Евгений Лукин - Разбойничья злая луна Страница 65

— Только по колено. Когда черпали…

— И что ты теперь чувствуешь? — В голосе Улькара сквозили надежда и тревога.

— Ничего, — честно ответил Ар-Шарлахи. — Всё — как было…

— А какова она на вкус? Я про воду, конечно…

— Горько-солёная. Пить её нельзя…

Улькар замолчал, что-то обдумывая.

— Ну что ж… — снова донёсся из неимоверной дали его слабый дребезжащий голос. — Ты держишь слово. Я — тоже. Указ о неприкосновенности Пальмовой Дороги вот уже несколько дней как в силе. Сколько тебе потребуется времени, чтобы добраться, скажем, до тени Ар-Кахирабы?

То, что Улькар помянул Пьяную тень, было по меньшей мере странно. Этот оазис даже на картах не значился. Ар-Шарлахи прикинул и сказал, что самое меньшее — дня четыре. При попутном ветре, разумеется.

— Тогда решим так, — сказал Улькар. — Иди прямиком к Ар-Кахирабе, а там вас встретит твой старый друг, караванный Хаилза. Я догадываюсь, — с обычной своей язвительностью добавил государь, — что вы с ним не слишком друг друга любите, но новых людей в это дело лучше не посвящать…

Вопреки ожиданиям Алият, ропот среди разбойничков не только не смолк, но и продолжал нарастать с каждым днём пути. Такое впечатление, что, побывав у моря, команда вообще забыла о страхе перед главарём. Когда прямо по рогу «Самума» встал из-за горизонта чёрный прозрачный купол над прокопчёнными песками кивающих молотов, дерзость смутьянов дошла до того, что они потребовали у Ар-Шарлахи снова собрать общий круг и дать ответ, куда и зачем они направляются.

Ар-Шарлахи и сам чувствовал, что подчиняются ему с большой неохотой, но чем это объяснить, не знал. На общем круге ему даже не удалось договорить — перебили, зашумели.

— Да нельзя нам идти в Харву! — перекрывая шум, жалобно и в то же время угрожающе крикнул Айча. — Думаешь, Улькар тебе за эту бочку с водой всё простит? Это ты, может быть, такой честный, а уж он-то…

— Хорошо, — перебил Ар-Шарлахи. — Не в Харву. А куда? К морю, что ли, вернуться?

— К морю… — передразнил кто-то. — Если бы там ничего не горело да что-нибудь росло…

Тут уже загомонили вразброд, началась перебранка. Куда ни сунься — везде сейчас опасно, это было понятно каждому.

— Да послушайте же! — повысил голос Ар-Шарлахи. — Никому из нас ничего не грозит. На полпути нас встретит Хаилза…

— Хаилза? — Айча даже привскочил со своего коврика. — Ну уж этот-то точно никому не простил! Да он меня первого на рее вздёрнет! Бунт-то с чего начался?.. Он же с меня тогда повязку сорвал, а я ему в ответ — по лбу со всего маху!..

Ар-Шарлахи понимал, что делает ошибку за ошибкой, что каждая его фраза только усиливает общее недовольство, но не мог же он просто замолчать и уйти к себе!

— Короче, вам нужны гарантии? — спросил он.

— Чего-о?.. — изумились в толпе неслыханному слову. Кто-то сдавленно хихикнул.

Ар-Шарлахи мысленно выругался.

— Я говорю: вы хотите быть уверенными в том, что нас никто не тронет? — Он повернулся к Алият. — Сходи в мою каюту и принеси указ… Грамотные есть? — снова обратился он к остальным.

Разбойнички малость растерялись. Кое-кто, конечно, читать умел, но хвастать грамотностью здесь было не принято — засмеют. Наконец, кряхтя, поднялся всё тот же Айча и, приняв из рук Алият пергамент, развернул, наморщил лоб.

— Улькар… — читал он, делая остановки между словами, — государь и… и повелитель… единой Харвы… непостижимый и бессмертный… повеле… повелевает своему слуге… Шарлаху… — Тут он запнулся и бросил быстрый недоверчивый взгляд на главаря. Вокруг прошёл шепоток. — …продолжить поход… за морской водой… и за будущие его заслуги… возводит… своего слугу Шарлаха в чин… — Айча надолго замолчал. То ли он не мог разобрать слово, то ли просто не верил глазам.

— Ну чего замолчал? — крикнули ему. — Может, огня принести?

Коротко гоготнули. Дело шло к полудню.

— …в чин караванного… — выговорил наконец Айча, и над песками залегла изумлённая тишина.

— Дальше, — потребовал Ар-Шарлахи.

— …а также… прощает ему… все его провинности… — кое-как дочитал Айча и торопливо отдал с хрустом свившийся пергамент Алият, словно тот жёг ему руки.

— Этот указ, — невозмутимо пояснил Ар-Шарлахи, хотя в душе у самого копошился большой и чёрный скорпион, — я получил на второй день мятежа. Указ подлинный и до сих пор в силе. Ну что? Вам и этого мало?

