Александр Орлов - Тайная история сталинских преступлений Страница 65

– Маслом мы в деревне не торгуем, – отвечал Зеленский.

– Я не спрашиваю вас, чем вы торгуете, – раздражённо прервал его Вышин-ский. – Вы торговали раньше всего Родиной… Но что вам известно относи-тельно торговли маслом?

Этот пункт, очевидно, не был заранее полностью согласован с обвиняемым, и Зеленский никак не мог сообразить, чего от него хотят. Он повторил:

– Я же вам сказал, что кооперативы не торгуют маслом в деревне…

– Я вас не спрашиваю, чем вы торгуете, – опять оборвал Вышинский. – Вы тут не торговец, а член организации заговорщиков. Что вам известно насчёт масла?

– Ничего, – отвечал Зеленский, всё ещё не понимая, куда клонит прокурор.

В этот момент председательствующий Ульрих потребовал от Зеленского, чтобы он отвечал по существу и перестал пререкаться с прокурором. Зелен-ский больше не возражал Вышинскому и в ответ на дальнейшие вопросы под-твердил, что руководители оппозиции повинны в нехватке масла. Кроме того, он поддакнул Вышинскому ещё в одном: участники заговора подбрасывали в масло гвозди и битое стекло.

– Вы отвечаете за всю преступную деятельность блока? – спросил Вышин-ский.

– Да, за всю.

– За гвозди, за стекло, подброшенное в масло, чтобы ранить нашим людям горло и желудок, вы отвечаете? – напирал Вышинский.

– Отвечаю, – смиренно подтвердил Зеленский.

Эти горы лжи понадобилось нагромоздить для того, чтобы в своей обвини-тельной речи Вышинский мог сформулировать тезисы, действительным авто-ром которых был Сталин.

– В нашей стране, богатой всевозможными ресурсами, не могло и не может быть такого положения, когда какой бы то ни было продукт оказывался в не-достатке. Ясно теперь, почему здесь и там у нас перебои, почему вдруг у нас при богатстве и изобилии продуктов нет того, нет другого, нет десятого. Именно потому, что виноваты в этом вот эти изменники!

Обвиняемых, ставших козлами отпущения, казнили. Однако жизненный уровень трудящихся в СССР не повысился. Напротив, он стал ещё ниже.

ИСПОЛЬЗОВАНЫ И ОТБРОШЕНЫ

В одной из предыдущих глав я упоминал, что вскоре после второго мос-ковского процесса, в январе 1937 года, Сталин начал в массовом порядке лик-видировать всех, кто был причастен к тайнам его судебных спектаклей, начи-ная с руководителей НКВД и кончая рядовыми сотрудниками.

Казнённые энкаведисты постепенно заменялись людьми из аппарата ЦК. Но тем недоставало опыта оперативной работы, а Сталин всё ещё нуждался в опытных кадрах НКВД, чтобы организовать ещё один процесс – над Бухари-ным, Рыковым, Крестинским и другими.

Из этих соображений он отобрал и пока что не трогал нескольких человек из числа высших руководителей НКВД, которых знал лично. В отобранную группу вошли: начальник ленинградского управления НКВД Леонид Заков-ский, начальник ГУЛАГа Матвей Берман и начальник управления погранвойск Михаил Фриновский. Сверх того, он пощадил начальника московского управ-ления НКВД Реденса, женатого на сестре Надежды Аллилуевой.

Желая показать, что террор против чекистов их лично не коснётся, Сталин вручил им высокие государственные награды и сверх того назначил Фринов-ского, Заковского и Бермана заместителями нового наркома внутренних дел Ежова. Тот в свою очередь распорядился начать специальную пропагандист-скую кампанию среди нового контингента сотрудников, в ходе которой все могли бы ознакомиться с заслугами его заместителей перед родиной. На парт-собраниях в НКВД их восхваляли как сохранивших преданность Центрально-му комитету партии.

Всё происходившее с этой троицей напоминало до поры до времени вол-шебную сказку. Напуганные арестом всех прочих руководителей управлений НКВД, они беспомощно ждали, когда придёт и их очередь. И вдруг, в один прекрасный день магическая рука вырвала их из унылых шеренг обречённых и вознесла на вершины власти.

Уверенность в преданности Заковского и Фриновского была так велика, что им доверили даже ликвидацию их же вчерашних товарищей. Одним из са-мых драматичных эпизодов этой ликвидации было отравление Слуцкого, со-вершённое его давним другом Фриновским.

