Андрей Земсков - Порядок в танковых войсках Страница 7

— Парни, в сам хутор не суемся, обходим его метрах в двухстах! — крикнул Иван по радио. — Оставим его пехоте. Но как увидите какое шевеление, сразу бейте!

— Командир, вижу цель! Ориентир — колодец, в тридцати метрах левее в кустах пушка! — доложил наводчик.

— Осколочный! — скомандовал Иван, и тут же заряжающий со звоном вогнал в пушку выстрел, который уже держал наготове. — Короткая! Огонь!

Расстояние было небольшое, и снаряд взорвался совсем рядом, раскидав ветки, закрывавшие 37-мм пушку РаК-36. Расчет орудия уничтожило взрывной волной и осколками, хотя оно само уцелело. Застучал курсовой пулемет, поливая свинцом позицию пушки на случай, если уцелел кто-то из расчета.

Где-то по бокам загрохотали пушки и пулеметы других танков, которые, приблизившись к хутору, также заметили немецкие орудия. Вскоре обстрел прекратился. Иван приказал механику-водителю огибать хутор. Хотя при этом и пришлось рисковать, подставляя борт, но еще хуже было бы получить ручную гранату на крышу моторно-трансмиссионного отделения или кумулятивную магнитную мину.

За хутором оказалось скопление немецкой пехоты и автомашин, здесь же стояли и мотоциклисты, которых Иван видел на шоссе. А вместе с ними и четыре удравших немецких танка. Наводчик, не дожидаясь команды, выстрелил по немецкой пехоте, так как осколочно-фугасный выстрел уже был в стволе. Снаряд разорвался в самой гуще войск противника, раскидав в стороны солдат и опрокинув два мотоцикла. Стрелок принялся поливать врага длинными очередями из курсового пулемета. Немцы кинулись врассыпную, бросая мотоциклы и автомашины.

— Бронебойный! Короткая! — скомандовал Иван. — Бей по танкам!

Наводчик развернул ствол орудия в сторону продолживших бегство Pz-IV. Первый снаряд промазал, но второй разворотил одному из немецких танков корму, и над моторным отсеком весело заплясали языки пламени. Немецкие танкисты выпрыгнули из люков загоревшегося танка и бросились бежать пешком. Еще один Pz-IV был уничтожен другим русским танком. Но двум вражеским машинам все же удалось скрыться за пригорком.

Перепуганные бессилием своих противотанковых пушек и танков против неожиданной атаки тридцатьчетверок, немецкие солдаты начали сдаваться в плен. Вскоре на полной скорости примчались и бронетранспортеры с мотострелками. Советская пехота быстро закидала гранатами и добила огнем автоматических винтовок небольшую группу немцев, которые все еще пытались сопротивляться, и разоружила остальных, поднявших руки. Пленные со страхом смотрели на невиданные танки, непробиваемые для 37-мм противотанковых пушек даже почти в упор. В качестве трофеев достались две пушки, четыре мотоцикла и два грузовика. Командир мотострелковой роты приказал загнать пленных немцев в сарай и хлев на хуторе и выставить охрану. Основная же часть мотострелков принялась окапываться. Две трофейные пушки тоже решили использовать в обороне.

Иван связался по радио с командованием, чтобы доложить о результатах боевых действий и рубеже, на котором была занята оборона. В ответ было приказано удерживать рубеж и продержаться до подхода основных сил, прикрывая фланг корпуса. Пока пехота окапывалась, Иван решил совершить силами своей роты рейд, надеясь, что немцы еще не оправились от неожиданности, а потому есть шансы на успешную атаку даже превосходящих сил. Вдоль шоссе, скорее всего, сейчас должны стоять походные колонны, которые до этого двигались на усиление 4-й танковой группы и ее флангов. Если это так, то можно нанести противнику ощутимый урон. Тем более что Иван решил не ставить танки в позиционную оборону, а действовать неожиданными фланговыми атаками и засадами, отходя, в случае серьезного отпора, и снова атакуя с другого направления. Ведь ему было приказано задержать врага, а не умереть, пропустив немцев через свой труп. И он выполнял приказ. К тому же нужно было быть готовым к тому, что немцы могут силами моторизованных частей, а то и простой пехотой, обойти с фланга.

05 февраля 1934 года. Карельский перешеек.

Воспоминание о минувшем.

Капитан Васильев чертыхаясь, махал кувалдой. Вот, наконец, свалившаяся гусеница встала на место. Лейтенант снял холщовые рабочие рукавицы вместе с тонкими вязаными перчатками и начал дыханием отогревать замерзшие руки. Весь экипаж по очереди махал кувалдами почти полтора часа на морозе. За это время танкисты успели сотню раз проклясть тех, кто делал этот танк. Это был новенький средний трехбашенный Т-28. Их начали выпускать менее года назад, а потому недоведенность конструкции стала просто бичом для экипажей. Особенно этому способствовала слабость войсковой ремонтной базы и частей обеспечения.

