Сергей Мавроди - Тюремные дневники, или Письма к жене Страница 66

Никогда не остановится… Дороги такие делают — сантиметров по двадцать. Как она ее вдыхает — вообще непонятно. Как пылесос.

(«Дорога» — это полоска насыпанного порошка кокаина, которую вдыхают носом.)» — Еду в аэропорт с телкой друга встречать, — рассказывает Толя. — Ну, по дороге нюхнули пару раз. Приезжаем, стоим, ждем. А самолет задерживается. Она мне говорит: «Давай еще!» — «Да хватит тебе уже. Десяти минут еще не прошло. У тебя еще этот не дошел!» — «Дай кокаина, я у тебя отсосу!» — «Ну ладно, давай». И вот, пока самолета мы ждали, часа полтора, она все время без перерыва у меня сосала. Как швейная машинка. У меня уже шляпа вся распухла в конце.

Друг когда прилетел, я ему говорю: «Хочешь ее трахнуть?» И пока мы ехали до Москвы, он ее всю дорогу на заднем сиденье шпилил! — Это что, кокаин на женщин так действует? Возбуждающе? — уточняю я. — Да.

Если она примет — все! Ей обязательно трахаться нужно. Или сосать.

Она у тебя час, два сосать будет без перерыва. Заебет просто. А что они под коксом вытворяют — это видеть надо. Вся эта порнуха немецкая на кассетах — это детский сад. Она на стенку готова вбежать и сверху тебе на шляпу упасть. А за дозу дополнительную — вообще все, что угодно, сделает. Она, когда кокс видит, просто полностью над собой контроль теряет. Шторки ей сразу на глаза падают — бац! Все! Никаких моральных преград — ничего… Ты на волю когда выйдешь, если позабавиться захочешь, дай телке кокаина и потом периодически давай еще, чтобы она из этого состояния не выходила. Чтобы ее не отпускало. Она тебе такое устроит! Если телка хоть раз поняла кайф от кокаина — все. С первого раза она может и не понять, но если поняла — все! Ее уже ничем не остановишь. Единственное, что может остановить — отсутствие денег, но тогда она будет пытаться добыть их любыми путями. Будь она кто угодно, хоть жена президента — она за дозу все, что угодно сделает. Я сам был просто поражен тем, что я видел. Но многие, правда, быстро скатываются. Обычный путь: травка — кокс — героин. Героин сначала нюхают, а потом колют. А там уже пиздец. У меня, например, девушка знакомая была. Красивая, молодая совсем, и села на наркотики. Я через год встретил — не узнал. Еду на машине, смотрю — по улице идет. Вроде, знакомая, а вроде, и не она.

Вся худая, черная какая-то… Я останавливаюсь: «Таня, ты?! Что с тобой случилось?» — «Ну, вот так». — «Да ты что-то делай! Ты понимаешь, что так долго не проживешь? Ну, год, два — максимум». — «Я понимаю…» — «Может, тебе надо чего? Помощь какая нужна?» — «Ну, если есть долларов сто — дай». То есть ей вообще ничего уже не надо!

Вот купит дозу на эти сто долларов — и все! Конченый человек. Хочешь помочь — а понимаешь, что помочь-то уже нельзя! Все!.. Я больше всего боялся, чтобы Маше кто-нибудь не дал попробовать кокаина.

(Маша — это Толина подруга.) А она часто тогда в клубы разные ходила. С подругами, там, с друзьями… «Я пойду в клуб». — «Ну, иди». Не скажешь же: «Не ходи», — только хуже будет. А я-то знаю, что это такое, что там за публика. Я раньше уже все это прошел — клубы эти, тусовки… Тогда ведь, в 96–97 годах на коксе все сидели, все слои. От банкиров до квартирных воров. Я ей сразу сказал: «Если хоть раз увижу, хоть один только раз, что ты наркотики принимаешь — все. Можешь даже меня не дожидаться — сразу собирай вещи и уходи. А я это сразу узнаю. Я по глазам человека сразу выкупаю». — А что, можно узнать, что человек наркотики принимает? — заинтересованно переспрашиваю я. — Конечно, по глазам сразу видно. — И что, зрачки расширены? — Да необязательно. Зрачки могут и нормальными быть.

Просто взгляд меняется. При героине взгляд такой застывший, ну и зрачки обычно, как точки. И чешется человек все время. Руку, там, а обычно нос. Даже если и не принимает сейчас, а все равно по привычке кончик носа машинально почесывает время от времени. А при кокаине взгляд такой безумный становится, блуждающий, он ни на чем остановиться не может, шарит вокруг взглядом, как будто весь мир сразу охватить хочет. — А сам ты, почему не подсел? — Ну, я очень много видел, чем это кончается, как люди все теряют. Прямо у меня на глазах. Причем серьезные люди, с серьезными деньгами. У меня был знакомый, он весь Кунцевский рынок запчастей держал. Ну, серьезные же деньги! Живи, чего тебе еще надо? Подсел на кокс. Заметили. Раз сказали, два, три. Бесполезно. — И что? Убрали? — Конечно. Ты же не ребенок. Никто тебя за ручку в больницу не потащит. Ты сам решай.

Сам лечись. Здесь не могут вылечить — за границу поезжай. Никто же не против. Надо — деньгами поможем. Ты же не один работаешь, а в команде. Ты же всех подставить можешь. Сказали тебе — делай выводы.

