Лиза Гарднер - Третья жертва Страница 7

Второй жертвой тоже была девочка, на вид лет восьми. Как и первая, она получила несколько пуль в грудь и лежала чуть впереди первой. Девочки тянулись друг к дружке руками, так что пальцы их почти касались. Может быть, они шли вместе по коридору? Две подружки? Шли, держась за руки, веселые и смешливые. Рейни вдруг захотелось убрать назад ее упавшие на лицо волосы. Наклониться и шепнуть, что все будет хорошо.

К глазам подкатились жаркие, горючие слезы. Нет, этого она себе позволить не могла.

Ты – профессионал. Работай.

Она отметила положение обеих жертв. В соответствии с виктимологией[4]. И перешла к третьему телу.

Женщина – вероятно, учительница – лежала у двери компьютерного кабинета. Трое убитых, и все трое – женского пола. Совпадение или план? У нее были длинные темные волосы и неординарные, можно сказать, экзотические черты лица. Молодая, с гладкой кожей. Со стороны могло показаться, что она просто спит, но потом Рейни заметила маленькое аккуратное входное отверстие на лбу.

Стреляли из чего-то мелкокалиберного, подумала она. Может быть, двадцать второго калибра. Учительница вряд ли была старше самой Рейни. Около тридцати. Красивая. Обручального кольца не было, но Рейни легко могла представить, как вечером какой-то мужчина будет сидеть в одиночестве, держа в дрожащих руках фотографию и стараясь забыть будущее, которое никогда не случится. Господи…

Рейни снова вдохнула поглубже и медленно выдохнула. Еще три двери. Все поблизости от эпицентра насилия. Три комнаты. Все темные, притихшие в ожидании. Пора.

Она прижалась спиной к стене и опустилась на корточки – подождать, пока перестанут дрожать руки.

Ранение в голову только у одной учительницы. Один-единственный выстрел, и точно в цель. У обеих девочек множественные ранения в грудь, и разброс входных отверстий значительный – вверху, внизу, слева, справа, – как будто они попали в полосу огненного урагана. С учительницей картина совсем другая. Возможно, она и была намеченной целью? Преступник сначала застрелил ее, а уже потом встретил идущих по коридору девочек?

Или, может быть, он начал с девочек в коридоре, а учительница, сидевшая в компьютерном классе, услышала шум, открыла дверь и выглянула? Вероятно, она оказалась прямо перед убийцей. А он? Осмелел ли уже к тому моменту? Решил, что это так же просто, как в видеоигре? Прикинул, мол, зачем тратить понапрасну пули, если и одной вполне достаточно?

Ни тот ни другой сценарий не устраивали Рейни полностью. Почему у девочек так много ранений, а у взрослой женщины только одно? За этим что-то было. Но что? Ей недоставало времени как следует это обдумать.

Внезапно Рейни услышала шум. Как будто кто-то медленно протащил по полу металлический стул. Она метнулась через коридор и вжалась в стену рядом с дверью в тот самый момент, когда повернулась ручка и дверь открылась.

– Не делай этого, – произнес мужской голос. – Мы еще можем все поправить. Клянусь тебе, сынок, сегодня не случилось ничего такого, чего нельзя было бы поправить.

В поле ее зрения появился Шеп О'Грейди. Желтовато-коричневая форма не без напряжения облегала плотную фигуру. Коротко постриженные волосы поблескивали, тяжелое, бульдожье лицо было неестественно бледным. Со своего места Рейни видела, что он успел расстегнуть кобуру, но не успел достать оружие. Руки он держал перед собой ладонями вверх – жест подчинения, – но говорил быстро, с нажимом, отчаянно взывая к благоразумию своего противника.

– Уверен, это все ошибка. Большая ошибка. Недопонимание. Такое случается. Теперь нам нужно поработать вместе и все поправить. Ты же знаешь, нет ничего такого, что я не сделал бы ради тебя.

Все еще держа руки перед собой и глядя вперед, Шеп сделал еще один шаг назад. Сам ли он отступает или кто-то заставляет его выйти в коридор? Рейни не знала. Она оглянулась на три тела, лежавших футах в пятнадцати позади Шепа, и поняла, что его ведут туда же, к месту бойни. И как только он подойдет ближе…

Удивительно, но дрожь вдруг прекратилась, и руки налились силой, а нервы успокоились. Стрельбой она занималась всю жизнь. Правда, еще ни разу при исполнении, но Шеп был ее боссом и другом. Они знали друг друга давно, и у них была своя история, понять которую могли немногие. В конце концов, все просто и естественно.

Последняя мысль: сосредоточься на выстреле – нерешительность есть первый убийца копов.