Ошибка. Опять ошибка. В обращённых к нему глазах Ар-Шарлахи увидел недоверие, гнев, страх и даже презрение.

— На второй день мятежа?.. — медленно повторил кто-то. Снова прошла тишина. Постепенно до каждого (в том числе и до самого Ар-Шарлахи) доходило, что это значит.

— Ты… — запинаясь, сказал Айча. — Ты вёл нас на Улькара, а сам?..

— Потому и битву проиграли! — выкрикнул кто-то со злобой.

— Да вы что? — Вне себя Ар-Шарлахи вскочил с коврика и потряс кулаками перед грудью. — Разве мы её проиграли? Улькар сам остался без трети флота!

— Он — без трети, а мы — без всего!..

— Да вы же сами там были и всё видели! Песчаная буря!..

— Ну да, а кто эту бурю вызвал?..

— Я?.. — На несколько мгновений Ар-Шарлахи лишился языка. Оторопело оглядел угрюмые лбы и насупленные брови. Глаз не поднимал никто. — Вы что же, думаете, это я навёл на нас песчаную бурю?..

— Навёл-навёл, — прозвучал спокойный, с хрипотцой голос Алият. Она вышла вперёд из-за его плеча и с вызовом окинула взглядом остальных. — А надо будет — ещё наведёт. Ясно?

И все поёжились, настолько опасно прозвучало это последнее слово.

— В общем, поговорили — и будет, — презрительно изронила она. — Встали — и по местам!..

Нехотя, ворча, но подчинились. Однако взгляды, которыми их с Алият одаривали искоса, очень не понравились Ар-Шарлахи. Про себя он уже твёрдо решил, что спать отныне будет одетым, задвинув оба засова на двери каюты, а оружие держать под рукой. Мало ли на что может толкнуть злая луна разбойничков, усомнившихся в своём главаре!.. Снова вспомнился бунт на «Самуме», кипящий холодный свет, хруст удара и горячие брызги крови…

— Конечно! — слегка удивившись, сказала Алият, когда он поделился с ней такими мыслями. — Теперь только так и не иначе!.. С оружием и на засове…

Для неё это всё само собой разумелось.

— Ну в чём же дело?.. — дрогнувшим голосом спросил он её. — Согласен, глупо я себя вёл сегодня, глупо!.. Но ведь раньше-то бывало, что и глупее! А всё с рук сходило…

Бледная, осунувшаяся Алият сидела, опустив голову, и долго молчала. Потом вскинула тёмные, усталые, сухо блеснувшие глаза.

— Понимаешь… — сказала она с тоской. — Удача твоя кончилась… Я уже видела такое, и не раз. Везёт-везёт разбойничку, а потом — как отрезало!.. Вроде всё делает по-прежнему, а толку… Думаешь, Лако зря тогда в товарищи к тебе набивался? Он удачу твою почуял…

— И что же теперь делать?

Она опять ответила не сразу.

— Может, и впрямь в Кимир?..

— Нет, — сцепив зубы, ответил он. — Если я исчезну вместе с морской водой, Улькар сорвёт злость на Пальмовой Дороге.

— А если уже сорвал?

— Н-ну, тогда… Как обещал. Вылью воду на первом бархане и… Ну хорошо! В Кимир — так в Кимир… Но послушай, — спохватился он вдруг. — А как бы действительно узнать, сдержал он слово или нет?.. В гаванях Пальмовой Дороги нам сейчас лучше не появляться — свои же и выдадут…

— Ну это-то просто… — Она вздохнула. — Про разбойничью почту что-нибудь слышал?

— Нет.

— Есть такие места в пустыне… Только их знать надо. Камушек лежит или от корабля обломок, а под ними весточка. Кто пройдёт, тот и оставит. Скажем, так: в Ар-Нау не суйся, там сейчас войска. Или так: голорылые сожгли Ар-Льяту… Кому надо, тот поймёт.

— Поня-атно… — Ар-Шарлахи оживился: — И далеко от нас такая почта?

Она усмехнулась:

— Не дальше Пьяной тени…

Глава 39

Дважды мятежники

Бунта не произошло. Бессонная ночь за двумя засовами и с тесаком у ложа вообще никакими событиями не ознаменовалась. Сквозь тонкие переборки слышно было, как негромко и угрюмо толкуют о чём-то в трюме, но ропот был скорее обиженным, покорным, без гула и яростных выкриков. То ли подействовало грозное напоминание Алият о колдовских наклонностях главаря, то ли просто разбойничья злая луна пошла наконец на убыль.

— Ты вот вчера сказала: удача кончилась… — подавленно промолвил Ар-Шарлахи, когда бормотание и скрипы настилов смолкли. — Что-то, знаешь, не по себе как-то… Думаешь, обманет нас Улькар?

«Самум» стоял на светлом ночном песке, тихий, с погашенными огнями. Слышны были только шаги сторожевых на палубе, да и то изредка.

— Значит, в удачу всё-таки веришь? — с проблеском интереса спросила Алият.

— Да как… Верь не верь, а удача либо есть, либо нет её… Тут не верить, тут думать надо.