Даже те, кто считал, что эта троица попала в милость у Сталина лишь бла-годаря случайности, спустя какое-то время вынуждены были признать свою ошибку. Новоиспечённым заместителям Ежова оказывались всё большие зна-ки внимания. Так, Заковскому и Фриновскому, которые никогда ничего не пи-сали, кроме служебных донесений, ЦК поручил написать "для партийной пе-чати" серию статей, направленных против бывших лидеров оппозиции, и представить свои предложения по мобилизации комсомольцев на борьбу с "врагами партии". В июле 1937 года в "Правде" появился указ президиума Верховного совета о награждении Заковского орденом Ленина за "самоотвер-женное выполнение важнейших заданий правительства". Осенью того же года ЦК распорядился опубликовать большим тиражом книгу того же Заковского "О троцкистско-бухаринских бандитах и шпионах" и рекомендовал её для изу-чения в партийных организациях по всей стране.

Но вот в марте 1938 года закончился третий московский процесс, подго-товленный стараниями Заковского, Фриновского и отчасти Бермана. Теперь Сталин больше в них не нуждался. Кроме того, все трое слишком много знали. Им были известны ещё старые секреты ОГПУ-НКВД времён Менжинского и Ягоды, обстоятельства смерти Надежды Аллилуевой, убийства Кирова, под-робности того, что произошло с Авелем Енукидзе и Серго Орджоникидзе. За-ковский и Фриновский знали также главную сталинскую тайну – причину уничтожения маршала Тухачевского и других руководителей Красной армии. В общем, это были слишком опасные свидетели.

В то же время Сталин уже не мог расправиться с ними так же бесцеремон-но, как он поступил со многими другими, то есть объявить их шпионами и из-менниками. Ведь совсем недавно они были представлены новому пополнению НКВД как "верные сыны партии", в отличие от всех других энкаведистских руководителей сохранившие верность Центральному комитету. Поэтому было решено отправить их в небытие кружным путём. Все трое были переведены на различные должности в Совете народных комиссаров. Фриновский, в частно-сти, был назначен наркомом военно-морского флота. Вскоре после этого все трое бесследно исчезли.

БЛИЖАЙШИЙ ДРУГ

Сталин уничтожил больше революционеров, чем все русские цари, вместе взятые. Он ликвидировал не только действительных и потенциальных сопер-ников, но и их последователей. Стремясь избавиться от нежелательных свиде-телей, отправил на тот свет своих самых верных прислужников, исполнявших его преступные распоряжения. Погубил своих старых кавказских друзей – только потому, что им было известно кое-что из его прошлого. Однако во всей этой длинной цепи "ликвидации", совершённых Сталиным на протяжении его долгой и кровавой карьеры, ничто не поразило меня так, как убийство Авеля Енукидзе.

Этот человек был самым близким другом Сталина ещё со времён их юно-сти. В середине 30-х годов Енукидзе занимал высокий пост председателя Цен-трального исполнительного комитета (ЦИК). Но к этому времени он утратил те черты революционера, которые его отличали раньше, и оказался одним из тех деятелей, которые выродились в типичных сановников, с упоением насла-ждавшихся окружающей роскошью и своей огромной властью.

Когда я спросил своего старого приятеля, много лет бывшего личным сек-ретарём Енукидзе, чем интересуется его шеф, последовал ответ:

– Ох, он больше всего на свете любит сравнивать, как ему живётся: лучше, чем жили цари, или пока ещё нет.

При этом он безнадёжно махнул рукой, и в его глазах появились лукавые искорки. Заметив моё изумление, он поспешил добавить, что его шеф – "от-личный мужик".

Я никогда не мог понять, на чём зиждется столь тесная дружба Сталина и Енукидзе, людей разительно непохожих друг на друга. Это касалось даже их внешности. Енукидзе был крупным светловолосым мужчиной с приятными и учтивыми манерами. В отличие от прочих сталинских приспешников он мало интересовался своей карьерой. Мне, в частности, известно, что когда в 1926 году Сталин собирался ввести его в Политбюро, ленивый Авель сказал: "Coco, я так или иначе буду тянуть свою лямку, ты лучше отдай это место Лазарю (Кагановичу), он так давно стремится его получить!"

Сталин с ним согласился. Он знал, что Авеля не требуется подкупать раз-ного рода подачками, что на него можно положиться, не прибегая к специаль-ным поощрениям. И, насколько мне известно, в дальнейшем никогда не пы-тался продвигать его на освобождающиеся посты, а использовал открывав-шиеся в Политбюро вакансии в качестве соблазнительной приманки для дру-гих.

Теперь, когда я знаю о Енукидзе больше, я склонен думать, что он отказал-ся от членства в Политбюро не потому, что был лишён амбиций, а потому что понимал: нужно быть слишком жестоким и беспринципным человеком, чтобы держаться за место в этом сталинском Политбюро.