Тринадцатый апостол. Том I - Алексей Викторович Вязовский Страница 74

Днем мы попрощались до утра с апостолами, которые решили остановиться у кого-то из знакомых в еврейском квартале, потом закинули свои вещи в казармы и направились в местные термы, от которых я получил огромнейшее удовольствие. Вот, что б я так жил…! Теперь понимаю, почему римская империя развалилась — они же, гады, каждый день по нескольку часов в банях проводят, когда же им работать? Мало того, что римские термы Кесарии оказались настоящим СПА-салоном этого времени, так меня там еще и побрили прилично. Оказывается, римляне давно уже придумали собственный рецепт крема для бритья, который готовится у них из оливкового масла и уксуса. Запах, конечно, так себе, зато и эффект совсем другой. Правда, такое бритье с кремом стоит намного дороже.

Но что меня по-настоящему поразило в Кесарии, так это огромный порт с уникальной рукотворной гаванью, которыми я сейчас любуюсь. Он был построен Иродом Великим всего лет сорок назад. И за это время небольшое поселение с мелководной бухтой превратилось в один из центров средиземноморской торговли, соперничающий даже с Александрией. Золота в строительство порта вбухано немерено, и построен он по самым передовым римским технологиям. Читал я когда-то, что для возведения двух бетонных молов пуццолан — смесь вулканического пепла, пемзы и туфа — привезли из самой Италии, причем чуть ли не 25 000 кубов. Но сейчас, глядя на этот порт собственными глазами, подозреваю, что ученые при подсчетах сильно поскромничали. Или же эта цифра относится исключительно к молам, длина одного из которых полкилометра, а другого — четверть. Но ведь на них еще и разные здания стоят — например, на уходящей в море северной косе выстроена высокая башня нового маяка.

Для античных времен этот порт просто на грани фантастики. Бухту здесь углубили на тридцать с лишним метров, и создали целую систему каналов — чтобы через них мощные течения уносили из бухты песок и ил. Теперь порту Кесарии не страшны никакие шторма — его гавань надежно защищена от высоких волн. Смотрится это все так естественно — в жизни не догадаешься, что природной гавани здесь изначально не было.

Десятки кораблей стоят сейчас у причалов порта под погрузкой и разгрузкой. Несмотря на праздник и вечернее время, тут во всю кипит жизнь — снуют повозки, загорелые дочерна рабы тащат по сходням какие-то мешки, тюки и короба. Работа не останавливается ни на минуту, ибо время — деньги, и купцам это известно, как никому другому. И скоро товары, доставленные сюда караванами, повезут корабли во все концы огромной римской империи. Империи, которая достойна того, чтобы не погибнуть, а распространиться на весь античный мир, привнеся цивилизацию в самые отдаленные уголки.

Я посмотрел налево, где в наступающих сумерках светились уже огни дворца Ирода Великого, в котором находится резиденция наместника. Я до дворца еще не добрался, видел пока только его северную часть, со стороны казарм и ипподрома. Но выглядит дворец шикарно, особенно эта его дальняя часть, расположенная на выступающем в море рифе — та, где живет префект со своей семьей. Меня к Пилату еще не вызывали. Подозреваю, что проезд на лошади по городу дался ему нелегко, и он сейчас отдыхает.

А я, воспользовавшись моментом и хорошим отношением примипила Лонгина, быстро свалил с парнями в увольнительную. Если надо будет — посыльные префекта и легата легко найдут меня в городе, и даже из-под земли достанут. Так что сидим — отдыхаем… Впервые за все время пребывания в этом мире я чувствую себя спокойно и расслаблено. О делах и проблемах буду думать завтра.

Угу… не тут-то было… Возвращаемся в казармы, а меня уже ждет посыльный от Понтия. Вот, не спится нашему беспокойному префекту. И теперь получилась дурацкая ситуация: делать вид, что я вдруг забыл расположение покоев во дворце после десяти лет службы — глупо, а блуждать наугад по темному дворцу еще глупее. Но дойти до кабинета префекта как-то нужно.

— Веди! — нахально приказываю я, и посыльный, как ни странно, подчиняется. Теперь я старше его по званию, практически младший офицер — значит, могу командовать.

Оказалось, префект решил лично поставить меня в известность, что через три дня мы отплываем в Александрию. Погода на море установилась хорошая и оказия с кораблем появилась — грех этим не воспользоваться. Начальство мое просто рвется в Рим. Аура Пилата ярко полыхает честолюбием — вот на кого приход Мессии повлиял мало. Но и тут видны подвижки. В левой, верхней части появилось золотистое сияние.

Благодарю Пилата за предупреждение, заодно осматриваю его раны — заживление идет хорошо, мое вмешательство больше не требуется. Через пару дней о ране на бедре будет напоминать только тонкая светлая полоска кожи.

Возвращаясь по скудно освещенным залам, заблудиться уже не боюсь — дорогу вроде бы хорошо запомнил, да и планировка первого этажа резиденции довольно простая. Место одного из внутренних атриумов здесь занял роскошный бассейн, окруженный мраморной колоннадой. Он вырублен прямо в скалистой породе рифа, на котором стоит дворец, а чистейшая минеральная вода в него подается по водопроводу из акведука, ведущего с ближайших окрестных гор. Рядом с бассейном расположена открытая столовая, пол которой украшен красочной мозаикой с затейливыми геометрическими узорами.

Рассматривая пол под ногами, я думаю о том, что времени на все намеченные в Кесарии дела мне теперь катастрофически не хватает, с удовольствием задержался бы здесь на пару недель. И с иоаннитами нужно встретиться, и легионеров покрестить, и Кесарию хочется получше рассмотреть. А еще было бы странно, если я до отъезда в Александрию не заглянул бы в Храм, посвященный моему собственному прадеду — божественному Августу. Религия религией, а неуважения к собственным предкам здесь не поймут.

Одного из апостолов мне придется оставить в Кесарии «на хозяйстве». Кто-то должен возглавить здесь все разрастающуюся общину христиан. Если я правильно помню, по миссионерскому жребию Палестина и Иудея достались Матфею, так что он по всем статьям подходит для этого города, да и всей провинции в целом.

— Примас, подожди! — из сумрака колонн, окружающих бассейн, ко мне бросается Корнелия.

Господи, опять она… Дочка префекта, в открытой синей столе с глубоким вырезом, хватает меня за руку, целует ее. Я краснею, резко вырываю руку, натыкаясь на обиженный взгляд девушки.

— Я… я просто