Сергей Гужвин - Иванов, Петров, Сидоров Страница 68

Паровоз свистнул и начал в очередной раз притормаживать. Станция Дорогобуж, часовая остановка. Вышли размяться, да и пообедать заодно.

В пассажирском зале ресторация и буфет — водочка разная, закусочка, икорка, рыбка. Зашли в ресторацию, сели за столик. Удивительный контраст! Элегантная станция, роскошный ресторан весь в цветах, мягкие диваны, зеркальные стекла, тонкая столярная отделка, изящные сеточки на чугунных дверных ручках, сервированные хрусталём столы, прислуга во фраках, а только что проезжали — болота, пустота и бесконечные пространства вырубленных лесов, кое-где мелькнет деревушка с серенькими избами, стадо тощих коровёнок на побуревшем лугу…

Настроение, приподнятое с утра, в предвкушении путешествия, пропало окончательно. Даже плотный обед не помог. Петров, выйдя из ресторации, сказал: — Водки хочется.

Иванов завернул в буфет и потребовал три стаканчика. Выпили, занюхали калачиком, услужливо подсунутым буфетчиком. С платформы звякнул колокол, созывающий пассажиров в вагоны.

Иванов положил на прилавок три пятака.

— Мало-с, рубль пожалуйте-с, — скривился буфетчик.

— Сколько? За три-то шкалика — рупь? Да и шкалики-то не форменные, — возмутился Савелий.

— Помолчи, любезный, — цыкнул на него буфетчик, — здесь не кабак, господа посещают-с!

Савелий оторопело помотал головой: — Ну и ну! У нас на рубль толпа укушаться может!

Иванов забрал пятаки и хлопнул по стойке жёлтым кредитным билетом. На платформе второй раз ударил колокол.

В Смоленск приехали, когда уже стемнело. Взяли извозчика и велели везти в лучшую гостиницу. Он и привёз их в Гранд Отель на Большой Благовещенской улице: огромный трёхэтажный каменный дом, широкая лестница наверх, внизу общая зала с буфетом, сервированными большими столами, и зеркальными стенами. Взяли два номера. Один из трёх комнат: большая — приемная, с мягкою мебелью, зеркалами, меньшие комнаты — спальни, с кроватями, умывальниками и прочими принадлежностями. Второй номер — с одной спальней. Пришла горничная — барышня, начала Савелию говорить "Вы", он бедный, терялся и безбожно краснел.

— Ужинать пойдём? — спросил Иванов Петрова.

— Завтра, — буркнул тот, и пошёл в свой номер спать.

Губернский город Смоленск, в который прибыли наши друзья, был славен тем, что во все времена, вороги, ходившие на Москву, для разминки разоряли Смоленск. Но, тем не менее, город отстраивался, развивался и насчитывал в 1884 году порядка 40 тысяч жителей. Смоленск это конечно, не Вязьма: 10 площадей, 140 улиц, 32 храма, 30 учебных заведений, 8 больниц, 40 врачей и три газеты! Но, самое главное, на мой взгляд, это Дума. В Смоленске был представительный орган самоуправления. В уездных городках, таких как Вязьма, были только уездные земские собрания и уездные земские управы, тоже в своём роде "парламент" и "правительство", но их решения могли отменить Губернская Земская Управа.

Император Александр II провёл в своё царствование реформы, которые заслуженно называют Великими, однако широко известно только об отмене крепостного права. Но были и другие, не менее, эпохальные.

Судебная реформа. В соответствии с Судебными уставами 20 ноября 1864 г. устанавливались следующие принципы судоустройства и судопроизводства:

— осуществление правосудия только судом;

— независимость судов и судей;

— отделение судебной власти от обвинительной;

— несменяемость судей;

— бессословность суда (равенство всех перед судом);

— гласность судопроизводства;

— состязательность;

— самостоятельность судей;

Именно после этой реформы судья А.Ф. Кони отпустил прямо из зала суда Веру Засулич, стрелявшую в Московского градоначальника Ф.Ф. Трепова.

