Распутин-1917 - Сергей Александрович Васильев Страница 72

— Да как ты смеешь, морда! — возопил управляющий и вдруг на полуслове замолк, словно кто-то выключил звук. Он застыл немым изваянием, тихо и грузно сползая на пол, словно устал и решил прямо здесь отдохнуть.

Самого момента удара Терещенко не заметил, встретившись с глазами незваного гостя, и ему показалось, что он очень хорошо знает этот глубокий, ясный взгляд, только помнит его совсем другим — сальным и кротким. Промышленник повёл бровью, и от дверей к возмутителю хозяйского спокойствия рванулись оба охранника. Их суммарный вес в три раза превосходил массу нарушителя, а размер кулаков превышал его голову. Исход схватки казался предрешенным. Терещенко открыл рот, чтобы сказать что-нибудь обидное, но так и застыл, заметив, что гость не пытается увернуться и избежать контакта с его мордоворотами. Он смотрел сквозь заводчика и противно ухмылялся, расправив плечи, никак не реагируя на то, что мощная рука одного из охранников обхватывает его сзади, зажимая горло в сгибе локтя. А потом глаза незваного гостя вспыхнули, он сделал короткое скручивающее движение корпусом, приседая на одно колено. Локоть смачно врезался в пах охранника, отчего тот подпрыгнул и буквально завис в воздухе на мгновение. Схватив здоровяка за предплечье и кисть руки коварный визитёр с силой дёрнул его вперед, заботливо подставив плечо. Оторвавшись от земли и пролетев пару шагов в метре над полом, охранник врезался в Терещенко, сбив его с ног и навалившись на босса всей своей массой.

Второй охранник, передвигаясь по инерции вслед за первым, шумно выдохнул, “поймав” голенью удар сапогом, потерял равновесие и способность опираться на правую ногу. Сделав по инерции два семенящих шага, приземлился на своего коллегу, добавив тому неприятных ощущений этого вечера.

— Кто вы такой, черт вас побери! Я вызову полицию! — вскричал Терещенко, барахтаясь под своими амбалами.

— Это какую полицию? — насмешливо спросил гость, — которую вы со своими подельниками решили разгромить и вырезать на следующей неделе? Ну, вызывайте! Им будет крайне интересно узнать о вашем трепетном участии в их судьбе.

— Что вам нужно? — Терещенко, наконец, выбрался из-под скулящих и завывающих тел.

— Доверенность на управление хлебными запасами и чистосердечное признание, — не меняя выражения лица, ответил гость, — с цифрами и фамилиями. Сразу скажу, что нам известно настолько много, что вы вряд ли удивите нас новостями. Просто хочется получить информацию из первых рук, без маклеров и сутенеров.

Говоря это, гость спокойно, по деловому подошел к поднявшемуся на карачки управляющему и коротким быстром ударом в шею отправил его в глубокий нокаут, заставив промышленника вздрогнуть.

— Вы — разбойник! Тать с большой дороги! Ничего вы от меня не получите!

— Ответ неверный, — гость подошел к Терещенко, охлопал его карманы, быстро выдернул “браунинг”, схватил за грудки и одним движением посадил на конторский стул. — Речь идет только о том, насколько видоизменённым вы согласитесь сотрудничать. Не более того…

Гость приблизил к заводчику свои ледяные глаза, обдав горячим дыханием, зафиксировал на лице сардоническую улыбку и бросил отрывистую команду кому-то в коридор:

— Потапов! Полевой телефон! Живо!…

Сталин с Распутиным вышли из заводоуправления через час, держа в руках доверенность от имени Терещенко на управление всеми хлебными активами. Бледного, трясущегося заводчика и его управляющего пунинский спецназ засунул в тарантас и увёз на базу. Будущий генсек не спеша закурил, глядя, как скрывается за поворотом автомашина, как рабочие перемещают мешки с зерном обратно из вагонов на склад. В тусклом свете фонарей на рукавах тужурок еле выделялись кумачовые повязки.

— Спасибо, Иосиф Виссарионович, — поблагодарил его Распутин, — если бы не ваши гвардейцы, у нас бы ноги разъехались. Разгружать такую прорву хлеба…

— Одно дело делаем, — философски прокомментировал Сталин и продолжил, не глядя на собеседника. — Большевики отрицают допросы с пристрастием, пытки и другие пережитки царского самодержавия даже по отношению к классовому врагу. Неужто нельзя было как-то по-другому?

Григорий удивленно посмотрел на Сталина и, грустно вздохнув, виновато улыбнулся на все тридцать два.

— Ну какие же это пытки, Иосиф Виссарионович? Это, скорее, демонстрационный ролик тех адовых мук, на которые обрекают себя несчастные, нарушая заповеди библейские “Не убий”, “Не укради”. На душеспасительные беседы времени у нас нет, а грамота, позволяющая послать за хлебом рабочие отряды — есть. Это — главное. Всё остальное — второстепенно.

— В нашей партии меня считают циничным рационалистом, — Сталин бросил на землю и затоптал окурок, — но вижу, что я — пылкий эмоциональный юноша, в сравнении с вами.

— Это ненадолго, — вздохнул Распутин. — Революция и жизнь после нее быстро избавят вас от неоправданных иллюзий и избыточного гуманизма. А пока — командуйте, Иосиф Виссарионович! Отправляйте продотряды по выявленным адресам. Петрограду нужен хлеб и организация, способная взвалить на себя бремя борьбы с анархией и развалом государства….

— А вы?

— А мне предстоит вечер встречи с иностранными друзьями. Хочу потренироваться в английском произношении и правильном употреблении “simple”, “perfect” и “perfect continuous”. А потом — на станцию Дно, что в двух сотнях вёрст от Питера.

— Там тоже хлеб?

— Туда перемещается центр отечественного законотворчества. Хочу взять автографы у исторических персон, пока их подписи хоть что-нибудь значат.

(*) Отрывок из реального отчета Мильнера после поездки в Россию.

Глава 29. Монархическая.

9 января 1917 года обергофмаршал двора Вильгельма II фрайхер фон Рейшах увидел в замке Плесе одиноко сидевшего в холле рейхсканцлера Германии Теобальда фон Бетман-Гольвега. Выглядел он абсолютно разбитым и постаревшим, а на смятенный вопрос «потерпели ли мы поражение» ответил:

— Наступает конец Германии. В течение часа я выступал против подводной войны, которая вовлечет в европейский конфликт Соединенные Штаты. Это будет слишком много для нас. Когда я закончил, адмирал фон Хольцендорф вскочил на ноги и сказал: «Я даю гарантию как морской офицер, что ни один американец не высадится на континенте».

— Вы должны уйти в отставку, — прокомментировал Рейшах.

— Не сейчас. Я не хочу сеять раздор именно в тот момент, — возразил канцлер, — когда Германия играет своей последней картой.(*)

После бодрого и оптимистичного заявления Хохзеефлотте, поддержанного Варбургом, заверившего императора, что экономика Британии рухнет за месяц, Вильгельм II отбросил сомнения и повелел подводникам «выступить со всей энергией» против любых кораблей, идущих в воды союзников, начиная с 1 февраля 1917 года. Командующий подводным флотом Бауэр объяснил командирам подводных лодок, что их действия заставят Англию заключить мир и тем самым решат исход всей войны.

В первый же месяц подводными лодками было потоплено судов общим тоннажем почти в восемьсот