Евгений Токтаев - Неугасимый огонь (СИ) Страница 67

Похоже, весьма выдающаяся личность. И вот теперь он едет к Александру. Что бы это могло означать? После поражения митанни Ашшур избавился от опеки? Если бы это было так, то на побережье непременно пошли бы разговоры, начали бы умножаться слухи и кривотолки. Но ничего подобного Энил не слышал.

Да, собственно, какая разница, избавился, не избавился? Гораздо загадочнее то, что о приезде Иштартубала предупредили египтяне. Он же, вроде как, сражался против них. С чего бы им заботиться о нём? Наоборот, они должны насторожиться. Их враг едет на переговоры к Александру, с которым отношения более чем натянутые. Вдруг враги сговорятся?

Но если взглянуть с другой стороны, то можно ли считать Ашшур врагом Египта теперь, когда царство Митанни повержено? Разве сам Энил не воевал с македонянами (пусть лишь на словах, ибо его корабли ни разу не столкнулись с флотом Александра), разве он не присягнул их царю, когда тот разгромил войско прежнего господина Энила?

Н-да, весьма любопытно.

Энил приказал принести ему царское облачение, подать колесницу и выехал навстречу послам.

К воротам Гебала приближался небольшой караван -- шесть четырёхколёсных повозок, каждую из которых тянула четвёрка волов. Их сопровождало несколько десятков пеших слуг. В голове и хвосте колонны шагом ехали две дюжины верховых, облачённых в чешую, состоящую из бронзовых пластин в форме трёхлучевых знаков Шамаша[111]. Бедняги вынуждены париться в доспехах, а между тем жара совсем не осенняя. Бремя телохранителя высокородной особы, что тут поделать. Хоть шлемы, яйцевидные, с небольшим заострением на макушке, заменили головными повязками из скрученной ткани, и то ладно.

Энил удивился посадке всадников. Она была точно такой же, какая принята во всём мире, но там, в будущем. А здесь местные, если им доводилось ехать верхом, сидели едва не на конской заднице.

Процессия приблизилась, и из одного из возков вышел важный вельможа. Он был одет в канди -- длиннополую рубаху с короткими рукавами, тёмно-красную, отделанную яблочно-зелёными полосами и чеканными золотыми пластинками. Поверх накинута широкая, в две раскрытые ладони пурпурная перевязь с длинной бахромой. На голове красная войлочная шапка. Длинные иссиня-чёрные волосы и борода, спускающаяся до середины груди, тщательно завиты и украшены вплетёнными золотыми колечками.

-- Приветствую тебя в Гебале, высокородный Иштартубал! -- обратился к ассирийцу Энил.

Посол почтительно поклонился.

-- Действительно ли боги оказали мне милость, позволив лицезреть царственного Энила. достойнейшего из достойных? -- ответил на языке ханаанеев ассириец.

-- Именно так. В настоящее время я зовусь так же именем Аменеммаат.

Посол поклонился ещё раз, а когда выпрямился, сказал:

-- Ты ошибся, царственный Аменеммат. Моё имя не Иштартубал, я лишь его скромный помощник Ишме-Даган.

-- Вот как? -- удивился царь, -- где же тогда сам посланник сильномогучего Ашшура?

-- Первый военачальник и жрец часто избирает пути, непостижимые для нас, недостойных. Мы лишь исполняем его наказ и путешествуем, как нам предписано. Осмелюсь предположить, что высокородный Иштартубал не появится в Гебале.

-- Что ж, я немало огорчён от того, что не смог лично приветить высокородного посланника, -- искренне расстроился Энил, -- для тебя же, достойнейший Ишме-Даган, и твоих спутников подготовлены четыре надёжных судна, которые быстро доставят вас к намеченной цели. А пока отдохните с дороги и будьте моими гостями.

Энил не скрывал своего разочарования, тем сильнее его теперь интриговала личность таинственного посла.

"Вот ведь змей... И что же такое поведение может значить?"

Долина Оронта, к северо-востоку от Угарита

Осенний порывистый западный ветер порождал волны, бегущие навстречу восходящему солнцу, отчего казалось, что Священная река течёт в обратном направлении, беря своё начало в безбрежном море. Здесь, в низовьях, она была судоходна, но морские корабли "пурпурных" сюда редко заходили. Прибывшие морем купцы пересаживались в устье реки на повозки, запряжённые волами, и дальше ехали посуху.

Накатанная за столетия дорога шла вдоль берега реки, долина которой пролегала у подножия заросших драгоценным кедром Ливанских гор и была весьма удобна для путешествий.

