Литературный Власовец - Гитлер в Москве Страница 7

— Давайте садитесь, — уверенно пригласил Виктор. Гости сели таким образом — на переднем сиденье рядом с водителем — Гитлер, а сзади, на пассажирском — Мюллер.

— Пристегнитесь, — Виктор указал фюреру на ремень безопасности.

— Зачем? — удивился тот, — у вас что так опасно ездить по дорогам?

— Нет, но гаишники, то есть по-вашему дорожная полиция, за не пристегнутого пассажира штрафует водителя. Мне это не надо, да и привлекать внимает — тоже.

Гитлер молча пристегнул ремень безопасности. Потом спросил:

— Что это за машина, кто ее производит?

— Китай, кто же еще, нормально впрочем, не жалуюсь.

— Китай производит даже такие машины, — удивился Гитлер, но Виктор неправильно его понял, сочтя этот тон за снисходительный.

— Ну извиняйте, — раздраженно заявил он, выруливая со стоянки, — на Мерседес не накопил.

— Не понял вас, поясните, — нахмурился Гитлер.

— Мерседес является самой надежной и одной из самых престижных марок автомобилей. И стоит соответственно. Мне не по карману. Ауди, тоже неплохо, у вас он назывался Хорьх. Ну и BMW конечно. Важно кто на конвейере эти машины собирает немцы или турки. Если немцы, то качество нормальное, но и цена выше, а вот если турки — дешевле конечно, но и качество хуже. Но все равно после спорткаров, которые по сути немассовые автомобили, те кто побогаче предпочитают немецкую технику.

— А ваши собственные автомобили? — задал вопрос Мюллер.

— Отвечу анекдотом. «Как-то боги вызвали к себе Сизифа и сказали ему: — Ты хорошо работал все эти века, поэтому мы избавляем тебя от твоего прошлого наказания когда ты поднимал камень на гору, и вдобавок дарим автомобиль производства ВАЗ. Катайся на нем куда пожелаешь, но если он сломается, ты должен будешь его чинить. Сизиф радостный ушел, возвращается через месяц злой, весь в масле и говорит: — Так, где мой камень?!». Надеюсь я ответил на ваш вопрос, — все вежливо посмеялись. А потом Гитлер очень эмоционально сказал, — вот, даже несмотря на вашу победу немецкий дух и порядок жив. Вы победители, покупаете автомобили побежденных.

— Вы, Адольф мало о нас знаете, — серьезно заметил Виктор, — думаете посмотрели пару фильмов и телевизор и все стало понятно? Научились работать с компьютером — и все знаете. Когда приедем назад, я покажу вам несколько фильмов, тогда возможно вы поймете, что сейчас у нас происходит.

Все как-то разом замолчали. После того как они выехали на довольно оживленую улицу, Алоизыч показывая вперед спросил:

— А это что такое?

— Где? — не понял Виктор.

— Да вот там, чуть правее! — рукой указал направление Гитлер. Мюллер тоже приник к окну, и сказал только:

— Ого!

— А так вы про Останкинскую телебашню, — понял наконец Виктор, — это наш телецентр. Построена в шестидесятых. Там даже ресторан есть, или после пожара он закрылся — уже не помню.

— Сколько же она в высоту? — спросил фюрер, заворожено смотря на шпиль.

— Не знаю, — честно ответил Виктор, — посмотрите в Интернете.

— Виктор, а вы не можете подвезти нас поближе, — попросил Алоизыч.

— Без проблем, время у нас еще есть, — ответил Виктор, сворачивая к Останкинской башне.

После этого они по требованию фюрера остановились и Мюллер сделал несколько снимков, а Виктор, подключившись к интернету, вывел на экран мобильника Гитлера информацию по истории и техническим данным телебашни. После этого заехали на рынок. Алоизыч стал выбирать себе сумку, а Мюллер и здесь начал снимать все подряд. Виктор не выдержал.

— Генрих, объясните мне зачем вы снимаете вещевой рынок. На вас уже торговцы косятся. Что вам интересно в сумках, кейсах и прочем?

— Это будущее, и я хочу знать о нем как можно больше, — и ледяным тоном добавил, — информации мало не бывает.

— Согласен с вами, но вы это потом можете найти в Интернете, причем не просто внешний вид, но и раскройку. Впрочем снимайте, но учтите торговцы могут вас не понять, вы не выглядите как иностранец. И они могут подумать о ком-то из проверяющих органов, а таких здесь не любят. Выводы сделаете сами. Как ни странно, но Мюллер выводы сделал, и прекратил снимать. Гитлер выбрал себе, правда с помощью ушлого продавца совсем уж непотребный кейс, который тот видимо никак не мог впарить покупателям. Пришлось вмешаться Виктору и они быстро купили две удобные черные сумки. Правда разные, у фюрера она была поменьше, а шеф гестапо наоборот выбрал себе побольше.