Военная реформа. В результате военных реформ произошло:

— сокращение численности армии на 40 %;

— создание сети военных и юнкерских училищ, куда принимались представители всех сословий;

— усовершенствование системы военного управления, введение военных округов (1864 год), создание Главного штаба;

— создание гласных и состязательных военных судов, военной прокуратуры;

— отмена телесных наказаний в армии;

— перевооружение армии и флота (принятие нарезных стальных орудий, новых винтовок и т. д.), реконструкция казенных военных заводов;

— введение всеобщей воинской повинности в 1874 году вместо рекрутского набора и сокращение сроков службы. По новому закону, призываются все молодые люди, достигшие 21 года, но правительство каждый год определяет необходимое число новобранцев, и по жребию берет из призывников только это число, хотя обычно на службу призывалось не более 20–25 % призывников. Призыву не подлежали единственный сын у родителей, единственный кормилец в семье, а так же если старший брат призывника отбывает или отбыл службу. Взятые на службу числятся в ней: в сухопутных войсках 15 лет — 6 лет в строю и 9 лет в запасе, во флоте — 7 лет действительной службы и 3 года в запасе. Для получивших начальное образование срок действительной службы сокращается до 4-х лет, окончивших городскую школу — до 3-х лет, гимназию — до полутора лет, а имевших высшее образование — до полугода.

Неплохо, да? Брали в армию только каждого четвёртого, а если старший брат, окончив университет, отслужил полгода, то младших братьев уже не берут.

Реформа образования. Университетский устав 1863 года — правовой акт Российской империи, определявший устройство и порядки в университете, в исторической науке принято считать самым либеральным в сфере образования в дореволюционной России.

Так и было. Жандармам было запрещено появляться на территории университетов. Большевики такой глупости не допустят. В каждом заштатном техникуме будет свой "молчи-молчи".

И, наконец, реформа городского самоуправления 1870 года. Под учреждениями городского самоуправления подразумевалось городское избирательное собрание, дума и городская управа.

Городское избирательное собрание — это избиратели. Не "все достигшие 18 лет", а те, кто:

— Российский подданный,

— Старше 25 лет,

— Живёт в городе, уплачивает налоги и не имеет по ним задолженностей,

— Не судим, не снят с должности по "нехорошей" статье и не находится под следствием.

Избиратели раз в четыре года избирали Городскую Думу, Парламент. Основными функциями Думы являлись "назначение выборных должностных лиц и дела общественного устройства", "установление, увеличение и уменьшение городских сборов и налогов".

Свежеизбранная Дума выбирала на 4 года Городскую Управу, Правительство. Её функциями были: "Непосредственное заведование делами городского хозяйства и общественного правления", "Сбор нужных сведений для Думы", "Составление городских смет", "Взимание и расход городских сборов, отчёт перед думой о своей деятельности".

К тому же, Управа могла посчитать незаконным решение Думы, в таком случае в дела вмешивался губернатор.

Вот он, тот самый "социальный лифт", вот возможность для тех, кто был никем, стать всем. Законы бессословные. Крестьянин, так же, как и дворянин, мог избирать и быть избранным. Не нравиться что-то в Государстве Российском, — избирай тех людей, кто сможет навести порядок, или сам избирайся, только повзрослей, начни сам зарабатывать деньги, чтобы мог заплатить налоги и не будь преступником. И всё.

Утрированно, конечно, но судя по всему, те, кричал "Долой самодержавие!", и страстно желал "избирательных прав", были или бандиты, или злостные неплательщики налогов, или пацаны, или… подданные не Российского Государства.

На самом деле в революционеры подавались "лишние люди", не способные ничего добиться легальными способами, по закону. Владимир Ильич, тьфу-тьфу через плечо, между прочим, патентованный адвокат, не выиграл, например, ни одного дела в суде. Да-да, в том суде, который выпускал убийц на волю. Кто же такому адвокату платить деньги будет? Вот таких людей увидели, сообразили, как их использовать, дали денег на парижские кафе, а потом построили в колонну, в пятую колонну, и натравили на Россию.

Они сами не ожидали, что Российское самодержавие окажется таким прогнившим. Владимир Ильич, (я уже плевал через плечо?), лично не верил в успех революции. Считал её делом будущих поколений революционеров. И вдруг, раз! И отречение. Два — никто даже не пожалел о царе. В рядах Белой армии, насмерть бившейся с Красными, быть монархистом считалось признаком дурного тона. А атаку ходили "За Единую и Неделимую", "За Учредительное собрание", "За Русь Святую". Никто, никогда, ни разу не крикнул: "За Родину, за Романова!".

С утра первый визит — губернатору. Оделись по погоде: фрак, шуба с плащом-пелериной, котелок. Савелия оставили в гостинице. Остановили извозчика, и он привёз их на улицу Ильинскую, к дому Губернатора.

Ничего так, домик, двухэтажный, одиннадцать окон по фасаду, и пять — с торца. У высоких дверей — полосатая будка с жандармом, как в Москве у импортных посольств.