте друг к другу и Гондыр левым локтем, не глядя, махнул назад, тут же разрывая дистанцию. Получив окольчуженным локтем по скуле и обливаясь кровью из рассеченной щеки, новгородец взревел и бросился вперед, выкладываясь уже по полной. Обманный удар, красочный финт, и Якун заплетает меч Гондыра, прижимая тот в сторону земли, потом бьет сапогом ему по голени и тут же мгновенно разгибается, вырывая клинок из стальных объятий и посылая его в голову ветлужца. Кажется, что удмурту уже ничего не может помочь. Время для зрителей замирает, и они наблюдают, как клинок медленно сокращает дистанцию, направленный боковым ударом точно в горло. Однако молодой воин прогибается назад подобно восточной танцовщице, и лезвие проносится у него над лицом, сбивая напором воздуха капельки пота с его бровей. Снова удар с правой руки купца, но новгородский меч натыкается на острое лезвие ветлужского: клинки уже никто не жалеет, речь идет о жизни или смерти прямо сейчас, в эти секунды. Гондыр опять проворачивается, повторяя уже один раз использованный прием, и с размаху всаживает левый локоть в солнечное сплетение противника. И снова разрыв дистанции пока тот пытается вздохнуть и не может послать ему в спину длинное, острое лезвие. Одновременно с уходом несильная отмашка мечом, которую купец не успевает полностью блокировать, и вторая щека Якуна окрашивается неглубоким кровоточащим порезом.

Над поляной проносится общий вздох подобно резкому порыву ветра. Стоящие вокруг поединщиков зрители уже не свистят, а лишь напряженно выкрикивают, пытаясь перебить соседа, и одновременно не упустить из вида манящий танец клинков. Ставки на удмурта резко взлетают вверх. Даже Захарий с Кузьмой переглядываются и показывают исподтишка какие-то знаки, явно говорящие о шансах на победу каждого из противника. Напряжение все возрастает, но у дерущихся уже не хватает сил, и они немного расходятся и встают, тяжело переводя дыхание.

— Слышь, ты... ветлужец! — хриплый клекот вырывается из горла новгородца. — Когда я тебя убью, то твое тело оставшимся в живых придется тащить домой на своих двоих... Ты знаешь, что по притоку за вашим насадом шли мои люди?.. Они должны были нанести вам удар в спину, как только вы на нас нападете... Но получилось по другому: как только вы бросили судно, они просто зарезали твоего оставшегося рядом с ним воя, а сам насад пустили по течению... Даже успели к моему отплытию...

— Захарий, это так? — вмешался Вараш, краем глаза наблюдая, как Гондыр обходит новгородца по кругу, выравнивая дыхание. Только блеск в глазах удмурта выдавал, что слова Якуна его чем-то задели. — Насада не жалко, застрянет где-нибудь на мели, а вот то, что вы напали первые...

— Уходили его людишки куда-то, а что делали — мне не ведомо... Может, просто треплет языком Якун, дабы вывести из терпения дружка твоего, — пожал плечами предводитель новгородцев и всполошился, уловив краем глаза, как Вараш начинает сгибать лук, чтобы накинуть тетиву. — Эй! А что это ты собрался делать, черемис? Чудить будешь, так мои вои тебя мигом угомонят...

— Все по чести, не беспокойся, Захарий! — во весь голос произнес Вараш, растягивая губы в какой-то неестественной улыбке. — Бой вот-вот закончится, а значит вызов за нами! Не прибьет его Гондыр, так я с десяти шагов стреляться буду с твоим товарищем! И так будет до тех пор, пока кто-то из наших людей жив!

— Ополоумел вконец?! Биться, так на мечах или топорах! Хоть сулицу возьми, да на ней свое умение показывай! А то выдумал — стрелой! С десяти шагов! И почему вновь с Якуном? Он уже ведет свой поединок!

— Я что-то нарушил, Захарий? Сказано было, что любое оружие по выбору, а про то, что нельзя вновь вызвать того же воя, ничего сказано не было!.. Или ты мыслишь, что мы сюда поединки для вашего развлечения пришли устраивать?! — Голос черемиса был слышен по всей поляне, а прорезавшийся при волнении акцент лишь добавил эмоций в его слова. — Или вы все отказываетесь от своего слова?!

— Ты что, Захарий!!! — озверевший Якун обернулся в сторону оторопевших от такого расклада купцов. — На растерзание им меня отдашь?!

— Хм... — предводитель ушкуйников сгреб своей кистью бороду и стал оглядываться в поисках любого новгородца, готового что-то возразить на слова черемиса. Но каждый из стоявших на поляне коротко мотал головой в стороны: чаша весов склонялась явно не в пользу вышедшего на поединок купца. Мгновение помедлив, Захарий коротко кивнул. — Нет, слово наше крепкое.