Александр Мазин - Варвары Страница 65

— Не надо, Аласейа, — негромко произнес кузнец. — Не надо. Все обойдется. Оглянись.

Коршунов послушно оглянулся и увидел, что подступившие было к нему парни Стайны подались назад, а сквозь толпу уже протискиваются, раздвигая ее грудями коней, свои: Агилмунд, Сигисбарн, Ахвизра… И Одохар. Но рикс спешился в стороне, а родичи попрыгали с коней рядом с Алексеем. Травстила как-то незаметно отодвинулся, а на его место встал Агилмунд. А рядом — Сигисбарн. И Книва — почему-то плечо к плечу с недолюбливавшим его Ахвизрой, который и вовсе не из Фретилова рода, но встал слева от Коршунова. И, оказавшись между здоровенными Агилмундом и Ахвизрой, Коршунов почувствовал себя так, словно подрос сантиметров на пять и на столько же в плечах раздался. Его окатил крепкий мужской дух: острого конского пота, нагретой кожи, разгоряченных тел. Ахвизра толкнул Алексея локтем в бок, и Коршунов увидел на его здоровенном бицепсе свежую татуировку: рогатую бычью голову.

— Ну-ка, ну-ка, Стайна, повтори, за что ты намерен изгнать моего славного родича?

Голос Агилмунда был звонок и весел, словно речь шла об удачной шутке.

И Коршунову стало совсем хорошо. Чертовски приятно чувствовать себя частью целого. Частью сильного и гордого содружества, которое называется — род. И которое не только всегда готово защищать своего, но и защитит, можно не сомневаться.

Но Стайна не смутился и не испугался.

— Да, — сказал он. — Я намерен изгнать твоего родича, потому что так гласит закон.

— Да что ты говоришь? — насмешливо воскликнул Агилмунд.

— Закон гласит: вутью до́лжно изгнать, ибо опасен он для людей и должен жить со зверьми дикими, с ними же и ярость утоляя вдали от селений людских.

— И кто же тут вутья? — осведомился Агилмунд.

— Вутья — твой родич Аласейа, — спокойно ответил Стайна. — Тебя не было в бурге, Агилмунд, ты не знаешь. А мы знаем, мы видели, как без явной причины набросился Аласейа сзади на человека и убил бы, кабы моих дружинников оружных не увидал, не испугался и не образумился.

Агилмунд расхохотался, и Ахвизра вторил ему зычно, как жеребец. И даже Одохар усмехнулся в бороду.

— Воистину ты, Стайна, мирный вождь, — отсмеявшись, заявил Агилмунд. — Только тот, кто никогда не видел вутьи, может сказать, что вутья ИСПУГАЛСЯ! Жаль, что не скамар[19] ты, Стайна. Умеешь ты народ повеселить.

— Ты не забывайся, Агилмунд! — рявкнул Вилимир. — С хранителем Закона говоришь! Как смеешь говорить: «Стайна — скамар»?

— Разве я так сказал? — деланно удивился Агилмунд. — Это ты, Вилимир, говоришь, что мирный вождь Стайна — скамар. Я же сказал, что Стайна — не скамар. Так я сказал. Но если ты говоришь, что хранитель Закона Стайна — скамар…

— Я не говорил, что Стайна — скамар! — заорал Вилимир.

— Да? А разве не ты сейчас кричал: «Стайна — скамар»? — Агилмунд развел руками. — Ну, Вилимир, это же все слышали. Твой голос трудно не услышать, Вилимир, когда ты кричишь на весь бург: «Стайна — скамар!»

Вилимир вскочил в бешенстве.

— Я НЕ КРИЧАЛ: «СТАЙНА — СКАМАР!» — заревел он.

— Ну вот опять, — заметил Агилмунд, когда эхо Вилимирова вопля улеглось. — «Стайна — скамар». Это твои слова, Вилимир. «Стайна — скамар». С таким громким голосом лучше бы тебе выбирать слова, Вилимир. Не стоит кричать «Стайна — скамар» так, что даже в ближних селах слышно…

Глаза Вилимира налились кровью, рука нашарила рукоять ножа… Он даже на миг дар речи утратил…

А Агилмунд спокойно развивал тему:

— Мы-то знаем, Вилимир, что мирный вождь Стайна — не скамар. И вряд ли тебе кто поверит, Вилимир, когда ты кричишь, что Стайна — скамар. Но все же лучше бы…

Тут Агилмунд умолк, и меч его будто сам выпрыгнул из ножен в руку. Потому что Вилимир бросился на обидчика с кинжалом в руке.

— Держите его!!! — гаркнул Стайна, и двое дружинников успели перехватить разъяренного Вилимира на полпути.

Впрочем, возможно «по дороге» Вилимир и сам одумался, сообразил: набрасываться с ножом на полностью экипированного дружинника в «тяжелом» вооружении — чистое самоубийство.

Вилимира усадили на скамью, а Агилмунд, очень довольный, спрятал меч.