Вот и сейчас по ней неспешно ползла внушительная процессия, по своему виду очень похожая на ту, что почти в это же самое время прибыла в Гебал, только в несколько раз больше. Здесь было около двух дюжин больших повозок, запряжённых парами и четвёрками волов. Рядом, как и в ассирийском посольстве, шли пешие люди, не слишком обременённые одеждой, вероятно, рабы. Некоторые вели ослов, навьюченных разнообразным скарбом. Несколько повозок были двухколёсными, без высоких бортов и крыши. На них сидели по пять-шесть человек, одетых гораздо лучше, чем пешие слуги. По виду они мало отличались от ассирийцев.

Борта некоторых повозок окрашены лазурью и отделаны искусной резьбой, изображающей крылатых быков и сиррушей[112]. Имелась и крыша, превращающая двуосные колесницы в настоящие передвижные дома. На козлах сидели клюющие носом возницы. Сколько человек ехало внутри, сказать невозможно -- окошки задёрнуты занавесками, но даже если сосчитать только тех, кто на виду, цифра получалась внушительная -- не менее трёх сотен человек.

Мерно поскрипывали колеса, позвякивали колокольчики волов, изредка щёлкали бичи погонщиков. Пешие зевали на ходу -- процессия покинула Угарит едва рассвело, и ещё не сильно отдалилась от города, люди не успели проснуться. Места тут были довольно обжитые, с недавних пор охраняемые мицри, новыми хозяевами этих земель, которые изрядно поприжали разбойников, без которых не обходится ни один караванный тракт. Именно потому охранники, ехавшие в открытых повозках, не надели брони и бесстыдно дремали.

На высоком холме в одном полете стрелы от дороги неподвижно замер одинокий всадник, восседавший на вороном жеребце, обладавшем "собачьей" статью -- непропорционально длинной спиной и длинными ногами.

Всадник рассматривал процессию из-под ладони. Любой местный житель без труда определил бы в нём чужака, а посмотрев на путешественников, отметил бы в них много общего со всадником. Такое же одеяние, только цвета грозового неба, широкая перевязь с тесьмой, высокая войлочная шапка. На груди и спине поблёскивали чешуйки облегчённого панциря, явно не для битвы предназначенного, одетого на случай встречи с лихими людьми. За спиной кожаный футляр с луком, на поясе меч в отделанных серебряными накладками ножнах.

Ухоженная длинная борода с вплетёнными золотыми колечками, и глаза подведённые чёрным, скрадывали возраст всадника. Не молодой, не старый.

Ему было тридцать два года, и последние девять лет он именовался первым военачальником царя Пузур-Ашшура. Получив сей титул в весьма молодом возрасте, Иштартубал многократно подтвердил, что достоин его. Отпрыск знатного рода, он воспитывался подле своего повелителя, когда тот сам был подростком. Как и подобает высокородному, большую часть своего времени уделял воинским упражнениям. Благодаря близости к царевичу не только стал совершенным воином, но и преуспел в интригах, учась выживать в змеином клубке царского двора Ашшура. К моменту, когда Пузур-Ашшур взошёл на престол, Иштартубал уже вполне сформировался, как государственный муж.

Молодой сановник мечтал о дне, когда его родина сбросит иноземное ярмо и станет единой, оставив в прошлом междоусобицы. Но он прекрасно понимал, что сейчас Ашшур слишком слаб. К тому же другие ассирийские города, Нинве и Калху, помогать не желали. Их цари считали, что находятся в лучшем положении, нежели обременённый двойной данью Ашшур, и не хотели рисковать, полагая, что могут потерять куда больше, чем приобретут.

Тогда Иштартубал замыслил подточить врагов изнутри и стал живо интересоваться делами египетского Дома Маат. По крупицам собирал сведения о деяниях Хранителей (что было весьма непросто, ибо они всегда были окутаны завесой тайны), изучал опыт, подбирал верных людей. Он убедил царя создать секретный отряд по образу и подобию Хранителей. Дал ему имя -- Тукульти, что означало -- Защитники.

Довелось Иштартубалу побывать и в Стране Реки. Ещё будучи юношей, он вошёл в посольство Ашшура и свёл знакомство с Верховным Хранителем Паеранхом, отцом Ранефера.

К тому времени вражда Митанни и Та-Кем тянулась уже почти век. Столько же времени Ашшур пребывал под властью царей Митанни, что уже само по себе способствовало симпатии ассирийцев к ремту. Господа, естественно, не допускали сношений своих вассалов с египтянами, потому Иштартубал, будучи уже приближенным царя Паршататарны, скрывал тот факт, что неоднократно бывал в Стране Реки.