Последыш. Книги I и II (СИ) - Мах Макс Страница 75

Собственно, именно в этот момент, то есть, тогда, когда, оставшись в одиночестве, он поджег полевой штаб атакующих в усадьбе Кярово, и прыгнул в лес у Заклинья, с ним произошло нечто странное и крайне занимательное, если не вдаваться конечно в сопутствующие этому мрачные подробности. В этот лес, вернее на опушку леса близ дороги, Ингвар прыгнул в третий раз за день, что было с его стороны крайне неосмотрительно. По другую сторону прицела тоже не дураки собрались. Напротив, нападающие были профессионалами, и среди них, по-видимому, было довольно много магов. Пусть эти колдуны и не могли ровняться силой с Еленой и Варварой, — не говоря уже о самом Бармине, — кое-что, как выяснилось, они все-таки умели и могли. Так что неудивительно, что, переместившись в третий раз за сорок минут в одно и то же место, неопытный в такого рода делах Бармин сходу влетел в мышеловку. Его ждали и сразу же открыли огонь. Все произошло настолько быстро, что Ингвар не рассмотрел даже кто в него стрелял, и сколько их было. Прыгнул с испугу, не раздумывая, «куда глаза глядят», и оказался в лабиринте, образованном кустами сирени. Во время прошлого нападения именно здесь прятались его девушки, пока он геройствовал на шоссе. Но в этот раз он здесь еще не появлялся, поскольку лабиринт едва ли не вплотную примыкал к замковому комплексу, и при той интенсивности огня, какой достиг бой, перестал отвечать требованиям безопасности. Пули свистели прямо над головой, и осколки мин и гранат срезали верхушки кустов.

«Вот черт!» — это была запоздалая мысль, относившаяся к прошлому месту высадки.

«Ох, ты ж!» — А вот это была уже другая, куда более актуальная мысль, потому что, едва он оказался среди кустов, как почувствовал сильный толчок в грудь и живот, отчего его повело назад, и в этот момент у него подломилась левая нога, так что Бармин сразу же завалился на спину. Но за спиной у него оказались кусты, и поэтому он не грохнулся оземь, а достаточно аккуратно, — не считая порванной рубашки и покрытой царапинами спины, — сполз вниз. Боли не было, так что-то несущественное, чуть раздражающее с левой стороны груди и где-то пониже диафрагмы. И сначала Бармин на это даже внимания не обратил, удивившись тому что упал, и испугавшись, что подвернул ногу. Попытался сесть и даже, вроде бы, смог, но не удержал равновесия и свалился набок. В глазах начало темнеть, и по телу прошла волна озноба. Он все еще не понимал, что же такое с ним приключилось, и ему потребовалось какое-то время, чтобы увидеть кровь, текущую по ноге, — рана находилась сантиметров на десять выше колена, — и осознать наконец, что он ранен, а, возможно, даже убит. О смерти Бармин подумал, дотащив — вопреки неожиданно обрушившейся на него слабости, — правую руки до груди. Его грудь была вся в крови, и кровь быстро, толчками вытекала из раны, находившейся как раз напротив сердца. На животе он тоже нащупал рану, и в первый момент все пытался ее локализовать, но то ли забыл за давностью лет общую анатомию, то ли поплыло сознание, но ничего путного из этой попытки не вышло. Удивительно, но он все еще не чувствовал боли. Может быть, ощущал легкое жжение, но никак не боль.

Когда-то давно, учась в Питерском 1-ом Меде, Бармин, как и все прочие студенты-медики прошел курс военно-полевой хирургии. Прошел, ушел и забил, как говорили тогда. Но по факту, он действительно все забыл, ну или голова начала отказывать. А между тем, кровь вытекала, силы уходили, становилось все холоднее, и заканчивалась жизнь. Причем на этот раз, похоже, окончательно. Боли все еще не было, страха, впрочем, тоже. А вот сожаление объявилось, куда же без него? Не успел! — вот каков был лейтмотив его последних мыслей. И в самом деле, столько планов, и все коту под хвост. Не станет теперь графом, а значит и князем не станет тоже. Не женится на пяти красавицах и не объяснится с той единственной, что стояла сейчас перед его внутренним взором.

«Оно и к лучшему», — уже почти равнодушно отметил Бармин, и в этот момент с ним и вокруг него начало вершиться чудо.

