Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ] Страница 72

— Так, так, так, — быстро заговорил Дэн, — это на самом деле будет, или нет?

— Яйца отрежут? На Сцене по-настоящему.

— Надеюсь они у меня останутся на ночь. Нет, — опять сказал Дэн, — я что-то не понял: кто жертва? Я?

— Да.

— Думаю, лучше назначить третьего, этого Фрая нельзя?

— Он атеист.

— Прошу прощенья, но этого не может быть. И знаете почему? Тогда бы он не прошел на сцену!

— Да?

— Да.

— Он и не ходит туда никогда. Правда, вы открыли мне глаза, я думала, что он просто не хочет, так как Таиров ему сказал:

— Не надо, — как Мейерхольду, а он все равно полез.

И когда подошло время приносить жертву Кецалькоатль не стал переодеваться в жену молодого вождя, которую хотели принести в жертву, и взять ее одежду и носить на себе, как кожаную куртку, и такие же кожаные ковбойские штаны из кожи ее прекрасных ног, — а вытолкнул на арену Фрая.

И что самое интересное — это был не сон, а вот так как будто муж уехал в командировку на этих лошадиных повозках с крышей от дождя, и вообще для комфорта, как будто:

— И вот так всю жизнь, — как Кук:

— С корабля на бал — и обратно.

— Зачем этот спектакль? — спросил Дэн, — или ты меня не узнала?

— Конечно, узнала, кто ты? Фрай говорит, шпион. И добавил:

— Этому есть прямые доказательства.

— Да?

— Да-а. Вы вздрогнули, когда после спектакля Елена преподнесла вам Подсолнухи.

— Да, неужели?

— Более того, вы сказали:

— Встреча Лес Роулоттесов с Сан Флауэрсами означает возвращение Кецалькоатля к прежней счастливой жизни, так как иво яйца ему наконец доставили.

— Нельзя ли объяснить как-то:

— Ближе к телу.

— Извольте: начнется война.

— Да?

— Да.

— Я этому не верю, и знаете почему? Она уже давно идет.

— Это были только флауэрсы.

— А теперь?

— Готовь кибитки в дорогу, ибо Троя будет разрушена.

— Да?

— Да.

— Отлично, значит, мы победим.

— Нет, Дэни, мы проиграем, ибо ты, как — не знаю даже, как кто — сдал командование наступательной операции другому. Кому кстати?

— А-Б, нет, я вам не скажу, и знаете почему? Мы не смогли объединить свои усилия, на что я надеялся, когда топал сюда.

— Нет, я готова связать свою жизнь с вашей, сэр, но только вы должны уж полностью встать под знамена Герцога Чемберленского.

— Неужели он на самом деле существует? А если: да, то я знаю, кто это.

— Вы думаете — это Фрай?

— Я — тоже, но это ошибка. Чудовищная ошибка. Он находится под влиянием сов-в-всем-м другого человека — если, конечно, это человек.

— В общем, один из них Кецалькоатль, а другой Монтесума.

— Да.

— Значит, можно надеяться, что всех не перебьют при штурме.

— Почему?

— Ты не догадываешься? Нужно оставить, как минимум восемь тысяч для жертвоприношения. Если вы не знаете, как я считаю, извольте, раскрою тайну. Сторон четыре, каждая в километр, на одном метре умещаться два человека. И знаете почему? Больше двух не получится: стоять долго, надо переминаться с ноги на ногу, поэтому трое не уместятся по определению самого жертвоприношения, производимого со всех четырех сторон местного света.

— Все это так, все это логично, кроме одного.

— А именно?

— Вы сказали, что Царицын, как Троя будет разрушен, а в то же время, убедительно объяснили, что приносить в жертву будут те, кто в Трое:

— Кецалькоатль и иво Монтекосума.

Далее: Царицын будет разрушен, но победят те, кто в нем.

Несмотря на некоторые разногласия с Фраем Дэн был назначен комендантом крепости, так как сказала ему Кали:

— Вра запил с горя.

— С ним что-то случилось?

— Пропала его Принцесса.

— Как?

— Пошла в атаку — между прочим на ваши неиссякаемые цепи — и:

— Как сквозь землю провалилась.

— Наверное, расстреляли.

— Скорее всего.

— Жаль.

— Ваша обязанность отдавать приказы. Так отдайте несколько, как-то:

— Всем батареям крепости о-огонь-ь!

— И знаете почему? — спросила благородная леди. — Они пошли на решающий штурм. Подошла командир всей артиллерии крепости Елена, которая встречала Дэна Сан Флауэрсами, и посоветовала:

— Дать залп из половины орудий.

— А потом еще из половины? — спросил Дэн.

