Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича. Том второй Страница 7

Потом он повернулся к доктору Кузнецову, и сказал, — Леша, у этой красавицы действительно обнаружен очажок в легком. Это и флюшка показала, и реакция Манту подтвердила. Но болезнь еще не запущена, и ее можно легко вылечить. Тем более, что, как ты говоришь, она не избалована антибиотиками.

Лечить ее будем для верности, по четырехкомпонентной схеме. В каком районе она живет? Это, в плане того, в какой тубдиспансер направить ее документы, для того, чтобы она прошла курс лечения.

— Гм, — поморщившись, ответил Алексей Игоревич, — Роб, видишь ли, Александра живет не в нашем городе. Давай договоримся так, ты оформишь все необходимые документы, передашь их мне, а я уже сам отвезу их в тубдиспансер по месту жительства.

— Ну, хорошо, — нехотя пробормотал Роберт Семенович, — пусть будет так. Но, знай, если что, привози сюда Сашу. Я помогу устроить ее в самую лучшую больницу, достану любое лекарство, в общем, сделаю все, чтобы эта прелестница была здорова.

Адини, из всего сказанного, поняла лишь одно — у нее обнаружили опасную болезнь, и Алексей Игоревич с этим смешным и добрым доктором Робертом Семеновичем, решили ее вылечить. Девушка в душе была очень благодарна этим замечательным людям, и решила попросить своего папА, чтобы он отблагодарил их.

— Ты только не радуйся, красавица, — сказал Роберт Семенович Адини, заметив улыбку на лице девушки. — Половина всех лекарств, которые будут тебе прописаны, тебе будут вводить в организм через твою попку. Да, именно так…

Адини густо покраснела, но доктор Кузнецов погладил ее по руке, и сказал в утешение. — Не бойся, все будет нормально, и не больно. Я тебе даю слово…

Попрощавшись с Робертом Семеновичем, они вышли на улицу, и Николай повез их всех на Черную речку, где уже собирались те, кому предстояло отправиться назад в прошлое.

Машина ехала по забитым авто улицам Петербурга. Адини уже немного привыкла к жизни города будущего. И ей, несмотря на тоску по дому, почему‑то очень не хотелось отсюда уезжать. И расставаться, хотя и ненадолго, с Николаем, Колей, Коленькой…

Вот и ангар, возле которого уже стояли два автомобиля, на которых прибыли сюда Шумилин, Воронин, Кузнецов и ротмистр Соколов. Адини с Ольгой прошли внутрь, и за перегородкой долго переодевались в платье, которое было надето на них в прошлом.

Потом Антон сел за пульт, включил свой агрегат, и в воздухе появилась изумрудная точка, начавшая расти, и вскоре превратившаяся в переливающийся сине — зеленый обруч. Он раздвинулся, и в портале появилось изображение зеленого кустарника, яркого голубого неба, и стоящей неподалеку группы людей, среди которых Адини с удивлением увидела не только отца, но и своего брата Александра…

Вечер вопросов и ответов

Встреча путешественников во времени, прибывших из будущего, прошла горячо и бурно. Император с трудом сдержался, чтобы не броситься навстречу своей любимой дочери. А цесаревич, так тот впал в ступор, и, разинув рот наблюдал за появлением из ниоткуда портала, и выход оттуда людей, в числе которых он узнал свою младшую сестру Адини. Александр почувствовал даже зависть к ней — ведь она побывала ТАМ, а он, который с рождения был первым во всем, еще нет.

Николай тепло приветствовал прибывших, обнял дочь, а потом участливо поинтересовался у Шумилина, здоров ли он, и не стоило ли ему еще немного подлечиться. Но Александр Павлович заверил, что он, как огурчик — зеленый и в пупырышках, а посему готов хоть сию минуту приступить к своим обязанностям.

— Ваше величество, — сказал он императору, — я горю желанием побеседовать с мистером Паркером, который сделал меня временно нетрудоспособным. Думаю, что и он сейчас находится в состоянии, позволяющем задать ему несколько нескромных вопросов.

— Гм, Александр Павлович, — спросил Николай, — я, право слово, не уверен, что вам надо так спешить с работой. Отдохните хотя бы денек в Аничковом дворце. Да и Алексей Игоревич, которому я очень благодарен в лечении моей любимой Адини, побудет вместе с вами.

— А он и так побудет со мной, — с усмешкой отвечал Шумилин, — без его помощи мне не обойтись при допросе этого британца.

— Александр Павлович, — озабоченно спросил Николай, — надеюсь, что вы не будете полосовать его хирургическими ножами и прочими орудиями пыток.

— Нет, что вы, — вступил в разговор доктор Кузнецов, — все будет вполне гуманно. Просто мистер Паркер внезапно испытает страстное желание облегчить душу. И расскажет нам даже то, что сам давно уже позабыл.

