Несознательный 2 (СИ) - Каталкин Василий Страница 68

— Да, на конечном участке траектории, когда двигатель будет выключен, это может повлиять на точность, — приходится согласиться мне, — парусность пустой ракеты будет весьма значительной, но надеюсь, подруливающего механизма будет достаточно, чтобы компенсировать снос.

— Погоди, — замирает он, — какой еще подруливающий механизм?

Вот значит как, совсем заработался Владимир Николаевич, пропустил мимо ушей мое сообщение о том, что последняя система управления содержит инерциальные датчики, что открывает возможность управлять ракетой до последнего момента. То есть, нашей ракете сильный ветер не страшен, если это, конечно, не ураган.

Вот скажите, откуда взялась потребность материться. Нет я и сам иногда не чураюсь крепкого словца, но не на совещании в ГАУ… Или это война так на всех генералов повлияла, чуть что не так, так выдают соленые тирады, можно подумать, что без этого никак обойтись нельзя. Теперь я понимаю, зачем Челомей меня сюда притащил — я был необходим ему на роль громоотвода. Мол, обматерят меня на совещании, сбросят напряжение и перейдут к нормальному общению. Ха, наивный, у наших генералов словарного запаса на всех с избытком хватит, так что досталось и мне и ему, а заодно и Королеву, оказывается он здесь уже главный конструктор. Ну ладно, ему понятно за что досталось, у него сроки как всегда срывались, а мы-то тут причем?

Оказывается причем, раз немецкие ракеты не готовы к сроку испытаний, то почему бы не подвинуть сроки для тех с кого эту готовность можно выбить? Это они так думали, и им казалось, что достаточно надавить на Владимира Николаевича, и тот согласится. Но тут нашла коса на камень, нам еще месяца не хватало, для доведения шести ракет до нормального состояния и так график был очень напряженным, а выставлять на полигонные испытания урезанное количество ракет нельзя. Все дело в том, что потом военные дружно забудут о перенесении сроков испытаний, и будут требовать осуществления их в первоначальном виде, и штурмовщина с непредсказуемыми последствиями в этом случае неизбежна. Нам это надо? Конечно нет. Думаю и генералам это не надо, но они почему-то настаивают, и я догадываюсь почему — ездят на том, кто везет, и очень расстраиваются, когда это не получается.

Мне было видно, что Владимир Николаевич был морально раздавлен от такого к себе отношения со стороны генералов ГАУ, и уже просто не знает, как и о чем с ними можно еще говорить. В связи с этим удивляла позиция министерства во главе с Хруничевым, который практически устранился от защиты «своих» интересов.

— Я вижу, что товарищ Челомей не хочет пойти нам навстречу, — наконец сделал вывод генерал-майор Соколов, — а ведь он совсем недавно расписывал тут новые технические данные своих ракет. Получается прожектами заниматься гораздо легче, чем реальным делом? Думаю, упорство руководителя ОКБ-51 обязательно скажется на его дальнейшей работе.

Хм, а это уже интересно, досада досадой, но без поддержки сверху такие заявления начальник 4-го главка делать не будет. Если это действительно так, то получается «немецкой группе» все-таки удалось перетянуть одеяло на себя. Глупо. Это отбросит нашу страну на десяток лет назад. Хотя чего я ждал, ведь те, кто рулил в Германии, сейчас заняли высокие посты, и им не нужны местные кадры, которые без особого напряжения вытянули проект по тяжелым ракетам, ведь обязательно возникнет вопрос, чем они там занимались целый год? А может все это происходит несознательно, свои кадры роднее, поэтому к другим относятся с предубеждением.

— А может не все в коллективе ОКБ думают так, как главный конструктор, — встрял один из генералов, присутствующий на совещании, — не зря же он пришел сюда со своим сотрудником. Давайте спросим его, вдруг он не испугается трудностей, стоящих перед коллективом.

