По грехам нашим. В лето 6731... (СИ) - Старый Денис Страница 64

— Да, такой хлеб кожны дзен есть можливо, — сказал князь про каравай, но смотрел то он в сторону девушки и так томно смотрел.

Не хочу считать себя сводником, но князь должен быть под таким впечатлением от мероприятия, чтобы сомневаться в его поддержки я больше не мог. А лучше женщины никто не создаст это впечатление. Девушка и сама была готова и дала согласие первая, потом был разговор с ее родителями. Они получат и новую избу и сыны пойдут в воинскую школу, а, если случиться то, что должно, то и о девушке позаботимся и замуж отдадим и приданное дадим.

— Князь, обедня буде той стравой, што ты аще не смаковал, — сказал я после того, как князь налюбовался девушкой и отломал кусок от каравая. — И чарку князь за русскую землю.

Всем пришедшим с князем, а это было одиннадцать человек, подали чарки. Князю ликер вишневый, а вот сопровождающим настоечки с перцем. Но все остались довольны, только треть свиты закашлялась.

— Прошу к столу, — пригласил я гостей.

Зайдя в помещение все сразу обратили внимание на то как светло в комнате. Большие окна с двойными стеклами собрали вокруг себя собравшихся, стучали, щупали, продавливали, скребли ногтями стекла. В какой-то момент я даже подумал, что изделие не выдержит, но свита обратила внимание на князя и резко отпрянула от окон. Князь же стоял и рассматривал все помещение.

— Чудно! То лепо! — проговаривал молодой хозяин ростовской земли.

Все помещение было оштукатурено и окрашено в растительный, мозаичный орнамент.

Выждав момент, я сново пригласил всех к столу. И приказал его накрывать.

Подавали сегодня на обед салат из помидоров, огурцов, перца болгарского с оливковым маслом. Картошку запеченую со свиной вырезкой, жаренные баклажаны и кабачки под чесноком и майонезом, шашлык из баранины с луком на стальных шампурах над еще теплыми углями, фаршированные осетра с сеткой из майонеза, голубцы и фаршированные перцы мясом с гречкой, пирожки и пироги с капустой, рыбой, мясом, яйцом с луком, рубленные свино-говяжьи катлеты. Квашеная капуста, маринованные огурцы и помидоры, хлеб ржаной, лаваш пшеничный. Морсы, квас, пиво, мед. А также две дюжины разных настоек и наливок в стеклянных бутылках. Именно послендее привлекло особое внимание у собравшихся.

- Боярин, видно, ты околдовать порешил нас, прости господи! — сказал самый пожилой сопровождающий князя.

— Нет, боярин, то мои посевы и стравы з их, — ответил я.

Ко мне подошел служка и шепнул на ухо, что прибыли тысяцки и полковник и я обратился к князю.

— Князь дозволь аще двум мужам до столу? — спросил я у князя.

— Ты хозяин и ты наряд чиниш, — ответил князь, и я встал из-за стола и пошел встречать уже близких мне людей.

Встретил я у крыльца, выказывая уважение гостям, и пригласил их к столу. Те же, по-стариковски поворчали, что, дескать, предупреждать нужно, когда князь приезжает. И что невиданное — князь приехал ко мне, а не зашел ни к тысяцкому, ни к своему старому другу. Мои доводы, что сам только встретил, и сразу за стол позвал, не были признаными существенными. Однако, как увидели князя, все ворчание ушло.

Молитву доверили читать Василию Шварновичу как главе рода, к которому и я уже принадлежу, и как тысяцкому. А потом я понял, что отсутствие манер при еде — это норма. Все блюда разметались, щеки у гостей трещали, здравницы звучали все громче по мере выпитого. Я же пил легкое пиво и князю служки старались подливать легкий ликер. Вообще в четырнадцать, пусть в почти и пятнадцать лет вообще пить нельзя, но это был князь.

Когда же вынесли три разрезанных желтых арбуза, то никто, пока я не показал пример, не решился их есть, следующим стал тесть. Видя замешательство и князя, он взял кусок и с прибольшим удовольствием откусил. Тогда и все наперегонки похватали невиданного цвета ягоду.

— Подивил ты боярин, али аще есть диво? — спросил князь, когда уже никто не мог ничего есть.