Рейни резко оттолкнулась от стены и одновременно отпихнула в сторону Шепа. Пистолет на уровне глаз, ноги слегка согнуты, чтобы смягчить отдачу, палец на спусковом крючке.

– Нет! – крикнул Шеп.

А Рейни обнаружила, что стоит лицом к лицу с тринадцатилетним Дэнни О'Грейди, бледным как полотно, с пистолетом и револьвером в руках.

Глава 4

Вторник, 15 мая, 14:43

Детектив отдела убийств полиции штата Орегон Эйб Сандерс только что уселся за поздний ленч – большой итальянский саб с двойным пепперони и двойным сыром. Жена, окажись она в этот момент рядом, накричала бы на Эйба, прочитала лекцию о том, какой вред он наносит собственному здоровью, да еще и обвинила в намерении оставить ее «холестериновой вдовой». Обычно он соглашался с ней, доказательством чему могло служить отсутствие и намека на брюшко – и это во вполне уже зрелом возрасте сорока двух лет. Обычно, но не сегодня. Сегодня у него был один из «тех дней».

Маргарет Коллинс, симпатичная блондинка, отвечавшая в отделе за телефоны, проходя мимо, задержала шаг и сделала большие глаза.

– Ну и ну, Эйб. Если так пойдет дальше, мы тебя еще и с банкой пива увидим.

– Просто у них индюшка кончилась, – проворчал он, машинально придвигая сандвич поближе, словно опасаясь, как бы кто-то не отобрал его ленч.

– Дело Хэтуэя провалилось? – блеснула дедукцией Маргарет. Преступления были ее страстью, а по части интуиции она могла дать фору любому детективу.

– Чертов судья, – вздохнул Эйб и откусил край сандвича.

– В ящике не значит на виду.

Он тщательно прожевал – разговаривать с набитым ртом было бы невежливо, – не без усилия проглотил и лишь затем ответил:

– Ящик был уже открыт.

– Другим копом.

– Чертов коп. – Эйб откусил сыра.

Маргарет рассмеялась, подмигнула, чем на секунду заставила его позабыть о жене, и фланирующей походкой поплыла дальше, оставив Эйба один на один с пиршественным блюдом. Капля коричневой горчицы упала на письменный стол. Детектив удрученно покачал головой и, отложив сандвич, потянулся за салфеткой.

Каждый раз, когда то или другое дело не складывалось, Эйб шел вразнос и позволял себе запретное лакомство, но, по правде говоря, редко съедал его целиком. Стоя в очереди, он давал волю фантазии, представляя, что именно хотел бы взять, глотал слюнки и в конце концов заказывал самое большое. Потом, возвращаясь к столу, начинал размышлять о калориях, содержании жиров, уровне холестерина – и отодвигал лакомство в сторону. Декаданс был не в его стиле. Эйб относился к тем типам, что повернуты на самоконтроле и не дают слабины, даже когда сталкиваются со здоровенным итальянским сабом или горкой шоколадных пирожных. Поговаривали, что однажды он даже отвернулся от пинты мороженого «Бен и Джерри» с шоколадной стружкой, удовольствовавшись всего одной ложечкой.

В юности, будучи бойскаутом, Эйб Сандерс заслужил все почетные значки, студентом имел отличную зачетку и наилучшие спортивные показатели. Он читал классику – «просто так, ради собственного удовольствия» – и заполучил девушку, на которую заглядывались все парни. Потом купил дом в стиле ранчо с четырьмя спальнями и идеальной лужайкой в старом тихом районе Портленда.

И вот тогда-то наконец Эйб преподнес семье сюрприз. Он стал полицейским.

Родители шутили, что их помешавшийся на чистоте сын вознамерился очистить весь мир. Братья, старший и младший, сказали, что у него развился комплекс героя. Приятели по шахматному клубу на полном серьезе объявили, что все бухгалтерское сообщество прослезилось в тот день, когда он поступил в полицейскую академию, и что итоговые ведомости уже никогда не будут прежними.

Сам Эйб так никогда толком и не объяснил, почему принял решение стать копом. Может быть, он просто лучше многих, в том числе и зацикленных на контроле чудаков, понимал, что жизнь – дело путаное и грязное. Жена, которую он любил и обожал, после пяти лет бесплодных попыток узнала, что у нее никогда не будет детей. Район с их уютным домиком, который они выбрали в начале восьмидесятых за тишину и покой, стал прибежищем для бандитов и наркоманов. И сам Эйб, дотошный, методичный, донельзя организованный, в какой-то момент понял, что избранный путь главного финансового директора совсем его не привлекает.

Ему хотелось чувствовать, что от него что-то зависит, что он сам способен что-то изменить. Может быть, он даже хотел привести весь мир в такой же порядок, какой царил на его письменном столе.