Ох, ты, какой заход. Спрашивать мнение подчиненного в присутствии его руководителя без разрешения, это явная провокация. Ну и как в этом случае должен поступить этот руководитель. Стукнуть дверью? Угу, один раз стукнешь дверью, другой раз стукнут по крышке гроба, нынче хоть и не тридцать седьмой, но такое никакому руководителю не простят, он сразу с должностью распрощается. Поэтому, несмотря на двойственность ситуации Владимир Николаевич, был вынужден сделать вид, что не против ответа подчиненного. Ладно, можно и выступить, хотя после этого у меня появится немало недоброжелателей и после кивка Челомея я встал и открыл папку:

— При составлении плана по выпуску серии ракет, мы учитывали наши производственные мощности, поэтому окончание работ планировалось к ноябрю 1946 года. И этот план был утвержден в Министерстве. Однако, в феврале эти сроки были скорректированы на август, что привело к рассогласованию планов смежников и стоило нам больших трудов, чтобы добиться их выполнения в срок. При этом, для того чтобы мы сумели вписаться в новые сроки, нам обещали передать дополнительные производственные мощности, однако до сих пор этого сделано не было, что привело к значительной перегрузке производства. — При этом я бросил взгляд на Хруничева, который делал вид, что внимательно изучает какой-то документ. — Однако, несмотря на объективные трудности, коллектив ОКБ-51 готов выполнить все намеченные планами работы в срок. Чем обернется перенос сроков испытаний с середины августа на начало июля? Прежде всего тем, что смежники не успеют поставить нам необходимые комплекты оборудования в полном объеме, и у нас не останется времени на проведение стендовых испытаний системы управления, что с большой вероятностью скажется на удачных пусках изделий. То есть, по существу мы отправим на полигонные испытания изделия прямо со стапеля. Вынужден напомнить, что стоимость каждой ракеты более 750-и тысяч рублей, пуск ее тоже обходится недешево, получается, что в случае неудачного пуска, мы будем терять около миллиона рублей. Поэтому желание выиграть месяц сейчас, обернется проигрышем в будущем. Кто возьмет на себя такую ответственность?

Вот так, пока здесь играли в «сокращение сроков» за счет заказчика, то есть в одни ворота, всем было интересно, а как дело коснулось денег и ответственности за выбор решения, то многим почему-то эта игра сразу разонравилась. Только Соколов еще по инерции проворчал, что Челомей подобрал себе заместителя под стать. Я же покосился на Королева, мне была интересна его реакция, ведь он находится в точно таких же условиях, как и мы. Но он сидел с каменным выражением лица, поэтому его реакция на происходящее осталась для меня загадкой. Понятно, он просто еще не знает, что последует за моей «отповедью», но мне показалось, что он тоже не прочь отвязаться от диктата генералитета. А вот Хруничев был явно недоволен упоминанием о том, что не выполнил обещаний спецкомитета по развитию ракетной техники. Подозреваю, что за это с него еще спросят, так же, кстати, как и с начальника 4-го управления ГАУ за попытку устроить аврал на ровном месте. Уж очень не любят в верхах, когда кто-то пытается рулить отраслью через их голову.

После того как было объявлено об окончании заседания мы с Владимиром Николаевичем, постарались не задерживаться в этом рассаднике недоброжелателей и быстренько рванули на выход, встречаться еще с кем-то из генералов не входило в наши планы.

— А что, наши ракеты действительно стоят больше семи ста пятидесяти тысяч? — Спросил меня Челомей, когда мы добрались до машины.

— Вообще-то, точно затраты производства вычленить трудно, — отвечаю я, — но по финансовым документам это именно так. И это без учета затрат на строительство стенда, и полигона, они по другому ведомству проходят. Однако, подозреваю, что после принятия их на вооружение, стоимость сильно не упадет, пока заводы освоят производство новых изделий, немало времени уйдет. К тому же кто-то должен будет спроектировать и изготовить мобильные установки запуска. Кстати, надо напомнить Хруничеву, что без обещанного расширения нашей производственной базы, мы с противокорабельными ракетами к новому сроку никак не поспеем, там с контейнерами возни много.