Андрей Дай - Поводырь в опале Страница 68

«Состояние народного здравия». Пришлось расписывать чуть ли не по волостям. Для контраста. Потому что там, где трудился Дионисий Михайлович Михайловский, или кто-нибудь из его учеников и младенцев выживало больше и от болезней людей мерло меньше. В виде цифр — вообще чудесная картина получилась. Тут уж мы с Павлушей не постеснялись. Расписали и наши с ним заслуги, и успехи моего алтайского медицинского центра.

«Состояние народной нравственности, умножение или уменьшение числа преступлений, роды их, особенные сопровождавшие их обстоятельства, когда они заслуживают и особенного внимания, охранение общественного спокойствия и благочиния». Писать в этом пункте о курьезе с коллежским секретарем Лещовым приключившийся, или пусть его? Так-то оно конечно, особенного внимания потребовало. Но, с другой стороны, Александр Никитич всего лишь приказ в силу своего разумения и таланта выполнял. И не его вина, что цели ему были указаны четкие, а вот методы достижения — весьма и весьма расплывчатые. А у нас в Сибири народ живет конкретный, намеки плохо понимающий…

Степаныч мешал. И пиво с водкой, и мне — вчитываться в новые, только сегодня доставленные в кабинет, таблицы к отчету. Песни пел, гад, и Стоцкого моего спаивал. Я умом-то понимал, что они с полицмейстером нужное и важное дело делают — народными методами выпытывают военные тайны у старого Безсоновского знакомого — субалтерна Дондугона. Неспроста же бравый пограничник вдруг оказался командиром небольшой, всего-то в четыре человека, охраны купеческого каравана. И то, что нигде, кроме моей гостиной им спокойно заниматься своим нелегким делом не дадут — тоже понимал. Но, едрешкин корень, как же было жаль бестолково проведенного времени!

Оказалось, зря зубами скрипел и матом с Герасиком ругался. Если бы не уже чуть тепленькая компания, сидел бы в своем кабинете, и самое интересное неминуемо бы пропустил.

Осенью темнеет быстро. Летом ночи короткие. Тьма, можно сказать, только под утро и прокрадывается. Зимой — даже слабого света луны хватает, чтоб снег заблестел, как-то по-особенному засветился словно бы изнутри, подсвечивая и все вокруг. А осенью все быстро. Солнце падает за горизонт и все вокруг погружается в непроглядную мглу. Добавить сюда мелкий, нудный, без пузырей на лужах, дождь — и вообще жуть. В такую погоду добрый хозяин собаку-то на улицу не выгонит, не то чтоб еще и самому по лужам бродить, природой любоваться.

В общем, когда Апанас сообщил, что какой-то человек лупит кулаками в парадные двери усадьбы, ругается и требует немедля его впустить, я сильно удивился. И велел принести револьвер. На меня глядя, и Безсонов из кармана шинели свой пистоль выудил. А потом и Фелициан Игнатьевич — карманную пушку от мистера Кольта. Цинджабан непонимающе лупал глазами и улыбался, но невооруженным глазом было видно, как хмель вытекает из молодого китайского офицера.

— Ты, Цыня, не боись, пророкотал Астафий Степаныч. — Мы сей же час глянем, кого это там Черт принес…

К слову сказать, конвой я в тот вечер отпустил. Нечего казачкам видеть, как их командир на пару с начальником полиции города алкогольными напитками тщедушного иностранца зеленым змием пытают. У русских людей сердце доброе, почти материнское. Не удержались бы, как пить дать! Бросились бы на помощь.

Безсонов, впрочем, легко заменял собой целый десяток. А в рукопашную, наверняка и побольше. Кроме того, в доме был весьма богатый арсенал и полный штат слуг, которые бы не побоялись припасенным оружием воспользоваться, случись что.

Черт принес Александра Никитича Лещова. За несколько дней до описываемых событий он заходил сделать памятное фото в ателье мадам Пестяновой. Больше-то в Сибири такие услуги никто не предлагал, а сохранить свое изображение для потомков каждому хочется. Для потомков, и для нашей, уже обширной, картотеки. Только благодаря этому фото я коллежского секретаря и смог опознать. Хотя и было это, честно и без лишней скромности говоря, вовсе не просто.

Он был жалок. С одежды на пол прихожей мигом натекла лужа воды. Обувь рассказывала о нелегком пути ее хозяина по грязевым топям. У самого же коллежского секретаря, кроме общего вида — а-ля пожеванный китом Иона, еще имелся обширный кровоподтек под левым глазом и несколько ссадин на скуле.

— Ты кто? — не слишком любезно поприветствовал затравленно озирающегося дюгамелевского шпиона Безсонов. — Какого Дьявола…

— Я полагаю, мы видим перед собой господина Лещова, — хмыкнул я и жестом велел Апанасу забрать извазюканое нечистотами пальто нежданного гостя.

