Александр Маркьянов - Бремя империи 2 Страница 71

– Выключите… – сэр Квентин пожалел о ранее отданном приказе – ответ открытым каналом "Следуем своим курсом"!

– Господин контр-адмирал, отсигналили "Следуем своим курсом"!

– Вижу. Курс – на авианосец. Кто хочет – может покинуть мостик.

Не шелохнулся не один человек. Кто-то крепче сжал штурвал, кто-то машинально проверил наличие в кобуре оружия. Чужой речью истошно надрывалась рация, темные силуэты кораблей британской эскадры приближались. Кто-то из находившихся в рубке офицеров, сильным и чистым голосом, перебивая рацию, запел.

Наверх, вы, товарищи, все по местам…

И все, кто как умел, подхватили…

Последний парад наступает. Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг", Пощады никто не желает!

Все вымпелы вьются и цепи гремят, Наверх якоря поднимая, Готовятся к бою орудия в ряд, На солнце зловеще сверкая!

– Сэр, они не останавливаются!

Сэр Квентин неспешно вытащил платок, промокнул вспотевший лоб, всем своим видом демонстрируя невозмутимость. Поиграть, значит решили…

– Телеграфируйте: "Ваш курс ведет к опасности". Передайте на "Андромеду", пусть перережут им путь. Курс и скорость не менять.

– Есть, сэр…

Времени оставалось все меньше и меньше…

– Господин контр-адмирал…

Контр-адмирал Нетесов поднес к глазам старый, еще от отца оставшийся бинокль, посмотрел на идущий им наперерез корабль. По размерам он уступал им втрое, так…

По высокому полубаку – отличительной черте кораблей этого класса, делавших их силуэт неуклюжим и уродливым, контр-адмирал опознал фрегат УРО типа "Линдер" – старую посудину, серию закончили строить еще двадцать лет назад, из артиллерийского только спаренный "Эрликон", вообще вооружение как у ракетного катера. Подставили… Сейчас этот старый рыдван перекроет курс и…

– Курс и скорость оставить неизменными! Приготовиться к удару!

И с пристани верной мы в битву идём, Навстречу грозящей нам смерти, За Родину в море открытом умрём, Где ждут желтолицые черти!

Свистит и гремит, и грохочет кругом. Гром пушек, шипенье снарядов, И стал наш бесстрашный и гордый "Варяг" Подобен кромешному аду.

В предсмертных мученьях трепещут тела, Гром пушек, и шум, и стенанья, И судно охвачено морем огня, Настали минуты прощанья…

С острова авианосца разворачивающуюся драму видно не было, потому сэр Квентин позволил себе даже заказать у адъютанта чашечку кофе. Большую чашку морского кофе с солью вместо сахара – его подают в специальных стаканах, у которых в отличие от обычных дно намного шире горловины – чтобы не разбрызгивалось и не переворачивалось при качке. Сэр Квентин так привык за время морских странствий к такому кофе, что неизменно пил его даже на берегу – заказывал кофе без сахара и без сливок и на виду у изумленной публики сосредоточенно сыпал в чашку соль из солонки. Право, на это стоило посмотреть – хотя бы на то, что творилось в ресторанах. Бесплатное представленье – да и только.

– Сэр…

Сэр Квентин обернулся, чтобы получить заказанный кофе – и слова благодарности застыли у него за губах…

– Что?

– Сэр… "Андромеда" тонет…

– Что? – сначала сэр Квентин не поверил.

– "Андромеда" повреждена и быстро тонет, сэр. Русские протаранили ее, сэр…

– Открывайте огонь! Топите их! – вот теперь сэр Квентин готов был своими руками задавать сволочь Роулинга – тот вообще любил чужими руками таскать каштаны из огня. И весь британский генштаб в придачу, бросивший его на русско-германскую эскадру с приказом не стрелять. Подонки, их бы сейчас сюда – в полном составе…

– Сэр, они слишком близко. Ракетное вооружение применять нельзя. Ракета не наведется на цель, а если корабли сопровождения откроют огонь, то потопят нас вместе с русскими!

– Черт, наводите "Голкипер"*! Вручную наводите, делайте что-нибудь! Остановите их!

Исчерпав слова, сэр Квентин выскочил из рубки – на острове этажом выше был своего рода балкончик без ограждения, с него можно было наблюдать за обстановкой со свежего воздуха. Запинаясь взбежал по лестнице, сопровождаемый верным адъютантом. Бегом проскочил один люк, другой, рванул на себя рычаг кремальеры. Свежий, пахнущий йодом и солью воздух пахнул в лицо.

