Русская война 1854. Книга третья - Антон Дмитриевич Емельянов Страница 79

— В Севастополе нет столько кораблей, — Меншиков был недоволен. Хотел обойтись малой кровью, но строптивый Владимир Алексеевич сейчас говорил от лица всех моряков, которые ждали дела и не хотели отсиживаться в стороне. Уж точно не сейчас, когда боевые действия на суше остановились.

— Они есть в Азовском море, и мы сможем привести их, — Корнилов упрямо смотрел прямо перед собой.

Они почти полминуты бодались взглядами, и, наконец, светлейший князь уступил.

— Хорошо, давай обсудим возможные цели с учетом привлечения Черноморского флота.

— Если мы возьмем Бабадаг, то прикроем наши позиции в устье Дуная, — предложил Горчаков. Похоже, подумал о том, как мог бы помочь брату, стоящему с армией на Серете.

Я представил карту Черноморского побережья: действительно, есть такая крепость. И бухта рядом неплохая, вот только стратегического смысла — ноль. Это не добавит нам возможностей, разве что… Я вспомнил разговоры с царем про Австрию, про ее желания, представил себя на месте Франца-Иосифа, и стало очевидно.

— Как мы хотим Босфор и Дарданеллы, чтобы не зависеть в торговле от других, так же Вена хочет себе устье Дуная, — возразил я Горчакову. — Наши войска на Дунае словно пальцы, сжатые на горле австрийской морской торговли… И ради того, чтобы избавиться от этих оков, торговцы и банкиры Вены пойдут на многое. Так стоит ли загонять их в угол еще больше?

— Не думаю, что капитану стоит рассуждать о таких материях, — Горчаков попробовал меня осадить, но, к счастью, рядом были те, кто был готов обращать внимание на мои слова.

Николай просто поднял руку, и генерал замолчал, признавая, что уже не ему рассуждать, кого стоит слушать великим князьям… И мы еще какое-то время обсуждали возможные точки высадки. В районе Дунайских княжеств, на Кавказе — тот же Батум, который пока принадлежал Турции, выглядел очень привлекательно. Обсудили и более дерзкие варианты. Учитывая, что времени до начала навигации было достаточно, мы могли замахнуться и на что-то на самом деле серьезное.

В целом, теперь было над чем работать, и я вышел с собрания готовым к новым свершениям. То ли предстоящее дело так вдохновляло, то ли губы Анны Алексеевны… Я не заметил, как снова улыбнулся, и именно в этот момент в меня чуть не врезался Дубельт.

— Григорий Дмитриевич, — генерал встретил меня хмурым взглядом. — Кажется, вы были правы.

— Что?

— Мы начали проверять связи Юлии Вильгельмовны, я пригласил ее на разговор, и… Она исчезла. Поручик Зубатов лично проверял: ни ее самой, ни всех ее личных вещей больше нет в городе!

— Значит, она… — мне почему-то до последнего не хотелось верить, что шпионом оказалась именно Стерва. Да, мы с ней не ладили, она хотела изменить самодержавие, но… В то же время мне казалось, что в этой своей борьбе она никогда не опустится до того, чтобы стать настоящим врагом России.

Видимо, я ошибался. Как там порой говорят про меня местные? Слишком молод, слишком наивен…

Юлия Вильгельмовна лежала со связанными руками на грубых досках. На голове мешок, вокруг плещутся волны. Вчера ее оглушили, связали, теперь куда-то везут по морю… А она не имеет ни малейшего представления, кто все это устроил. Еще и голова кружится. Как же больно!

— Гриша… — тихо прошептала девушка и закрыла глаза.

14 марта 1855 года, Буюк-Дере, 5:07

Тюрк означает сильный, Али знал, что он тюрк, и гордился этим. Гордился, когда стал частью армии Абдул-Меджида I, гордился, когда получил свою первую красную феску. В ней было так удобно молиться, а еще вокруг так легко было накрутить тюрбан любой формы.

Сегодня Али стоял в дозоре, вглядываясь в грязный туман, покрывший все подступы к берегу. Черное море опасно. Он могло обрушиться на стоящие рядом с ним деревни, оно топило корабли, даже те, что построили в сильнейших странах мира вроде Англии и Франции. А еще из-за него приходил их главный враг. Русские… Али лишь раз участвовал в сражении с ними и навсегда запомнил перекошенное яростью лицо с черными усами. Страшный солдат убил его друзей и убил бы его самого, если бы не ударившие почти в упор пушки.

Али выжил, но с тех пор страх поселился у него внутри. И иногда, когда он глядел на север, ему казалось, что враг тоже следит за ним. Следит, чтобы однажды прийти, чтобы достать его даже здесь, в одной из крепостей, опоясывающих Стамбул[31].

— Кажется, там что-то есть, — Айдин, что значит просветленный, указал Али на черную точку в небе.

— Птица?

— Слишком большая. Посмотри, как высоко летит, а мы ее видим…

В этот момент Али разглядел окружающие птицу черные облака и все понял. Английский инструктор обучал их, что именно так будет выглядеть летающая машина русских. Горло Али сжалось, но он сделал то, что должен был. Подбежал к стойке с флейтами, выхватил свой зурнадер, и через пять дырочек вырвалась тревожная нота, разлетевшаяся по всему Буюк-Дере. Теперь каждый турок в городе будет знать: русские идут.

А летающая машина в небе тем временем становилась все ближе. Разбуженные тревогой матросы на кораблях засуетились, но не успели. Из тумана Черного моря вырвались быстрые, как дельфины, лодки с винтами над кормой. Они подлетели к еще не проснувшимся кораблям почти вплотную и разрядили в них свои страшные пушки. Ничего… Али сжал зубы. У них крепкие стены, и даже если русские подведут свои корабли, им найдется чем ответить. И в море, и на суше.

Вот только враг и не думал бояться. Когда стоящие на дежурстве корабли отправились на дно, из сумрака тумана показалось множество судов со скрещенными синими полосами. Андреевские стяги. Али сглотнул. Как и любой, кто живет у Черного моря, он разбирался во всем, что плавает. И боевых кораблей у