— Вижу, вы уже оценили обстановку, сэр, — сказала Елена. — Но думаю, вторую половину лучше оставить пока на случай непредвиденных неприятностей.

— Вы правы, — сказал Дэн, — но не думаю, что они будут, по крайней мере сегодня. И знаете почему? Когда-то должна кончится полоса невезения. А так получается, по-вашему, что и сегодня они:

— Обязательно будут.

— Разрешите, я поведу свою дивизию в контратаку, — сказал подходя парень.

— Ты кто? — спросил Дэн, — я тебя знаю?

— Василий Иванович Чапаев.

— Знаете, что я вам скажу, друзья мои, вас здесь и без меня много, а тем более, сколько еще в плену ждут не дождутся досрочного освобождения. Как-то:

— Камергерша, Дыбенко — если выживет.

— А он выживет?

— Если только признается, что является шпионом зеленых. Его будут лечить хорошо, чтобы добиться:

— Какова на самом деле диспозиция Царицинского гарнизона на сегодняшний день?

— Но он здесь никогда не был, и потому ничего не знает! — сказала Елена.

— Никто этому не поверит, — сказал Дэн. — И знаете почему? Должен быть Связной. Я, между прочим, тоже так думаю. И может быть, сейчас он находится среди нас.

— Скорее всего, это вы, — сказала Елена.

— Я знал вашего папу, — Дэн погрозил пальцем Елене, — он часто страдал головной болью, и знаете почему? Как проснется бывало — так перво-наперво думать:

— За кого мы воюем? За полосатых или за белых?

— И?

— И бывало использовал зажигалку: зажжется с первого раза — значит за белых, а нет — наоборот — за зелено-красных.

— И так всю войну?! — ужаснулась его дочь Елена. Но тут же добавила: — Как Ахиллес, между прочим: в душе за Трою, а сражался за этого, как его? Вообще за какого-то Сципиона Африканского, которого ненавидел всей душой и всем сердцем.

— Ну, вот так значится, вы здесь разруливайте, а я пойду в кабак выпью, и заодно разберусь с Фраем, чем, собственно, он недоволен.

Тем более ты, я вижу, дорогая, — добавил, даже не посмотрев в глаза Кали, — симпатизируешь ему, а почему:

— Не понимаю-ю!

— Хорошо, мы пойдем, а вы здесь, как сказал мой визави: разруливайте пока что.

— Я пойду один, — сказал обиженный, что Кали не узнала его как следует при встрече Дэн. Она хотела возразить, что по дороге, может быть, удастся разобраться, почему все так плохо получается, но он уже отвернулся, и более того, уже спускался по гранитной лестнице вниз.

Все ушли и Василий предложил:

— Нет, нет, нет, — ответила даже не дослушав его Елена, — не успели люди, как говорится, и с горочки спуститься, а ты уже тащишь меня на сексодром, так не делается.

— Я собственно, хотел только предложить сначала трахнуть по танку, который решил уйти от нас в обратную сторону, а уж потом дальнобойными на наступающим цепям всех остальных белых.

— Послушайте, дедушка, не обманывайте меня намерянно, я и сама:

— Обрадоваться рад.

— Вот?! Что-с? Вы мужчина?

— Нет, пока что, но мне обещали, что буду, когда улечу на Альфу Центавра.

— Я боюсь, что если ты улетишь туда, — парень показал на печальное небо, — то улетишь На Всегда.

— Это всё, что ты хотел мне сказать?

— Да.

— Уверен? Я расшифровывать твои козни не буду. Так что считаю до трех, и иду на Вы. — И тут же приказала:

— По та-а-н-н-к-у-у! бронебойным, — и сделала последнюю паузу для Василия Ивановича, чтобы объяснился хоть в чем-нибудь.

Дело в том, что Сонька попала в Полосу Раздумий, и никак не могла из нее вырваться. Она пошла на Царицын, и на стене подумали:

— Наши возвращаются.

— Но потом танк повернул назад, и на стене все обрадовались:

— Пошел в атаку, за нас! А когда он опять вернулся, то многие засомневались, и было принято решение:

— Против, сволочь, его захватили Белые. И даже когда танк опять повернул назад к Белым, всё равно резюмировали:

— Отползает, гад! — мы в него попали. — Хотя никто еще не стрелял. Думали:

— Нас много, и поэтому про всех нельзя сказать, что все ничего не делали, когда танк метался туда-сюда, как последняя клецка в супе — было время обеда, и сравнения приходили соответствующие этому времени. А Махно всё не возвращался.

— С таким человеком лучше надолго не связываться, — сказала она, и вовремя остановила танк:

— Перед ним взорвался снаряд, и засылал его землей и травой. Танк стал похож на блиндаж.

— Нужно сделать вылазку, — сказала Елена, и прояснить, куда он делся.