Валерий Елманов - Алатырь-камень Страница 66

В центре специального лагеря, который стоял особняком от прочих, были вкопаны несколько гладко ошкуренных столбов, по которым спецназовцы преспокойно забирались на самый верх.

Прыгать же они учились, используя в качестве естественного препятствия колючие терновые кусты, и всякий раз по-разному – с разбега и с места, перекатом и руками вперед. Сразу после прыжка парни принимали боевую стойку – с саблей в одной руке и с ножом в другой.

Эти ножи были изготовлены по специальному заказу Вячеслава и имели утяжеленное толстое лезвие и легкую деревянную рукоятку. За счет этого нож всегда летел в цель лезвием вперед.

В Ряжске, часть которого была отделена глухой деревянной стеной, чтобы никто не мог видеть раньше времени, на что способны эти люди, не было, пожалуй, ни одного дома, включая и княжеский терем, на крышу которого они бы не забрались, используя самый обычный шест. Впрочем, на невысокие дома спецназовцы взбирались и без всякого шеста, с разбега.

Каждое утро начиналось у них с легкой разминочной пробежки на добрый десяток верст. Трасса была оснащена всевозможными ловушками – силками, искусно спрятанными в траве, всякий раз на новом месте, «волчьими ямами», разве что без кольев на дне, а то и обычными натянутыми веревками.

При испытаниях на скорость боец на старте прижимал к груди небольшой платок. Если поток встречного воздуха удерживал тряпицу и та не падала до самого финиша, то считалось, что зачет сдан.

С завязанными глазами их заводили в одну из многочисленных комнат терема с требованием беззвучно выбраться наружу, миновав многочисленные хитроумные ловушки. Стоило сделать неосторожное движение, как металлическое блюдо, косо прислоненное к полке, протянутая нить с прикрепленным колокольчиком или любая другая ловушка «подавала голос», после чего считалось, что «темный» экзамен спецназовец провалил.

Выбирались они наружу, «прислушиваясь» к слабому колебанию воздушных струй и только этим отличая сквозной проход от тупика. Помимо этого, в некоторых комнатах находились якобы спящие люди. Обучаемым нужно было услышать их дыхание, чтобы не зайти в эти помещения.

Кроме того, каждый из воинов мог сыграть несколько ролей. В зависимости от обстоятельств он превращался в бедного пастушка, в странствующего монаха, который в случае необходимости мог спокойно прочитать добрый десяток молитв и даже провести службу. Иным больше удавалась роль весельчака-скомороха, другим, кого природа наградила голосом и слухом, – гусляра, третьим – купца.

Вооружение спецназовцев тоже существенно отличалось от обычного. Помимо специальных ножей с утяжеленным лезвием каждый из них имел в своем арсенале широкий металлический браслет, закрывающий руку до самого локтя, с острыми режущими шипами на запястье. Кроме них браслет имел клинообразный выступ, образовывавший над ним узкую щель. Даже оставшись без оружия, воин мог защититься от удара меча или сабли, так подставив руку, чтобы лезвие соскальзывало в щель. Затем оставалось только резко повернуть ее в сторону – и противник терял оружие, выпуская рукоять, которая тут же оказывалась у самого спецназовца.

Вячеслав вспомнил и о так называемых сюрикэнах – тонких стальных пластинках в форме шестеренок с острыми краями. Перед боевой операцией эти края смазывались змеиным ядом. Каждый из спецназовцев имел не меньше двух десятков таких пластин, аккуратно упакованных в отдельный кожаный мешочек.

На тренировках считалось удовлетворительным, когда третья пластина была запущена в то время, как первая еще не достигла цели, хорошо – если в воздухе одновременно были четыре, отлично – пять. Любопытно, что при метании в дальнюю цель некоторые «отличники» ухитрялись выпустить и шесть, а то и семь.

Впрочем, даже если сюрикэны заканчивались, то спецназовец не мог считать себя безоружным. На расстоянии в пятнадцать-двадцать шагов каждый был обязан угодить в глаз чучелу-мишени простым камушком, подхваченным с земли. Здесь пятерка ставилась за попадание куда следует не менее половины пущенных камней.

Даже сабельные ножны у них отличались от обычных. Все они имели дополнительное отверстие внизу, так что в случае нужды служили дыхательной трубкой. Это на случай, если не будет возможности и времени срезать стебель камыша.