По-видимому, как он предположил много позже, сработало древнее заклятие, и возможно, случилось это, только потому что, приехав на охоту в Беров кром, Ингвар откликнулся на Зов и спустился в колодец Источника под Медвежьей башней замка Усть-Угла. И сейчас этот правильный с точки зрения наследника рода поступок неожиданно принес свои плоды. Магия горячей скалы признала в Ингваре плоть от плоти Бера Менгдена по прозвищу Тяжелая рука и пришла ему на помощь. Мгновение, и Бармин нашел себя стоящим в подземной галерее, опоясывавшей Протуберанец Источника.

Здесь было жарко, и жар этот довольно быстро согрел Ингвара. Придал ему сил и позволил, наконец, осмотреться. Стены, пол и потолок коридора излучали неяркий зеленоватый свет, которого Бармин совершенно не помнил по прошлому своему посещению этого места. А вот скелеты людей, принесенных здесь когда-то в жертву, напротив, светились алым. Зрелище необычное, тревожное, но никак не опасное. То есть, возможно для кого-нибудь другого это место смертельно опасно, но только не для него. Откуда-то Бармин это знал, как знал и то, что это не самообман, а истинная правда. Однако Ингвар был сейчас не в том состоянии, чтобы рефлектировать и заниматься самоанализом. По ощущениям он был уже мертв, а трупы, как известно, тугодумы. У него вот тоже не получалось думать. Было трудно сосредоточиться на чем-нибудь определенном, но Бармин даже не пытался этого делать, потому что ему было как-то все равно.

А потом в проходе появилась женщина. Молодая, как весна, и такая же прекрасная. Высокая, светлоокая и светловолосая. Чем-то она напоминала Варвару, но была выше ростом и несколько крупнее.

— Ты и твоя сестра похожи на меня, — словно прочитав его мысли, сказала женщина, и голос у нее был под стать внешности: красивый, грудной, богатый обертонами. — Не я на нее, а она на меня, потому что вы часть меня, детки, мое послание из прошлого в будущее.

Ингвар стоял напротив нее, смотрел, слушал, но, кажется, ничего не понимал. Слишком сложные мысли высказывала женщина, слишком длинные предложения строила, обращаясь к нему.

— Совсем плохо? — участливо спросила красавица, оценив, по-видимому, состояние Бармина. — Плохо… Плохо… Плохо. Что ж, сейчас станем тебя оживлять. Рано тебе, мальчик, на Ту Сторону. Там и без тебя пока обойдутся. Да, и был ты там уже. Неужели соскучился?

Ингвар молчал, слушал, но слова красавицы с трудом пробивали себе дорогу к его затуманенному умиранием разуму.

— Как тебя зовут, отрок, — поинтересовалась женщина, наверняка, устав от его молчания.

— Ингвар.

— Менгден? — чуть подалась к нему женщина. — Или еще как?

— Менгден.

— Что ж, хранимый Фрейром[130], ты мне действительно не чужой. Кровь не лжет, но только имя всему подводит черту. Ты не похож на Бера, — он был тоже хорош собой, богатырь, но другой. Зато ты похож на его сына Ретвина.

— Я Марена[131], если еще не понял, — добавила через мгновение, — или ты уже ничего не разумеешь? Скажешь, мне следует поспешить? Возможно, возможно… Но согласись, какая жалость, что мы не можем нормально поговорить. Было бы забавно… Не часто я могу явиться людям во плоти. Но ладно, отрок, к делу! Начнем, пожалуй, с груди. Как же ты так неосмотрительно подставился? Осторожнее надо быть. Головой думать. Ты что же решил, что умнее всех и бессмертный к тому же? Зря. Одно перерождение еще ни о чем не говорит. Отвратительная рана, к слову сказать, и большая кровопотеря. Верная смерть, если понимаешь, о чем идет речь. Считай, что помер. Подставился и получил пулю в грудь. Упал, не встал, и как не было… но Договор остается в силе.

Женщина взмахнула рукой, и по коридору прокатилась волна смертельного жара, словно открылись врата христианского ада, и на Ингвара дохнуло из пекла Гиены Огненной. Жар опалил его, не причинив, впрочем, вреда. Потому что вместо Бармина смерть принял скелет, висевший на цепях прямо перед ним. Кости рассыпались в прах, грудь Ингвара пронзила острая боль, — словно раскаленный стальной прут пробил ее насквозь, — но в голове сразу прояснилось, и он начал осознавать, где находится, с кем говорит, и что с ним теперь происходит.