С палубы длинной, заполошной очередью зарычал "Голкипер", струя огня ударила как раз туда, где должен был находиться мостик русского корабля. Очередь, еще одна, "Голкипер" стрелял уже непрерывно, срезая с русского линкора все, до чего могла дотянуться струя огня. Но… линкор шел непоколебимо…

– Сэр… – как-то растерянно пролепетал за спиной адъютант – сэр, ОНИ УЖЕ НЕ ОСТАНОВЯТСЯ…

– Ты прав, мой мальчик… – старый адмирал пытался вспомнить имя своего порученца и к стыду своему не смог – ты прав, они уже не остановятся…

Прощайте, товарищи! С Богом, ура! Кипящее море под нами! Не думали, братцы, мы с вами вчера, Что нынче умрём под волнами.

Не скажут ни камень, ни крест, где легли Во славу мы Русского флага, Лишь волны морские прославят одни Геройскую гибель "Варяга"! * Голкипер – система противовоздушной и противоракетной обороны, сделанная на основе пушки от самолета-штурмовика А10 – самой мощной скорострельной пушки в мире. Первоначально, эта пушка создавалась для борьбы с танками

Средиземное море. Ударный авианосец "Николай Первый"

Лифт поднимался медленно, хотя и плавно. Ему надо было преодолеть всего то семь метров, обычный пассажирский лифт на это тратит несколько секунд. Этому же лифту потребовалось больше двух минут, правда, лифт этот был грузовой и груз у него был солидный. Весом больше тридцати тонн.

Наконец, лифт остановился, замер на одном уровне с палубой стального гиганта, явив миру хищную, двухкилевую стальную птицу с двухместной приплюснутой, характерной формы кабиной – это был единственный самолет в мире, где два пилота сидели не друг за другом, а друг рядом с другом, поэтому и кабина такой формы. Тактический корабельный бомбардировщик С-34К.

Как только стопоры зафиксировали площадку самолетного лифта в крайнем верхнем положении, к самолету подбежали техники из палубной команды, освободили стопоры шасси. Самолет медленно покатился на исходную…

– Вышка, я "Шершень-два-один", исходную занял!

– Принял, "Шершень-два-один", на исходной!

Ради этого вылета на авианосце приостановили полеты на целых полчаса. В условиях, когда в Средиземном море и рядом с ним кого только нет – на входе в Красное море остановленная британская эскадра с одним сильно поврежденным и одним неповрежденным авианосцами, остановившая ее наша эскадра с одним русским и одним германским авианосцами. Ошивающаяся в районе Гибралтара объединенная, англо-американская эскадра с тремя авианосцами – с нее производились полеты, но пройти Гибралтар и войти в Средиземное море она не решалась. Прижавшие ее к берегу со стороны два германских и один русский авианосец с кораблями обеспечения. Идущие полным ходом к району возможного конфликта еще один русский и два американских авианосца. Находящийся в Средиземном море "Колчак", на который тайно перебросили десять СВВП – самолетов вертикального взлета и посадки – это не считая способных нести противокорабельные ракеты вертолетов, которые на нем были всегда. Одна эскадра сменяла в воздухе другую, операторы с авианосцев, с земли и с самолетов ДРЛО едва успевали отслеживать все цели. Иногда свои самолеты и самолеты противника разделяли меньше ста метров. Чтобы в таких условиях приостановить полеты с одного из авианосцев пусть и всего на полчаса – для этого нужна была веская причина, очень веская. И она была именно такой.

Техники палубной команды сноровисто закрепили бомбардировщик на катапульте, провели последний визуальный осмотр, сняли стопоры с вооружения. Самолет должен был идти один, без отдельного истребительного прикрытия – впрочем, русские истребители были на всем маршруте полета и в обиду бы они не дали. После выполнения задания, самолет уходил не обратно на авианосец, а вглубь русской территории и должен был приземлиться не на авианосец, а на базу под Константинополем. И если над морем в воздухе установилось неустойчивое равенство – то над сушей господствовали русские ВВС, да еще и от Константинополя разворачивались системы ПВО дальнего радиуса действия, чтобы восполнить пробитые бреши в системе противовоздушной обороны региона. Британские и американские летчики это понимали, и соваться туда не решались, ограничиваясь полетами над морем.

Старший техник палубной команды отбежал на несколько метров, махнул ярким флажком – все системы в норме, можно лететь. Пилот провел ладонями по забралу гермошлема – это была его привычка еще со стародавних времен. Его звали Николай Михайлович Кудасов, его звание было полковник ВВС РИ, командир палубной эскадрильи "Шершень" Черноморского флота и в воздухе он провел больше двадцати лет. Для этого задания компьютер выбрал его как самого опытного пилота эскадрильи. Его штурман, подполковник Забалуев летал с ним еще со времен летного училища – в общем если потребуется иллюстрация к словосочетания "идеальный экипаж", то скорее всего это будет фотография Кудасова и Забалуева на фоне их стальной птицы.