Отличалась даже веревка, которая находилась в арсенале спецназовцев. На ней имелись петли, предназначенные для облегчения подъема, а помимо них, на строго определенном расстоянии, еще и узлы, с помощью которых при необходимости можно было четко определить размеры чего-либо.

Последние два года в их арсенал, благодаря неустанным трудам поисковых бригад, действовавших на Урале, вошел еще и магний. При необходимости можно было метнуть белый комочек в костер, вызвав ослепительную вспышку, и выиграть столь нужные секунды, чтобы незамеченным проскользнуть мимо вражеского заслона.

Попасть в спецназ считалось среди воинов великим почетом, тем более что набор был крайне ограничен.

– А почему ты не хочешь увеличить состав? – как-то поинтересовался Константин.

– Строго по ленинскому принципу, – ответил тогда воевода, поясняя, почему до сих пор спецназ включает в себя всего лишь триста бойцов: – Лучше меньше, да лучше.

С собой в этот южный поход он взял две сотни, причем считал, что и этого много, а после того как крымские города безропотно впустили в себя русские гарнизоны, даже порывался и вовсе отправить их обратно, оставив при себе лишь пару десятков.

Если бы не гористая местность, которую сама природа состряпала для дополнительных тренировок этих воинов, то он так бы и сделал, но теперь радовался тому, что они с ним. Предстояла работа, причем очень тяжелая.

Слухи о том, что в Дербенте за последнее время все сильно переменилось, доходили до воеводы и раньше, но окончательная картина стала вырисовываться перед ним лишь тогда, когда русские войска уже двинулись по морскому берегу в сторону Железных ворот.

Припомнить то, что говорил ему Константин, не составило труда. К тому же друг, педантичный в этом отношении, не только рассказал все, что он знал, но и отдал ему небольшую шкатулку, где лежало несколько листов с записями, касающимися этого города.

Воевода лениво потянулся в сторону ларца, открыл его, достал тоненькую пачку и принялся разглядывать неоднократно читанные и перечитанные листы желтоватой бумаги.

– «Дербент – могучий город-крепость, – угрюмо читал он вслух. – Он стоит в единственном удобном проходе, ведущем из Закавказья на Северный Кавказ, основан персидской династией Сасанидов. Лет за четыреста до нашей эры был северной границей их владений. Первоначальное название персидское: Дар-банд, что означает Узел дорог». – Ну, историк, он и есть историк. Какая мне разница, кем и когда он основан, – тяжело вздохнул Вячеслав, откладывая листок и принимаясь за следующий.

«Персы построили там две длинных стены, южную и северную, – было написано в нем. – Они берут свое начало от цитадели, тянутся параллельно друг другу на восток до самого Каспийского моря и даже углубляются в него, образуя очень удобную гавань. Чуть позже они же соорудили Даг-бары, то есть Горную стену. Она уходит на запад примерно на сорок верст, до самых гор, чтобы крепость невозможно было обойти по долинам и перевалам. Вообще-то, правильнее было бы назвать ее чем-то вроде укрепрайона длиной сорок километров. Это не единая стена, а сложная система, целый комплекс оборонительных сооружений».

– Интересно, конечно, но я это и сам все увижу через пару дней, – пробормотал Вячеслав, принимаясь за третий листок.

«Он часто переходил из рук в руки, например, от Ирана к хазарам, но ненадолго. От хазар город перекочевал к арабам, причем лет на пятьсот. Из них три века, не меньше, Дербент вообще был резиденцией наместника халифа на Кавказе. Учитывая последние донесения купцов, можно предположить, что он сейчас имеет статус свободного города, типа итальянских городов-республик, но с соседями его правители предпочитают не ссориться. Учитывая то, что толщина стен составляет от двух с половиной до трех с половиной метров, а высота – двенадцать, а зачастую и пятнадцать, город лучше не штурмовать, а договориться с верхушкой полюбовно. Мы им обеспечиваем защиту от монголов, а они нам – бесплатную стоянку для кораблей, ну и самое главное – выгодный пропускной режим. Многие коренные жители исповедуют ислам суннитского толка, но для тебя это не должно иметь никакого значения. Когда город тесно завязан на купцов, а Дербент все эти годы был не просто центром морской торговли, а главным портом на Каспии, то его жители со временем начинают смотреть на веру как на что-то второстепенное. Вырабатывается принцип – верь во что хочешь, только плати налоги, пошлины и вообще дай городу как можно больше заработать на тебе».