Вот поставили они сейчас на место эту злополучную гусеницу и теперь будут здесь до вечера куковать посреди леса, ждать, когда подойдет трактор, чтобы вытащить засевший в канаве танк. Холодный ветер бил в лицо мелким колючим снегом, мороз пробирался под одежду. И погреться негде, даже внутри танка мороз как на улице. Разве что завести двигатель и греться от него. Но у этого нового дизеля В-2 такой маленький моторесурс — всего 50 часов. Вот так три-четыре раза погреешься, и танк надо отправлять для капремонта на завод. И с более мелкими неполадками танки приходится на завод отправлять, нет возможности их ремонтировать прямо в расположении бригады. А уж о ремонте в полевых условиях никто и не мечтает. Если что вышло из строя в поле, то надо чинить своими силами. Ну, может быть, еще другие экипажи помогут. Максимум, что можно сделать в этом случае, так это или совсем мелочи починить, или просто трактором дотащить до расположения бригады. А если танк завязнет или, хуже того, перевернется, так это вообще неделя может уйти на то, чтобы его вытащить. Как в декабре, когда танк капитана Митрохина провалился в непромерзшее болотце и лег на бок. В качестве тягача имеется всего лишь один трактор на всю бригаду.

Васильеву и его танкистам оставалось только одно — развести костер и греться в ожидании трактора. А когда он приедет, вообще неведомо. Танк как пришел с завода с неработающей радиостанцией, так ее даже никто и не чинил: специалистов по ремонту радиоаппаратуры в бригаде не было. Значит, пока сообщат в штаб, пока еще трактор доедет. Трактор ведь самый обычный — сельскохозяйственный «Коммунар» с максимальной скоростью 15 километров в час. До вечера трактор может и не появиться. А если вытаскивание танка отложат до утра, придется мерзнуть в лесу всю ночь. Ладно, хорошо хоть время мирное, да учения простые, повседневные. А если бы какие-нибудь образцово-показательные? Мог бы быть скандал, и козлом отпущения стал бы командир танка. А случись такое в бою? На войне костром можешь себя выдать, а в случае появления врага потерявший подвижность танк обречен.

Капитан отправил своих парней за хворостом, а сам вышел на дорогу посмотреть, не едет ли кто. Короткий февральский день подходил к концу, уже начинало темнеть. Завывал ветер, продувая тонкий темно-синий комбинезон и одетую поверх него шинельку. Капитан застегнул танковый шлем. В нем было хоть чуть теплее, чем в обычной «буденовке», считавшейся «зимним» головным убором. А каково пехоте, которая должна была воевать в любую погоду в таких шинелях и «буденовках»? Тем, кто сидит в тепле в штабах, это, конечно, безразлично. А тем, кто в кабинетах в Москве, и подавно.

Вскоре сквозь пургу капитан увидел в темноте свет фар. Он встал на обочине и начал махать руками. Возможно, удастся попросить, чтобы, доехав до какого-нибудь сельсовета, позвонили в штаб бригады и поторопили их. Подъехавшая автомашина оказалась легковым ГАЗ-М1. Увидев на обочине офицера-танкиста, водитель остановился. Из передней двери сразу выпрыгнул майор и открыл заднюю дверь. Капитан Васильев не поверил своим глазам. Из машины вышел самый настоящий старорежимный генерал с золотыми царскими погонами. Капитан Васильев от неожиданности не знал, что делать. Однако, повинуясь выработанному годами службы инстинкту, вытянулся по стойке «смирно» и приложил замерзшую руку к надетой поверх танкового шлемофона «буденовке».

— Вольно, товарищ капитан, — сказал генерал, осматривая сначала дрожашего от холода капитана, а затем уже основательно занесенный снегом танк, видневшийся неподалеку.

— Ваша машина? — поинтересовался генерал, махнув рукой в сторону танка.

— Так точно, товарищ... э-э-э... генерал! — ответил Васильев, не зная, как обращаться к обладателю золотых погон. Если бы не явно армейская машина и отношение к нему, как к большому начальству, сопровождавших офицеров, то можно было подумать, что золотые погоны надеты для съемок фильма про белогвардейцев[7]. Но форма была вполне советская, даже петлицы командарма имелись. Только вместо привычной шинели — овчинный тулуп. Странное сочетание — петлицы командарма, золотые генеральские погоны и овчинный тулуп. Да и сопровождавшие его офицеры тоже были в овчинных куртках чуть выше колена.