— Ну скажи, Стайна, разве Вилимир — не вутья? — спросил он. — Взял да и набросился на человека, который всего лишь повторил его слова: «Стайна — скамар». — Последнее Агилмунд выговорил с особым смаком. В толпе захихикали.

«Похоже, кличка приклеится», — злорадно подумал Коршунов.

Стайна обжег сына Фретилы столь яростным взглядом, что, будь мирный вождь пирокинетиком, Агилмунд вспыхнул бы факелом.

— Нет, Вилимир — не вутья, — сухо произнес Стайна. — Ты взбесил его своими насмешками.

— Ты говоришь о том, что я повторял его слова «Стайна — скамар?» — невинно поинтересовался Агилмунд.

Теперь засмеялось уже человек десять, не меньше.

— Оставим Вилимира, — отрезал мирный вождь. — Сказанное им не имеет значения. Мы говорим об Аласейе.

— Хорошо, — согласился Агилмунд. — Оставим Вилимира. Это очень хорошо, что рядом оказались твои дружинники, Стайна. А то мне пришлось бы убить Вилимира. Причем из-за не имеющих значения слов «Стайна — скамар».

Народ веселился вовсю.

— Ты! — взревел Вилимир.

— Молчи! — гаркнул Стайна. — Ни слова, Вилимир!

— Правильно, — поддержал Агилмунд. — А то еще начнет опять кричать: «Стайна — скамар»… — Половина толпы уже стонала от хохота. Даже собственные дружинники Стайны с трудом сдерживали улыбки. — …И, знаешь, Стайна, я уже не стану с ним спорить. Ну скамар и скамар. От скамара тоже польза бывает. Споет там на пиру или спляшет. Конечно, Вилимир — твой друг и ему лучше думать, что говорит… Но он так вспыльчив. А я не хочу платить за него верегельд.

Стайна спокойно выслушал (железное терпение у мужика), подождал, пока толпа отсмеялась, а потом сказал:

— Вилимир, возможно, не сдержан, но он не напал на тебя сзади, без причины, как это сделал Аласейа.

— Не верю, — покачал головой Агилмунд. — Скажи мне, родич Аласейа, почему ты напал на Алзиса?

Прежде чем Коршунов сумел сформулировать подходящий ответ, раздался пронзительный голос Рагнасвинты:

— Потому что этот дурак Алзис схватил меня!

Внезапно над площадью повисла тишина. Алексей сообразил, что большинство присутствующих понятия не имеют о поведении Алзиса. А Коршунов-то полагал, что это всем известно…

— Я ему говорю, — звонко зачастила Рагнасвинта, — не трогай меня. Отпусти! Мой муж Аласейа убьет тебя! А он…

Тут кто-то из родичей изловчился и заткнул ей рот, пока она не успела сказать лишнего, а в напряженной тишине Агилмунд четко, раздельно произнес:

— Скажи мне, родич мой Аласейа, ПОЧЕМУ ТЫ НЕ УБИЛ АЛЗИСА?

— Его защитили дружинники Стайны, — честно ответил Коршунов.

— Г-р-рм! — откашлялся Одохар.

Пришло его время вмешаться.

— Верно ли, Стайна, что твои дружинники вступились за Алзиса, схватившего квено Рагнасвинту? — недобрым голосом осведомился Одохар. — Что говорит закон о том, кто покушается на чужую женщину?

— Повинен смерти! — ответил Стайна. — Но я не видел, что Алзис хватал квено Рагнасвинту. Я видел, как Алзис разговаривал с квено Рагнасвинтой, а это законом не возбраняется.

— Кто станет слушать женщину? — подал голос второй «присяжный». — Только дурак.

— Есть ли свидетели того, что Алзис схватил квено Рагнасвинту? — громогласно поинтересовался Стайна.

Свидетелей не нашлось. Коршунов мог поклясться, что кое-кто из Стайновых дружинников видел, как обстояло дело, но решил держать язык за зубами.

— Никто не видел, — удовлетворенно констатировал Стайна.

Но тут снова подал голос Одохар.

— А видел ли кто, что Алзис не хватал квено Рагнасвинту? — спросил рикс. — Кто видел это и готов подтвердить перед богами? — кивок на двурылого истукана.

Таких тоже не нашлось.

— Что говорит закон? — поинтересовался Одохар.

— Закон говорит: за выбитый зуб следует выплатить верегельд в размере… — начал Стайна, но Одохар перебил.

— Я не говорю о зубе, — заявил рикс. — Я говорю о покушении на чужую женщину. А за это не верегельд следует, а смерть. Что скажет хранитель Закона?

«Оба они с удовольствием порвали бы друг другу глотки, — подумал Коршунов. — Но вынуждены соблюдать правила игры. Политика, блин».

— Покушения не было, — возразил Стайна. — Никто не утверждает этого, кроме виновного перед судом и его жены.

— Но никто не утверждает и обратного, — заметил Одохар. — Что говорит закон?

— Алзис, — обратился Стайна к «истцу», уже наверняка жалеющему о том, что ввязался в это разбирательство. — Хватал ли ты квено Рагнасвинту?