Александр Маркьянов - Бремя империи 2 Страница 7

Едва слышно щелкнул замок – Александр чуть-чуть, почти незаметно приоткрыл водительскую дверь.

– Сиди! – злобно прошипела Мария, хотя у самой скулы от напряжения сводило – сиди, кому сказала!

Проклятые дети. Проклятые дети!!! Вместо того, чтобы вести себя как подобает обычным пацанам – вертеться на месте, пихать друг друга, шуметь, возмущаться почему стоим – сидят как истуканы, смотрят перед собой. Тут и дурак догадается – что неладно дело. Мерзкие, ублюдочные, проклятые щенки!!!

В поле зрения появился идущий к микроавтобусу полицейский. Он был один и автомат его по-прежнему висел на ремне за спиной…

– Извините… – в голосе капитана угадывалась искренняя досада – не получилось. Усиление, сами понимаете, старший на меня всех собак спустил. Но вы езжайте. Я передам дальше по связи, чтобы вас особо не задерживали. Извините, ради Аллаха!

– Ну что вы… Вам спасибо огромное – почти искренне, с огромным облегчением вымолвила Мария.

* Реестровый казак – казак, отслуживший положенный срок и включенный в реестр казачьих войск. Остальные, те, кому по возрасту служить было рано, но которые тоже могли держать в руках оружие и готовились к службе, тоже по умолчанию считались казаками. Не реестровыми казаками были и те, кто не подлежал призыву по мобилизации по старости. ** НОРАД – североамериканская система предупреждения о ракетном нападении.

*** то есть тридцать ударов розгами

**** придя на Ближний Восток, русские большое внимание уделяли орошению и окультуриванию земель. Вся долина Бекаа – это благодатный край, где можно по два-три урожая снимать. В нашем мире там никто не сеет, не пашет, ничего кроме мака и конопли.

***** пластуны – казаки разведчики, прообраз современной военной разведки. Отличались особыми навыками к скрытому передвижению и меткостью в стрельбе.

****** Большое Кольцо – у Казани было две кольцевые дороги – внутригородское кольцо, его еще звали "малое кольцо" и "большое кольцо" – дорога, охватывающая Большую Казань с двух сторон и упирающаяся в терминал стратегической дороги. Вокруг этого большого кольца было огромное количество складов, магазинов, закусочных, стоянок для дальнобойщиков и там не то что заминированные машины – слона можно было поставить и никто бы не обратил внимания.

Окрестности Петербурга

Вообще, само пребывание города Санкт Петербург в столичном статусе, тем более – в статусе столицы ядерной державы на самом деле порождало массу проблем. Когда государь Петр Первый в лесах и болотах закладывал новую столицу – имперский Санкт Петербург – он и представить себе не мог, например, что время подлета тактической крылатой ракеты с прокравшейся в Финский залив подлодки до Адмиралтейства, к примеру – две минуты, а до Царского села – на несколько секунд дольше. Да и создать заглубленный командный центр в Уральских горах, к примеру, не в пример проще, чем в зыбкой, болотистой петербургской почве. И не в пример дешевле – не приходится бороться с плывунами на каждом шагу. Ну не думали тогда люди государевы такими категориями! А теперь думали – и приходили в уныние.

Александр Четвертый Великий, когда ему принесли сметы на все эти объекты стратегического оборонного значения – сильно задумался о переносе столицы. Сметы были такими – что видит Бог, перенести столицу в Екатеринбург, к примеру, или в ту же Казань выходило немногим дороже. Но подумав, государь все же оставил столицу на месте. Санкт Петербург, стоящий на самом краю нашей земли был и символом открытости государства, готовности к общению с внешним миром… Возможно, кстати, зря. Решили тогда сделать ход конем. В уральских горах создали мощнейший и относительно самостоятельный центр управления войсками на случай нападения. В Сибири – построили центр стратегической обороны. Эти два объекта, неуязвимые настолько насколько это было возможно, и должны были принять на себя управление войсками в "час Ч" и координацию действий ядерных сил. В граде же стольном сделали более дешевые и менее защищенные объекты, подобрав подходящую площадке за пределами города. Вопрос о переносе столицы иногда муссировался в прессе – но по серьезному к нему никто не возвращался с тех самых времен.

Когда по системе прошел сигнал "Набат" – сигнал о нападении с использованием ядерного оружия – соответствующие службы отреагировали практически мгновенно. Этот механизм, хоть и не использовался до настоящего времени всерьез – но заботливо смазывался и содержался в надлежащем состоянии. И когда случилась беда – он сработал.