— А из чего она сделана? — спросил Мюллер, — прочная, по всей видимости непромокаемая и дешевая.

— Синтетика, как и что я не знаю. Вроде продукт органической химии, получаемой из нефти, а может и из каменного угля. Качество не очень — швы слабые. Но так — действительно — прочная и не гниет, — объяснил Виктор. Мюллер сделал пометку в записной книжке. Ну а дальше просто поехали к центру. Оглядываясь по сторонам Мюллер сделал несколько снимков, и заметил.

— У вас очень много машин. Кажется почти у каждого жителя, вы богато живете, раз можете себе такое позволить, у нас машина очень большая роскошь, правда, Фердинанд Порше предлагает программу «народный автомобиль», который будет доступен большинству. Но этот проект под большим вопросом.

— Машин стало много где-то после 2003–2004 года, — вздохнул Виктор, — когда начался заметный экономический подъем. Но и проблем это добавило. Ведь никто не расширял дорог, не строил подземных автостоянок, и как результат — огромные пробки и невозможность припарковаться в нужном месте. К тому же низкая квалификация водителей, а это многочисленные аварии. Сначала надо строить хорошие дороги, потом места для парковок, а потом уже снижать цены на автомобили. У вас в Германии, кстати так и поступили.

— Хоть какая-то хорошая новость, — пробормотал Гитлер по-немецки.

— Музычку слушать будем? — неожиданно спросил Виктор, — я тут диски приготовил, музыка 50-х, 60-х, 70-х, 80-х, 90-х, и сегодняшние группы разумеется.

— Слушал я вашу музыку, но так ничего и не понял, — ответил Гитлер, — мешанина рифмованных слов, по какой-то рваный ритм. Англоязычную не понял, но тоже как-то не то. Но интересные мелодии есть, не спорю. А пару песен вообще хотел записать, очень понравились, жаль одна на английском. А вторая рассказывала о красавице, отказавшему сильному воину. Но я не понял, почему она сокрушается об этом.

— Ну правильно, это вам не Вагнер, — усмехнулся Виктор, — но все-таки, едем мы медленно, пробки все-таки не все объехали, давайте все же послушаем что-нибудь. А то скучно, вы не считаете?

— В песне должна быть рассказана какая-то история, я например, больше люблю такие, — озвучил свое мнение Мюллер.

— Вы не правы Генрих! — возразил ему фюрер, — песня может содержать не только историю, но и просто призыв к какому-то действию. Вспомните военные марши первой мировой.

— Кстати, у меня есть военные марши немцев периода второй мировой войны, — заметил Виктор.

— Нет, маршей я наслушался у себя, — скривился Гитлер, — лучше что-нибудь из сегодняшнего или недавнего, что бы вы посоветовали?

— А я откуда знаю. Давайте попробуем все послушать, не понравиться — выключим и поставим что-нибудь другое.

И вот тут настало самое веселье. Таких комментариев нигде наверно не услышишь. Уничтожающая критика причем без матов, а именно по делу. Первым я им подбросил Гребенщикова.

— Музыка красивая, я не спорю, но непонятно о чем этот человек поет. Просто, какое-то, жонглирование рифмами без всякой связующей мысли. Но мелодии и голос очень хороши, — похвалил Мюллер.

— Не согласен с вами Генрих, — начал спорить Гитлер, — голос не мужественный. И ему как будто все равно что происходит вокруг него. Нет кому-то из молодежи это понравиться, он я бы не рекомендовал им это слушать.

Дальше был Гарик Сукачев. И обоим понравился.

— Этот человек явно из пролетариата, голос конечно не очень, но вот подача — это нечто особенное. В нем присутствует энергия. Еще бы немецкий текст сюда, — мечтательно сказал Гитлер, а Мюллер только покивал головой полностью соглашаясь со своим шефом, и сделал какую-то заметку в блокноте.

А вот на Высоцком они зависли. Попросили с серьезными лицами поставить еще одну песню, потом еще одну. Так выслушали почти целый диск.

— Да, настоящий певец, как вы сказали кто это? — спросил Алоизыч. Я еще раз назвал им Высоцкого. Оба сделали пометки в записных книжках. «У них, что привычка такая — все записывать», — подумал Виктор.

Окуджава понравился, но как-то вяло. Даже пометок не делали.

— Это музыка на любителя, — прокомментировал Гитлер, — но ничего — успокаивает, и голос хороший.

— Слишком вкрадчивый, — заметил Мюллер, — для старых дам будет в самый раз, они такие песни любят.

Виктор не смог сдержать смешок. Дальше он решил поставить песни, которые были популярны, когда он был подростком. «Нау» — отвергли сразу.