90-е: Шоу должно продолжаться – 5 - Саша Фишер Страница 64

отсматривал мелкие версии, было не очень понятно, что там получилось, так что я почти наугад ткнул в десяток кадров, и вчера вечером Ляля позвонила и сказала, что карточки готовы, можно забирать. Я даже ради такого дела встал раньше, чем собирался. На рынок в несусветные утренние часы мне больше было не нужно, моя замена вполне справилась, так что функцию передачи опыта я выполнил, а репетиция поддельного «Миража» начиналась в десять. Но я все равно не поленился примчаться в училище без десяти восемь, чтобы отловить Лялю до того, как у нее начнутся занятия. И не пожалел ни разу. Потому что как только я увидел снимки, то понял, почему Стас назвал Лялю гением.

Она отсняла две пленки — цветную и черно-белую. И даже не знаю, которые фотокарточки выглядели эффектнее. В цвете было групповое фото всех вместе. И, пожалуй, это была единственная карточка, которая выглядела относительно обычно. Почти у любой рок-группы такая есть. Разве что у Астарота еще были рога и крылья.

А что до остальных… Не знаю, как Ляле это удалось, но мои «ангелочки» вовсе не выглядели дрищеватыми подростками и примкнувшим к ним толстячком Бегемотом. Магия ракурса и волшебных лялиных рук придала Астароту инфернальности, а его взгляду — пронзительности чуть ли не директора всего ада. Бегемота она поймала в тот момент, когда он вскинул обе палочки вверх и оскалился в хищном хохоте. На ее фото не бросались в глаза его пухлые щеки и пузико. Бельфегор на фото был весь устремлен вперед, рыжие вьющиеся волосы сброшены набок, а пальцы, которые кажется невероятно длинными, впились в клавиши поливокса. Кирюха был похож, почему-то, на юного священника, на которого снизошла благодать или озарение. Он задрал гриф гитары к самому уху и обнимал ее с такой страстью, которую я не ко всякой из своих женщин испытывал. Ну да, это же был какой-то очередной фендер-стратокастер или еще какой-то невероятно легендарный инструмент, который ему дали подержать на съемках ролика. А Макс, которого я воспринимал обычно как «просто парень, ничего особенного» на фото Ляли предстал прямо-таки супермоделью с обложки. Магия светотеней сделала его правильные черты лица резче, выделила скулы и как-то подчеркнула… да все! И «просто парень» на фото превратился в писаного красавца, чуть ли не в Джонни Деппа в юности. У Нади отельного портрета не было, но был совершенно чумовой кадр, где она стоит между Кирюхой и Астаротом, держит микрофон обеими руками и смотрит широко открытыми глазами куда-то поверх голов зрителей, будто видит за их спинами что-то очень страшное.

Я смотрел, как Астарот завороженно перебирает карточки, пересматривает их раз за разом. Молча. Несколько часов назад я сам на них залип где-то на полчаса в пустом фойе культпросветучилища. Студенты разбежались по своим классам, а я обалдело разглядывал карточки.

Астарот надолго завис над своей фотографией. Потом с трудом оторвал от нее взгляд и посмотрел на меня.

— Я правда так со стороны выгляжу? — спросил он. Приосанился, такой, спину выпрямил, на лице снова появилось самодовольное выражение.

— Так вот же пруф, — усмехнулся я. Потом быстро добавил. — Раз Ляля тебя таким увидела, значит и остальные тоже могут.

— Фух, даже голова закружилась, — Астарот протянул мне пачку фотографий, потом отдернул руку с ними обратно. — Можно я свою фотку заберу?

— Конечно, — кивнул я. — Надо будет, еще напечатаем.

— Теперь надо быстрее альбом записывать, — Астарот суетливо взялся засовывать фото во внутренний карман джинсухи, потом вдруг решил, что так она помнется, покрутил головой, придумывая, как бы эту драгоценность сохранить.

— Давай пока у меня в сумке полежит, — предложил я. — Потом отдам, когда вечеринка закончится. Или вообще могу попросить Лялю напечатать формат побольше. Чтобы в полстены, а?

— Ох… — глаза Астарота азартно заблестели. Потом он вздохнул. — Не, не надо. Хочу вот эту фотку у себя оставить только. Да, положи к другим, а то помнется.

— Вееееелиал! — раздался из всех колонок громкий голос Наташи переходящий чуть ли не в ультразвук. — Если ты меня слышишь, срочно подойти на сцену!

Я спрятал пачку фотографий обратно в сумку, хлопнул Астарота по плечу и двинул на зов Наташи.

— Что случилось? — спросил я, забираясь на сцену. Наташа уже успела переодеться из своей перемазанной краской одежды. Теперь она была вся в черном — черные колготки, черная водолазка и черные шорты. Только губы накрашены ярко-красным. При ее худобе в черном она смотрелась крайне зловеще. Теперь не как самка богомола, а прямо-таки как паучиха черная вдова.

— У нас скоро начало, а ты где-то ходишь! Ты почему не переоделся⁈ — грозно вопросила она в микрофон. — Ой, прости! Ты же уже тут!

— В смысле — переоделся? — спросил я.

— Так мы же ведущие! — заявила Наташа.

— Блин, это я протупил… — я почесал в затылке. — Сейчас придумаю что-нибудь…

А я ведь натурально не подумал, что у этой вечеринки тоже должен быть какой-то конферанс. Девчонки с таким энтузиазмом принялись за подготовку, что я честно отпустил вожжи и занялся другими делами. Отпираться от ведения я не стал, ясен пень. Понятно ведь, что по умолчанию считалось, что все будет точно так же, как и в прошлый раз, когда мы с Наташей задорно вели рок-концерт.

— Да что ты голову паришь вообще⁈ — самка богомола подскочила ко мне и принялась расстегивать пуговицы на теплой клетчатой рубашке. — У тебя такая фигура, что ты можешь просто раздеться до пояса и бицухи показывать. Вот увидишь, девчонки будут в тебя трусами кидаться, только успевай уворачиваться!

— Притормози! — смеясь, скомандовал я. — Сказал же, придумаю что-нибудь. Сколько у нас еще времени?

Наташа размашистым жестом подняла запястье, на котором красовались огромные мужские часы, которые на ее тонкой руке выглядели вообще чуть ли не будильником.

— Десять минут еще, — сказала она.

— Дай микрофон тогда, — я отобрал у нее микрофон, нажал на кнопочку и, следуя ее же примеру прокричал. — Астарот! Если ты