Колдун 2 - Кай Вэрди Страница 7

— Иду, иду! — выставил Алексей руки ладонями вперед. Испытывать на себе терпение собаки и остроту тех самых клыков ему как-то совсем не хотелось, а то, что Альма их может пустить в ход, если он ослушается, мужчина не сомневался ни секунды.

Расслабленный и распаренный, Алексей потягивал вкусный травяной отвар, с тревогой поглядывая на старого ведуна. Тот был молчалив и задумчив, и даже в парной против обыкновения пробыл совсем недолго.

— Дед Михей… — наконец, не выдержал он. — Сможешь Анютке помочь? Не умрет она? — спросил он с тревогой. — Может, все же поставить ей капельницу? Она же есть не может, откуда ей питание-то брать?

— Не помрет, не боись. Раньше бы, конечно, надо было ее привезть, оно бы проще прошло… — отхлебнув из своей кружки, отозвался старик. — Ну да ничего, поправим. А иголку из жилы я у ей вынул, мешала она. Так что зря ты свои пузыречки тащил, — вздохнул старик. — Снеси их в поселок фельдшеру, ему пригодятся. Выкидывать-то жалко, больших денег стоят…

— А как же мне ее теперь кормить? — растерялся Алексей.

— Нынче-то я ее звать не стал, пускай так пока, так ей полегче. Сил влил, хватит ей, а завтра к вечеру кисельку жиденького сваришь, позову ее, дак покормим маленько, — задумчиво проговорил дед. — А мож, и не стану звать… Ну да завтрева и поглядим, — хлопнул он себя по коленям, и тяжело поднялся. — Ты вот что, Алёша… Ступай матрац мне с чердака достань да возле кровати положь. Там спать стану. А одеялу да подушку со шкапа возьми. Опосля прибери здесь маленько. Спать в своей комнате станешь. Устал я сильно, сам не смогу, сил нету. Сделаешь? — взглянул он на мужчину из-под кустистых бровей.

— Конечно! Я сейчас, дед Михей! — вскочил мужчина. — Помочь тебе дойти?

— Нет, ступай, постелю мне сделай, а я покуда травок себе заварю. Сил поднабраться надобно, — проворчал дед Михей, тяжело опираясь на палку и бредя к дому.

Анна открыла глаза и с удивлением уставилась в деревянный потолок. Порассматривав пару минут непонятные доски над собой, она зажмурилась и, досчитав до пяти, что далось неимоверно тяжело, словно мозг заржавел и совершенно отказывался работать, снова распахнула глаза. Потолок никуда не делся и остался деревянным, все так же плывя и покачиваясь. Она попыталась вспомнить, что было вчера. Вспоминалось с огромным трудом и какие-то обрывки. В сознании мелькали белые халаты и синие медицинские костюмы, мрачное лицо Лёшки и еще незнакомый голос… Густой, мощный, глубокий. Голос то ворчал, то приказывал, то что-то сердито бормотал… Анна старательно вытягивала из памяти слова, что говорил тот голос, но, так и не вспомнив, уснула.

— Давай, Аннушка, пей. Пришла пора возвращаться. Хватя ужо, — губ коснулась теплая жидкость, мягко вливавшаяся в рот. Анна инстинктивно сделала глоток, второй… — Ну вот и ладно, вот и умница, — пробормотал тот же голос, и на лоб опустилась тяжелая, горячая шершавая ладонь. — Спи, девочка, спи… Сон сил придаст да боль унесет. Спи.

Анна, так и не успев открыть глаза, снова провалилась в крепкий, спокойный сон. Дед Михей, поняв, что его подопечная уснула, улыбнулся и погладил ее по голове, вздохнув.

— Ничё, Томочка, ничё… Хоть и дурной Алёшка, но Аннушку твою любит, и жить для нее да для детей станет. Хороший он, повезло ей. Хорошего мужа выбрала, — пробормотал старик, глядя на стоявший на столике фотопортрет молодой девушки со шрамом. Точно такой же, как и тот, в старом альбоме, на который наткнулся Алексей. — А хворь мы выгоним, не боись… Все хорошо будет, — еще шире улыбнулся старик. Хлопнув себя по коленям, тяжело поднялся со стула и, не раздеваясь, улегся на свой матрац. Верная Альма улеглась рядом, со вздохом пристроив массивную голову на лапы.

Проснулась Анна от голода. Нет, она просыпалась и раньше, глотала то, что вливалось ей в рот, и снова засыпала под убаюкивающий знакомый-незнакомый голос, даже не успев открыть глаза. Но сейчас она проснулась сама с пониманием, что просто зверски голодна.

Оглядев уже знакомый потолок и нахмурившись, не понимая, где она оказалась, Анна повернула голову и оглядела залитую закатными лучами солнца комнату.

Комната была ей абсолютно незнакома. Анна могла поклясться, что никогда не была тут раньше. Девушка обвела глазами разложенную на полу постель, сейчас аккуратно накрытую одеялом, цветные домотканые дорожки на полу, ведущие к приоткрытой двери, стул, стоящий возле кровати, небольшой столик в ногах возле окна, выполнявший роль тумбочки. На столике сиротливо стояла кружка, а за ней фотография. Скользнув по фото взглядом, она перевела его на раскрытое окно, наполовину занавешенное простыми ситцевыми занавесками. Было непривычно тихо. Анна не слышала ни проезжавших машин, ни привычного городского шума, оттого тишина, казалось, давила на уши, заставляя прислушиваться в поисках хоть каких-то привычных звуков. Звуки доносились из открытого окна, но незнакомые, чуждые, не поддающиеся определению, ну, за исключением щебета птиц. Надо сказать, какого-то непривычно громкого и активного щебета.

Что-то было неправильным, не вписывающимся в общую картину. Анна еще раз обвела глазами комнату. Все незнакомое, чужое, хотя и уютное. Ощущение какой-то неправильности не пропадало. Аня снова принялась рассматривать обстановку. Открытое окно, развевающиеся ситцевые занавески… Не то… Домотканые яркие половики. Сейчас такие не делают, она таких даже не видела никогда. Не то… Простой деревянный потолок. Но он-то казался совершенно, абсолютно уместным. Не то… На столике фотография в рамочке. Она вгляделась пристальнее. Вот оно! Фото казалось знакомым. Девушка попыталась сесть, но сил хватило только чтобы приподняться на локте и тут же рухнуть обратно, обливаясь потом.

— Проснулась что ль? — донеслось от двери тем самым ворчливым знакомым-незнакомым голосом, и в комнату вошел старик. Анна с удивлением уставилась на него.

— Здравствуйте, — с трудом прошептала она, не сводя глаз со старика. — А… где я? Вы кто?

— Я-то? — усмехнулся старик. — Я дед Михей. А ты у меня дома.

— Как я здесь оказалась? Где Лёшка? — едва ворочая тяжелым языком, растерянно спросила Аня.

— Алёша тебя привез, вот и оказалась. Сам-то он в город нынче поехал, купить ему там чтой-то для тебя надобно, вернется уж скоро. А ты, девк, небось есть хочешь? — глядя на нее добрыми и какими-то… молодыми, что ли, лучистыми глазами, пояснил старик. В руках он держал небольшую пиалку, из которой торчала ложка.

— Хочу… — кивнула Анна.

— Это хорошо, — улыбнулся в бороду дед, усаживаясь на стул подле нее и кладя свою тяжелую, горячую ладонь ей на лоб. — Открывай рот, кормить тебя стану.

— Дед