Тринадцатый апостол. Том II - Алексей Викторович Вязовский Страница 64

Договорившись, что завтра утром Абант сам принесет во дворец часть готового заказа, мы довольные друг другом, спускаемся в мастерскую. Теперь можно и оставшимися делами заняться. Осматриваю и одобряю новую гипсовую модель сигнума, последние рисунки перстней для апостолов тоже меня устраивают. Все столовые приборы уже отлиты, их остается только отшлифовать и отполировать.

Добавляю еще один важный заказ — серебряную джезву для кофе. Рисую ее сам в натуральную величину и с объемом на стакан: вид сбоку, вид снизу, вид сверху. С одного бока Имперская чеканка SPQR в обрамлении лаврового венка, с другой — мой крылатый лев. Заостряю внимание Абанта на том, что горло джезвы не должно очень сильно сужаться. Приятно, что лишних вопросов ювелир не задает, привык уже к тому, что римлянин чудит. Работа продвигается так быстро, что у меня невольно закрадывается подозрение: все остальные заказы ювелиром отложены в сторону, а все силы брошены на наш. Да, похоже, так оно и есть…

На базаре торговцы скотом радуют меня еще одним мешком кофе, говорят, что собирали его по всем знакомым.

— Как ваш конь, уважаемый?

— Спасибо, он заметно повеселел! — улыбаюсь я, отдавая им деньги — а с вашей помощью скоро ему станет совсем хорошо.

Маду тоже улыбается, поскольку теперь уже знает, для чего мы покупаем кофе. Но благоразумно помалкивает. Я же договариваюсь со стариком, что в следующий раз они привезут для меня хотя бы мешка три кофейных зерен, «чтобы у коня запас был». Сразу отдаю им небольшой залог в счет будущей поставки и объясняю, куда нужно доставить зерна — остальные деньги их будут ждать у моего доверенного лица. Очень мне хотелось поговорить со стариком на тему Аксумского царства, но время уже поджимало. Правда, я узнал, что на рынке они проведут еще три дня — может удастся заскочить к нему. А пока надо бежать…

Торговец специями встречает меня как родного, только что из сандалей не выпрыгивает, желая угодить. Вот что с людьми жажда наживы делает! Но сегодня его ждет ба-альшой облом! Увидев два круглых, размером с тарелку, спрессованных брикета чая, который ни с чем не спутаешь, я мысленно только что в пляс не пустился. Но теперь делаю вид, что сильно разочарован и придирчиво обнюхиваю его:

— Нет, торговец, это совсем не то, что я хотел… Эти листья мне нужны рассыпчатые, рыхлые и очень душистые. А это — я потряс брикетом — для продажи неумытым горцам и кочевникам. Цена ему пять ассов в базарный день.

Ушлый толстяк аж меняется в лице.

— Не может быть… мне сказали, что это лучший чай из Сереса!

— Плюнь в лицо тому, кто это сказал. Или тебя нарочно обманули, или этот человек совсем не разбирается в чае. Я, конечно, мог бы купить и этот мусор, но только из уважения к твоему труду, и совсем за другие деньги.

Делаю вид, что мой интерес к этому чаю окончательно угас, и перехожу к другой, интересующей меня теме.

— А скажи, уважаемый, нет ли у тебя лекарства, которое греки называют сакхароном?

— Есть — вздыхает купец — его делают из особого вида тростника.

— Дорого стоит?

— Его привозят из Парфии, так что да. Но ведь и покупают сакхарон понемногу…

Выясняется, что сахара у него меньше килограмма. Нужно брать весь. Невзирая на цену. Она дорогой, но вовсе не на вес золота, как заверяли нас учебники истории, иначе бы и египтяне занимались его производством. Снова делаю вид, что раздумываю. Потом мы долго с ним торгуемся, и я предлагаю забрать у него все до крошки, но с большой скидкой. Торговец специями упирается и тоскливо поглядывает на ненужные никому брикеты чая. Видимо имел неосторожность выкупить их, а теперь не знает, что с ними делать. Попал одним словом, торгаш.

— Ладно — «сдаюсь» я — так и быть заберу у тебя еще и этот дешевый чай.

Купец радостно выдыхает, и мы с ним снова начинаем торговаться. Но поскольку я нахожусь в более выгодном положении, мне все-таки удается его дожать. Заплатил, конечно, много, но думал, будет гораздо дороже. А мне на будущее урок — нельзя на рынке показывать свою заинтересованность — здесь нужно уметь держать покерфейс. Когда с расчетами закончено, я равнодушно сообщаю торговцу, что пожалуй прикупил бы еще сахарка. На днях зайду, и если ему удастся где-нибудь его найти, то заберу весь по сегодняшней цене. Ну, и надеюсь все-таки увидеть нормальный байховый чай. Толстяк снова радушен и весел, обещает обойти вечером всех знакомых купцов, торгующих специями.

— Ну, что, Маду… теперь нам нужен специальный медный ковшик, чтобы варить в нем кофе.

— Господин, но ты же заказал серебряный у ювелира?

— Когда Абант его еще сделает, а кофе мне хочется уже сейчас. Вчера на дворцовой кухне даже не нашлось подходящего маленького ковшика, так давай найдем здесь медника или кузнеца — не знаю, кто у них здесь кухонной утварью занимается.

Маду у меня парень сообразительный, быстро опросил у земляков, где здесь продаются лучшие медные кастрюли и сковородки. Ну, а там было уже делом техники выбрать самый маленький ковш и попросить довести его немного до ума. Деньги мы оставили, чертежик джезвы нарисовали, и пообещали озадаченному мастеру часа через два зайти за заказом.

Ну, а теперь нас уже ждут в Мусейоне…

Стоило нам с апостолами встретиться во внутреннем дворе Александрийской библиотеки и войти под своды ее залов, как мы тут же наткнулись на Сенеку с Филоном. Эти двое снова о чем-то азартно спорили, собрав вокруг себя целую толпу зрителей. Здесь — в крупнейшей библиотеке античного мира, о тишине мало заботились, поскольку один из главных двигателей нынешней науки — полемика. Ибо как сказал великий Сократ: «В споре рождается истина». А где еще нынешним философам поспорить, как не в компании самых образованных умов эпохи? Но с нашим появлением их спор прервался, и даже кажется к обоюдному удовольствию спорящих — судя по всему, к единству