Впрочем, Ваше величество, то, о чем мы сейчас говорим, не предназначено для ушей вашей очаровательной дочери. — Алексей кивком указал на Адини, оживленно о чем‑то беседующую с цесаревичем.

— Да, пожалуй, вы правы, — сказал Николай, озадаченно потерев подбородок. — Надеюсь, что вы покажите мне потом на вашем приборе — как его — ноутбуке, что сказал вам этот британец.

Пока же прошу вас всех пройти к каретам, которые доставят вас в Аничков дворец. А мы с цесаревичем и Адини отправимся в Зимний.

— ПапА, — неожиданно спросила Александра, — а нельзя ли нам взять с собой во дворец Ольгу Валерьевну? Она во время моего путешествия в будущее ухаживала за мной, помогала. ПапА, я хотела бы, чтобы Ольга Валерьевна и дальше была рядом со мной…

И Адини капризно надула губки…

— Гм, — Николай, укоризненно посмотрел на дочь, — Адини, а ты спросила у мадам Ольги, хочет ли она этого? Ведь она человек свободный, и ей решать — где ей быть, и с кем.

— Ваше величество, — вступила в разговор Ольга, — я с радостью буду находиться рядом с вашей очаровательной дочерью. Она замечательная девушка, и общение с ней доставляет мне удовольствие. Тем более, что мое присутствие будет необходимо для того, чтобы лечение Александры Николаевны шло успешно.

— Если это так, — то я не возражаю, и буду рад видеть вас, Ольга Валерьевна, гостьей в моем дворце! — воскликнул император. — Прошу вас в мою карету.

Немного переведя дух в Аничковом дворце, Шумилин и Кузнецов собрались, и в сопровождении Дениса и ротмистра Соколова отправились в Шлиссельбург. При них было письмо к коменданту «Русской Бастилии», с разрешением допроса пойманного британского шпиона.

До Шлиссельбурга они добрались лишь к вечеру. Солнце уже опускалось к горизонту, когда лодка причалила к пирсу у ворот крепости. Комендант, внимательно ознакомившись с разрешением, подписанным лично императором, подозрительно покосился на пеструю компанию, но ничего не сказал, и вместе с ними отправился в Секретный дом, где содержался мистер Паркер.

Заскрежетал ключ в замке, со скрипом открылась дверь в камеру. На жестком деревянном топчане в сером арестантском халате сидел арестант, уже успевший зарасти рыжей щетиной. Он с ненавистью посмотрел на пришедших, и, не говоря ни слова, отвернулся от них. Уставившись взглядом в стенку.

— Хау а ю, — мистер Паркер, — поздоровался с ним Шумилин. — Как вам наша тюрьма? С Ньюгейтской каталажкой ее, конечно, не сравнить — слишком она чистая и сухая, да и крыс с насекомыми здесь нет.

— Кто вы такой и что вы от меня хотите? — подал, наконец, голос британец. — И на каком основании вы меня вообще здесь держите?

— А вы не знаете? — вопросом на вопрос ответил Шумилин, — за такую вот попытку напасть на человека с целью его похищения в вашей старой доброй Англии можно было бы угодить, как минимум, на каторгу. А то и прямиком в петлю…

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — попытался «включить дурку» англичанин, — я ни в чем не виноват, и не знаю, в чем меня обвиняют.

— Мистер Паркер, — миролюбиво сказал Шумилин, — не будем терять время. У нас его мало. Я предлагаю добровольно ответить на все наши вопросы, после чего взять лист и перо, и написать покаянное письмо русскому императору, с просьбой прощения и помилования. Лишь в этом случае у вас появится шанс когда‑нибудь снова увидеть берега родной Британии. Вы согласны с таким вариантом?

Мистер Паркер покачал головой, и снова повторил, — Я ни в чем не виноват…

— Ну что ж, — сказал Шумилин, вздохнув, — видит Бог, я этого не хотел.

— Дмитрий, Денис, снимите с этого джентльмена халат, и закатайте его правый рукав рубашки.

Легко преодолев вялое сопротивление британца, ротмистр и Денис приготовили английского шпиона к инъекции. Доктор Кузнецов, все это время индифферентно стоявший у входа в камеру, расстегнул свой саквояж, и достал из него шприц — тюбик с пентонталом натрия, который в просторечии называют еще «сывороткой правды».

Мистер Паркер с ужасом смотрел на то, как улыбающийся Алексей Игоревич ваткой со спиртом протер его предплечье, а потом ловко, с первого раза нашел вену, и медленно ввел туда препарат. Англичанин ожидал страшную боль, но ее не было. Вместо боли он ощутил сонливость, люди, стоящие вокруг него стали вдруг маленькими, а то, что он так не хотел говорить этим людям, сами по себе всплыли в его мозгу, и он страстно захотел рассказать их окружающим…