— Да-да, Ваше превосходительство, — часто закивал чиновник по особым поручениям Главного управления, убедившись, что тяжелая, обитая кованными железными полосами дверь, надежно закрыта на засов. — Именно так. Однако, откуда же вам…

— Ну-ну, Александр Никитич, — укоризненно покачал я головой. — Не станете же вы обвинять в том, будто бы мне неведомо, что происходит в доверенной Государем Императором губернии?

— Так вы… Ваше превосходительство, отчего же вы ранее не…

— Вы не стойте так, господин коллежский советник, — перебил я что-то там себе бормочущего под нос разведчика. Во-первых, не хотел давать ему время собраться с мыслями. А во-вторых, мне он больше нравился таким — растерянным и побитым. — Снимайте обувь. Сейчас вам принесут что-нибудь надеть пока… И проходите же, наконец. Что же вы так исповедоваться прямо у дверей и станете? Что там еще с вами приключилось?

Белорус всунул под колени гостю стульчик, и тот, обессилено рухнул на него. Словно бы ноги его отказывались больше держать.

— Видно, это Павел Иванович Менделеев мое инкогнито раскрыл. Он уже поведал вам, Ваше превосходительство, что его старший брат, Дмитрий Иванович, женат на моей родной сестре, Феозве Никитичне?

— Чудны дела твои Господи, — выдохнул я. — Деревня. Все время об этом забываю… Но вы зря грешите на своего родственника. Это не он раскрыл ваш маленький секрет. Так что с вами приключилось, господин Лещов?

— Ваше превосходительство! — вскричал он, скидывая первый сапог. И тут же убавил тон, натолкнувшись глазами на оружие в моей руке. — Эм… Это обязательно, Ваше превосходительство?

— Револьвер? — деланно удивился я. — А как еще, сударь? Места тут лихие, дикие. Добрые люди по ночам в чужие дома не ломятся…

— Простите меня, Ваше превосходительство, — признал мою правоту шпион. — И вы совершенно правы, Ваше превосходительство. Дикие! Совершеннейше дичайшие места в вашем Томске! Вы только представьте!

Апанас принес большое банное полотенце, халат и половую тряпку. Вид чумазой, расползающейся по паркету лужи возмущал его белорусскую душу, так что первые две вещи он попросту всунул в руки гостю, а сам взялся за битву с водой.

— Проходите же, — снова позвал я беглеца в гостиную. — Там видно и чай уже приготовлен.

— Водки ему, — посоветовал Стоцкий.

— Здоровья для, — поспешил согласиться Безсонов, и потер руки. Наш незадачливый субалтерн, не дождавшись продолжения банкета, уже успел свернуться калачиком на обширном диване и уснуть. А хлебного вина оставалось еще много…

— Водки, пожалуй, — согласился гость, усаживаясь за стол следом за мной.

— Вы только представьте, Ваше превосходительство, — продолжил рассказ шпион, закусив прежде горячительный напиток кусочком копченой свинины. — Эти-то ваши, кандидаты в концессионеры! Ну совершенно же дикий и невоспитанный народец! Я, знаете ли, по заданию Александра Осиповича, в Томск прибыл, дабы…

— Это мне ведомо, сударь, — утирая с губ пивную пену, заявил я. Понял уже, что в этот вечер делами заняться не судьба, и можно позволить себе немного любимого напитка. — Давайте уже сразу к купцам перейдем.

— Нуда, ну да, — покладисто согласился Лещов, взглянув на Стоцкого, прокурорским взглядом разглядывающего побитого чиновника. — Конечно, Ваше превосходительство. Так вот! Пребывая в подвальчике, что на Обрубе, вынужден был наблюдать, как малограмотные… эм… купцы читают ваше положение об аукционе. И, знаете ли, сердце у меня доброе, да участливое. Вот и предложил я торговым людям помощь свою малую. Сказал, мол, что и прочесть печатное могу и, ежели подвох какой в бумаге сокрыт, без утайки поведаю.

Тут я начал хихикать. Сначала еще пытался как-то сдерживаться. Прятал расползающиеся в улыбку губы за кружкой. Потом — не удержался. Засмеялся во весь голос, вызывая оторопь у обиженно хлопающего глазами незадачливого шпиона.

Нюансы. Все дело в нюансах! Один купец первой гильдии или одно товарищество могло подать заявку на участие в аукционе только на одну концессию. Это чтоб хитрованы не лезли во все сразу, а потом не «сдавались» за небольшую мзду. Я-то хорошо помнил то, как проходили приватизационные аукционы в моем прошлом мире. Как скупались за сникерс ваучеры-чубайсовки у разочаровавшихся во власти обывателей. Как бывшие партийные деятели, враз перекрасившись в предпринимателей, организовывали скупку государственного имущества за бесценок. За ничего не стоящие приватизационные чеки.