— Буде, князь, за утро лучники, да мечники лепшего шукать будуть, да скоморохи сего дня увечары огонь метать, да пройдемся да лавок купцов, токмо прими князь дар табе, — сказал я и громко хлопнул в ладони.

Вынесли облегченный и удлиненный с широкой гардой полуторный меч из лучшей на данный момент нашей стали. Василько привстал и взял клинок.

— Добрый меч, аки у лицарей з крестами, токмо лепей, добрый дар, Корней Владимирович, — сказал князь и вышел из-зо стола помахать новой смертоносной игрушкой. — А лепо як, ох и добры меч.

На следующий день начались соревнования. В общей сложности записались более двухсот человек, из свиты князя так же решили трое поучаствовать. Шинора устроил тотализатор и взял в помощники двух новиков из школы, у кого лучше всего получалось считать и писать. И тут нашел себе помощь, проныра. Я же сделал две ставки — одну на Филиппа в победе на мечах, вторую на Дарена-кузнеца в армреслинге. В обоих случаях был уверен. Филип уже неплохо владел частью Генуэзской школой фехтования, частью германской, больше подходящей именно для таких мечей, что сейчас на вооружении в школе не было. А Дарену я необднократно показывал не немногочисленные тактики укладывания руки соперника, что были хотя бы теоритически мне известны.

Подогретый спиртным народ резво ставил ставки и организовывал минифанклубы, горланя имя своего фаворита. А ко мне подошел Атанас.

Я и не знал, что булгарский купец так же прибыл. Это было беспечно, оправдывало только то, что прибыл он во время обеда с князем, как прибыли и еще две ладьи. Берег Унжи на три километра уже был уставлен кораблями, к некоторым срочно ладили мостки и причалы.

— По здорову ли Корней Владимирович? — спросил купец.

— По здорову, а как ты, все ли добро в доме, в Великой Булгарии? — отсолютовал я.

— Не все, боярин, и ты о сем ведаеш. Иде татарва на Булгарию, токмо где на мяжу выйде, не ведаем, — ответил Атанас и вопросительно посмотрел на меня.

— На Самаркую Луку по осени, Атанас, до зимы выйдут, — сказал я и увидел озадаченный вид у булгарина.

— Я твои слова доведу до булгар, коли так и буде — сто овец и пять десятков добых коней, приведу табе, — официальным тоном сказал купец. — А ты, боярин дай у должно коня свого сыну моему Хосхару, он добры воин и принесе награду, первы приде.

Я подумал и согласился, и сделал еще одну ставку на сына Хосхара. Мой конь и так самый быстрый, а если еще умелый наездник будет — победа обеспечена.

Вечером всех поразили артисты. Акробаты, а после них выступали огневики. Файершоу на местную публику произвел такое впечатление, что все крестились и долго сидели с выпученными глазами. Я же в очередной раз подумал, что очень здорово совпало, что отец Михаил уехал во Владимир просить себе помощников, потому что паства его все больше ширится, и он не справляется. Я, конечно, подтолкнул его к поездке именно сейчас, а он понял, что видеть кое-чего ему и не надо. И нервы целы и каменный храм строится.

Вечером же был пир, на который по моей просьбе были приглашены и представители от новгородцев, два венецианца и Атанас и еще пятнадцать делегатов разных мастей и пять человек из воинской школы.

Место выбрали мы на улице, благо погода была хорошей, а горячительные напитки еще больше прибавляли тепла.

Прошло душевно и в живых остались только я и еще несколько человек, которые восхищались и делились именно со мной впечатлениями. Князь же заранее просил в чашу подливать квас, и был почти трезв. Как и булгарский купец, который не пил и ушел раньше, весьма довольный приглашением.

— Корней Владимирович, якоже ту деву кличут, што каравай подносила и на пиру служила, — задал вопрос князь.

Я ожидал этого, как и ждала этого Лада.

— Иди князь в баньку попарься, — сказал я.

— Дак можа и ты у баню? — спросил князь.

— Не княже, я опосля табе, иди, — я усмехнулся, а Василько растеряно побрел в сторону бани.

— Вот и парня определили, можно и мне набоковую, — пробормотал я себе под нос и подошел к дозорному из очередной смены, состоявшей на этот раз из всех ветеранов — быть подле князя не по чину новику.