Первым вывезли его Величество – он находился в Царском селе, и искать его по городу не пришлось. Особая группа уже через пять минут после поступления сигнала "Набат" полувывела, полувытащила уже готовящегося ко сну государя из Александровского дворца и запихнула в раскручивающий лопасти тяжелый "Сикорский-89". Вместе с государем летел и сопровождавший его всюду капитан первого ранга, чьей единственной задачей было оберегать и всюду носить за государем тяжелый черный чемоданчик.

Еще через полчаса в постели, и надо приметить не в домашней, нашли военного министра. Найти его было проще – везде и всюду с ним был адъютант и специальный, похожий на пейджер маяк. Услышав, что произошло министр побледнел – но из колеи это его не выбило. Поцеловав на прощание даму с которой он был, министр выбежал вместе со своими офицерами к ожидавшим его внизу автомобилям. Уже через час с неприметной базы под Санкт Петербургом взлетел громадный четырехдвигательный "Илья Муромец" – тяжелый бомбардировщик, переделанный под "самолет судного дня" – самолет управления и связи на случай чрезвычайной ситуации. В воздухе к нему пристроился эскорт из восьми истребителей-перехватчиков, самолет полетел вглубь территории России. Почти в это же время точно такой же, резервный самолет поднялся с базы ВВС под Екатеринбургом.

Пока шли приготовления к судному дню, офицеры дежурной смены из Генерального штаба лихорадочно пытались наладить связь с частями и соединениями, находящимися в зоне удара. Связи не было никакой – ни военной, ни гражданской. В это же время диспетчер Единой энергосистемы сообщил о серьезной аварии и об отключении от энергоснабжения всего региона. Косвенно это подтверждало, что там произошел ядерный взрыв.

Несмотря на то, что никаких принципиальных решений не было принято, шла интенсивная подготовка к операции "Возмездие". Именно так, без каких-либо иносказаний называлось нанесение ответного ядерного удара по стране – агрессору. Из подземных укрытий выходили мобильные стратегические ракетные комплексы "Тополь", матеря про себя всех и вся, занимали места экипажи. Один за другим комплексы уходили в лес, рассредоточивались, чтобы избежать уничтожения первым ударом противника и суметь нанести ответный. Если "Тополю" на колесном шасси приходилось передвигаться по проложенным в чаще дорогам из бетонных плит, хорошо известным противнику – то "Тополя" на гусеничном шасси двухзвенных боевых транспортеров уходили в самую чащу, они могли блуждать по тайге, по пустыне, по бескрайней степи совершенно без дорог в ожидании команды на запуск. Сигнал тревоги прозвучал и в нескольких грузовых составах, влекомых тремя тяжелыми тепловозами каждый и внешне ничем не отличавшихся от обычных составов. Обычно в них было пятнадцать – двадцать вагонов – то есть три четыре стандартные рефрижераторные сцепки. Только посвященные знали, что в одном из вагонов каждой такой сцепки чутко дремлет готовая к пуску ракета СС-24 "Скальпель". Эти поезда также могли не опасаться внезапного уничтожения первым ударом – попробуй-ка, идентифицируй, выдели их среди тысяч других, внешне таких же поездов, курсирующих по стальным магистралям бескрайней России. Сигнал тревоги прозвучал и на авиабазах, где экипажи тяжелых стратегических бомбардировщиков спешно проходили предполетное обследование, получали инструктаж, а приземистые тяжелые тягачи уже выкатывали из ангаров на рулежки стремительных серебристых птиц с десятком ядерных жал внутри. В непроглядной тьме, в глубине океана, получившие сигнал готовности подлодки легли на боевой курс, стремясь оторваться от лодок-охотников противника. В сибирской тайге расчеты в последний раз проверяли готовность к старту тяжелых ракет СС-18 "Сатана", каждая из которых несла десять боеголовок индивидуального наведения. Командиры, получившие ближе к ночи приказ выводить свои части на рубежи развертывания торопливо ставили боевые задачи подчиненным – выдвинуться на обозначенные рубежи, рассредоточиться на местности, укрыть личный состав и технику, быть готовым к отражению воздушного нападения. Подсвечивая себе инфракрасными фарами, колонны бронетехники покидали пункты постоянной дислокации, провожаемые недоуменными и тревожными взглядами жителей военных городков. Всем было объявлено, что предстоят крупные учения – но люди как-то чувствовали, что это не учения, что надвигается – война…