Евгений Лукин - Разбойничья злая луна Страница 7

В этот миг Алият мотнула головой, сбрасывая повязку, и кинулась на Ар-Шарлахи, явно норовя впиться ему зубами в горло. Однако стражники своё дело знали. Верёвочные петли рванули узников в разные стороны, едва не придушив обоих.

Досточтимый Ар-Маура сидел неподвижно. Сбивчивые невнятные слова Ар-Шарлахи поразили судью настолько, что он, казалось, даже и не заметил короткой схватки, разыгравшейся у его ног. Наконец медленно повернулся к испуганно моргающему секретарю.

— Закрыть порт! — рявкнул судья так страшно, что юноша отшатнулся. — Обыскать все каторги и парусники! Нанявшихся сегодняшним утром — привести сюда!.. — Досточтимый замолчал и с отвращением взглянул на корчащуюся у ног полузадушенную Алият. — Кобру эту — отвязать и запереть!

И сразу кругом забегали, засуетились, забренчали оружием. Кашляя и держась за горло, Ар-Шарлахи поднялся с плоских влажных камней, которыми был вымощен судейский дворик. Алият увели в дом.

— Говори, — глухо приказал судья.

Кое-как, ощупывая без малого не раздавленную гортань, Ар-Шарлахи сипло поведал судье горестную свою историю. Некоторые подробности интимного характера он, правда, счёл возможным опустить, ограничившись утверждением, что злобная разбойница Алият держала его на удавке до самого рассвета.

Густые, с проседью брови судьи зашевелились угрожающе.

— Сын владыки! — прохрипел он, стискивая огромные кулаки. — Потомок разбойников! И не сладил с женщиной?..

— Ты видел, что это за женщина? — беспомощно возразил Ар-Шарлахи. — Сам же говоришь: кобра!..

Узкая дверь открылась, и в судейский дворик нетвёрдо ступил не на шутку встревоженный начальник первой стражи. Будучи не на службе, он был, согласно меткому определению секретаря, именно «э-э…», но, правда, трезвел на глазах.

— Каким образом могло так случиться, что ждущий приговора Шарлах и приговорённый Ар-Шарлахи оказались в одной яме? — скрипуче осведомился судья.

— Как в одной? — растерялся голорылый. — Почему в одной?..

Не получив ответа, он оглянулся по сторонам. Взгляд его упал на Ар-Шарлахи.

— Так это же… — Стражник осёкся, моргнул и вдруг резко повернулся к судье: — А… тот? Другой!

— Выпущен из ямы перед рассветом, — сухо сообщил досточтимый Ар-Маура.

Начальник первой стражи побледнел. Вот теперь он был трезв, как горный родник.

— З-закрыть порт!.. — заикаясь, выговорил он.

— Уже закрыт, — сказал судья.

Голорылый обмяк. Ар-Шарлахи покосился на юного секретаря и увидел, что и тот близок к обмороку. Румянец сбежал с его нежных щёк, и теперь юноша стоял, вцепившись в ажурные перила лесенки, с ужасом глядя на судью.

Ах да, вспомнил Ар-Шарлахи, это ведь именно он насчёт меня распорядился… Точно, точно… Ар-Маура ещё сказал ему: «Присмотри, чтобы не в общую яму и чтобы коврик бросили…» Да-а… Стало быть, влип мальчуган… Да что говорить! Все влипли…

— Что же делать? — беспомощно проговорил начальник первой стражи.

— Меньше увлекаться пальмовым вином, — процедил судья и кивнул стражникам на Ар-Шарлахи: — Этого можно развязать.

Те сноровисто освободили узника от верёвок и вновь отступили на шаг.

— Ну и как же я теперь покину тень до заката? — сердито спросил Ар-Шарлахи, разминая запястья. — Порт-то закрыт…

— А ты её и не покинешь, — мрачно промолвил досточтимый Ар-Маура. — Посидишь пока взаперти, а там видно будет…

Узкая дверь с решётчатым навершием закрылась, щёлкнул хитрый стальной замок. Алият, сжавшись в комочек, сидела в углу и только посверкивала сердито глазами из щели меж белых складок плаща и накидки.

— Ты! Кобра! — с угрозой сказал Ар-Шарлахи. — Ещё раз на меня кинешься — придушу! Запомнила?

Ответом было презрительное молчание.

— Главное, было бы из-за чего кидаться! — недовольно прибавил он. — Мы с судьёй сто лет знакомы. И секретарь меня узнал, и начальник стражи… Так что, считай, поймают скоро твоего Шарлаха. Порт уже закрыли…

Из угла послышался злобный смешок. Ар-Шарлахи опустился на прохладный плиточный пол и подобрал под себя ноги. Теперь их с Алият разделяло ровно три шага. Расстояние вполне безопасное.