Нет — извини!.. Да сколько я таких случаев видел! Наверное, это и останавливало. Я бы сразу в одночасье все потерял, чего годами добивался. — Деньги, в смысле? — И деньги, и все! Сразу под чистку бы попал. — Убрали бы? — Конечно, это был бы совершенно железный повод. — А через какое время уже явно заметно со стороны становится?

— Если плотно подсел, через два-три месяца уже совершенно четко видно. А через год — это вообще пиздец. Обычно же как? Сначала кокаин нюхают, потом героин. — Разве его нюхают? Я думал — колют? — Колют потом, чтобы меньшей дозой обойтись, подешевле. А сначала — нюхают. — А зачем вообще на героин переходят? — Дешевле. Кокаин дорогой. Грамм хорошего кокаина — минимум двести долларов. А бывает и по триста, и по четыреста. А ему на день пять грамм надо. А героин дешевле. Семьдесят долларов полграмма. Более сильный наркотик. — А они по-разному действуют? — Конечно, совершенно разные наркотики. Но героин я не знаю даже толком, как. Я его не понял. Мне сразу очень плохо от него стало. Рвало так, что я думал, умру. Желчью прямо. А от кокаина весь мир становится ярким, обостренным. Краски, чувства.

Голова ясная, думается легко, реагируешь на все быстрее и четче в несколько раз. Хочется что-то делать. Все радость доставляет. Вот едешь на машине, дождь идет, бьет в лобовое стекло — ты его совершенно по-другому воспринимаешь. Он тебя радует, возбуждает. А потом, когда отпускать начинает, возвращаешься из того яркого мира в этот наш серый… о-о-о!.. Все серое, дома серые, люди какие-то серые, спешат куда-то, сгорбившись. Така-ая депрессуха!.. Тут надо сразу коньячка немого выпить — чтобы сгладить переход. Чтобы не слишком резко. Тогда все более-менее нормально. — А морфий ты не пробовал? — Морфий? Нет. — А сейчас наркотиков больше стало или меньше? — Я думаю, больше. Просто более дешевые. Чернуха всякая, колеса, некачественное все. А вообще, судя по тюрьме — больше. Все тюрьмы наркоманами забиты. Молодежь — так вообще все поголовно.

Движуха и ширево — вот и все их мысли! — А движуха-то здесь причем? — удивляюсь я. — Как это причем? — в свою очередь удивляется Толя. — Надо же ему ширево где-то добывать? Вот он, как вечер, и начинает движуху в камере наводить. Соседям отписывать, дороги налаживать. — Да молодежь сейчас вообще все наркоши! В тюрьмах — так вообще все, — подтверждает и Коля. — На суд едешь, все разговоры только о дозняках, о ширеве, о кумаре. Что колоть, что пить, какой приход что дает! Все!! Больше их вообще ничего не интересует. Какие там бабы! У него там и не стоит ничего давно. Он и забыл уже, зачем шляпа-то нужна! Господи, какая-то другая реальность! Другое измерение. А я-то, дурачок наивный, прожил всю жизнь и ни одного наркотика не то что не пробовал, но даже и в глаза-то никогда не видел! Блядь, прямо неудобно как-то!.. Ущербным каким-то себя все время чувствуешь.

Светскую беседу в камере поддержать не можешь. В натуре.

Р.S. Хотя нет, впрочем. Кокаин высшего качества — это белый порошок с розоватым оттенком. На воздухе испаряется. Это я теперь твердо знаю.

От Толи с Колей. Фуфло мне теперь не двинут!

23 июня, понедельник

Толя — поистине неисчерпаемый источник информации. Слушаю, помалкиваю, да на ус мотаю. Тем более, что послушать есть что.

Сегодня, к примеру, разговаривали о структуре преступных группировок и об их методах работы. — А ты кто был? Ну, бригадир, там, или кто?

— Да нет там никаких бригадиров! Это все мусора придумали. Иерархия есть, но она не жесткая. Если какой-то серьезный вопрос — все совместно решают. Например, решаем взять под себя какого-то серьезного бизнесмена. Собираемся все и начинаем обсуждать. Вот есть такая-то информация. Из такого-то источника. Человек свободен. Крыши у него нет. Хотя «крыша» — это тоже чисто мусорской термин. Просто говорят: человек свободен. Советуемся и решаем начинать с ним работать. Поручаем: ты занимаешься наружкой, ты ставишь телефоны на прослушку, жучки в квартире, ты все про его семью выясняешь, ты пытаешься кого-нибудь из его окружения подкупить, ты финансовые дела пытаешься пробить и т. д. Есть специальные люди, которые, скажем, с секретаршами знакомятся и ебут их. Секретарши же эти все по клубам разным ходят, тусуются… Так вот, есть специальные люди, которые с ними там знакомятся. Красавцы, одетые все с иголочки, с кучей денег во всех карманах, на шикарных машинах. Все это им специально проплачивается — машины и пр. — как спецодежда. В общем, начинаем работать. Обычно вся работа занимает месяца два-три. Потом приезжают к нему в офис люди и начинают разговаривать. Ну, он же видит, люди все серьезные, все хорошо одетые, на хороших машинах, с оружием официальным — специально пистолет на стол выложишь, чтобы видел.