Да, история… Стоило устраивать на Шарлаха целую облаву и посылать за ним караван, чтобы потом так по-глупому его упустить! Судье сейчас не позавидуешь. Да и начальнику стражи — тоже, не говоря уже о секретаре… Хотя… Тебе-то до них какое дело, досточтимый Ар-Шарлахи? Скажи спасибо, что сам выкрутился!..

— Кто, ты выкрутился? — ядовито переспросила Алият, и Ар-Шарлахи вздрогнул. Оказывается, последнюю фразу он произнёс вслух. Плохо дело… Так, глядишь, скоро бормотать начнёшь без умолку, вроде того старикана с торговой каторги…

— Выкрутился он! — злорадно продолжала Алият. — Нет уж! Вместе бежать помогали — вместе и отвечать будем!..

— Что?! — страшным шёпотом переспросил Ар-Шарлахи и медленно поднялся на ноги. Алият вскочила, вжалась спиной в угол. Глаза её, однако, по-прежнему были бесстрашны.

Несколько секунд прошло в напряжённом молчании.

— Дура! — буркнул наконец Ар-Шарлахи и снова сел. — Кто тебе поверит?

Подумал и добавил в отместку:

— И вообще… Вот узнает Шарлах, что ты в яме под меня легла…

— А я ему не скажу, — успокоила Алият, тоже опускаясь на пол.

Ар-Шарлахи заморгал.

— Ого! — проговорил он чуть ли не с уважением. — Так ты с ним ещё надеешься встретиться?

— Шарлах своих не бросает, — надменно проронила она. — Не то что вы, слизняки…

Оба успели проголодаться к тому времени, когда за дверью снова зазвучали тяжёлые шаги стражников. Звонко щёлкнул иноземной работы замок, скрипнули петли, упало узкое полотно света.

— Выходи по одному!

Первым, на правах мужчины, вышел Ар-Шарлахи и, к своему удивлению, опять был связан. Накрест захлестнув запястья, стражник затянул узел потуже и повернулся к переступающей порожек Алият. Ещё один ловкий захлёст другого конца всё той же верёвки, и пленники оказались в прежнем положении.

— Да погодите… Я же… — начал было Ар-Шарлахи, но ему приказали замолчать и накинули на шею уже знакомую петлю.

Затем без особых церемоний связанных вытолкнули в судейский дворик и поставили перед досточтимым Ар-Маурой. Судья собственной тени был мрачен как никогда. Вдоль глинобитных стен, выложенных голубыми с пунцовой прожилкой изразцами, выстроились голорылые стражники. Зеркальные щиты казались окнами, каждое из которых было прорезано в точно такой же дворик, где точно так же восседал на высоком резном стуле грузный судья и стояли у него за плечом начальник первой стражи и секретарь — оба очень бледные, с поджатыми решительно губами. Точь-в-точь мраморное изваяние Улькара, что возле фонтанчика.

Судья поднялся и выпрямился во весь свой внушительный рост. Такое случалось нечасто — разве что при оглашении очередного указа государя. Непостижимого и бессмертного.

— Ожидающая справедливого приговора Алият!

Ар-Шарлахи почувствовал, как напряглось в ожидании тело стоящей рядом с ним женщины. Не будь он столь озабочен собственной судьбой, сердце его, наверное, стиснулось бы от жалости к этой кобре. Несмотря ни на что.

— Передаём тебя в руки государя.

Ар-Шарлахи содрогнулся. Такой формулировки ему ещё слышать не доводилось. Это могло означать что угодно, вплоть до смертного приговора.

Однако следующие слова судьи поразили его ещё больше.

— Ожидающий справедливого приговора Шарлах!

Сначала он подумал, что ослышался. Или что судья нечётко произнёс его имя. Однако в следующий миг глаза их встретились, и Ар-Шарлахи понял, холодея, что никакой ошибки не было…

— Передаём тебя в руки государя…

Он разомкнул внезапно пересохшие губы, но из перехваченного горла выдавился лишь жалкий, недостойный мужчины писк. Судья внезапно шагнул к Ар-Шарлахи и, явно нарушая церемониал, дрогнувшей рукой пожал связанные запястья. Так и не подняв глаз, прогудел расстроенно:

— Прости… Так уж вышло…

Глава 5

Непостижимый и бессмертный

Одолевая встречный ветер, лёгкая почтовая каторга шла на мускульной тяге по огромным такырам Талланы, держа курс на Харву. Внизу, во тьме, духоте и вони, подогреваемые крепким вином каторжане, лёжа в промокших от пота люльках, из последних сил толкали ногами перекладины ведущих барабанов. Смену приходилось делать каждые полчаса, и всё же люди были измотаны до крайности. Потом, к полудню, ветер сменился, на обеих мачтах взвились косые паруса, и каторжанам наконец дали отдых.

Крохотный полутёмный отсек с узким зарешечённым окошком на потолке потряхивало и накреняло. Скрипели переборки. Стиснув зубы, Ар-Шарлахи лежал лицом к стене и в который раз с ужасом осмысливал случившееся.