Геннадий Ищенко - Возвращение Страница 8

— Прости! — сказала Люся. — Я не хотела тебя обидеть.

— Ты еще пойдешь за грибами? — спросила Ольга.

— Нет, — ответил я. — До школы осталась неделя, а у меня дома уйма дел. Да и не будет больше много грибов, если не пройдут дожди.

Дальше до бетонки шли молча.

— Ты все-таки обиделся! — сказала Люся, когда я с ними попрощался. — Жаль. Спасибо за сегодняшний день.

— Я была в магазине, — сказала мама, когда я зашел на кухню с грибами. — Привезли твои любимые конфеты, так я взяла полкило. Кавказские.

— Спасибо! — поблагодарил я. — Но я хочу просто попить чай.

Как только она сказала, я сразу вспомнил эти действительно понравившиеся мне шоколадные конфеты, которые продавались без оберток и стоили дешевле других. Со сладостями нужно было заканчивать, пока у меня только один запломбированный зуб. К сорока пяти их у меня ни одного целого не осталось. Начнется школа, надо будет натащить мела и понемногу употреблять в пищу. Можно еще толочь яичную скорлупу, но с мелом проще.

— Мам, — сказал я. — Я решил заняться спортом. Куда это годится, когда совсем нет мышц! Вы не против?

— Как мы можем быть против? — удивилась она. — Если станешь заниматься, я наоборот буду очень рада. Если для этого что-то будет нужно, скажи, и мы постараемся купить.

— Пока ничего не нужно, — ответил я. — Только, мам, я еще займусь гимнастикой йоги. Я в журналах вычитал о ней все, что нужно и разучил. Это индийская гимнастика, она развивает тело лучше нашей. И еще, мне придется по утрам раньше вставать и бегать. Но я постараюсь выходить тихо, чтобы вас с отцом не будить.

— Что с тобой случилось? — требовательно спросила мама. — Я должна знать! Ты и вчера был совсем не такой, как обычно, и сегодня тоже! В чем причина?

— Прочел одну книгу и решил, что хватит валять дурака, — выдал я придуманное наспех объяснение. — Надоело быть слабым. Послушай, мы в следующем году летом куда-нибудь поедем или опять просидим здесь?

— За пианино расплатились, так что на поездку деньги будут, — сказала она. — Наверное, опять на Украину, а потом к моим родителям. Еще и к родственникам в Таганрог съездим. Хоть и не Черное, но все равно море.

— Можно поехать через Москву, — предложил я. — Я в ней только в шесть лет был и почти ничего не помню. Остановимся на пару дней у твоей подруги, как тогда.

— Ну не знаю, — заколебалась мама. — Нужно будет посоветоваться с отцом.

— Ну, мама! — заглянул я ей в глаза. — А я обещаю закончить год на одни пятерки!

— Если случится такое чудо, можешь требовать, что хочешь! — засмеялась она. — На одни пятерки у тебя, Геник, вряд ли получится. У тебя в шестом классе тройки по четырем предметам, а пятерок всего три. С троек на пятерки не прыгают, не бывает таких чудес! Но я тебя расхолаживать не буду, пробуй, если есть желание.

Я выклянчил у матери для занятий старое шерстяное одеяло и ушел заниматься в свою комнату. Слава богу, что было еще тепло, и форточку вообще не закрывали. Зимой с проветриванием будут проблемы. Разослав на полу одеяло, я разделся до трусов и приступил к занятиям. Я решил делать тот же комплекс упражнений, который делал в сорок лет. Прежде всего, разогрел мышцы и суставы, похлопывая их ладонями и растирая. Потом пришел черед асан. Из всего множества этих поз я подобрал для себя только восемь. Это были перевернутые позы и упражнения, тренирующие гибкость позвоночника во всех направлениях. Заодно сильное воздействие оказывалось на печень, брюшной пресс и укреплялись мышцы рук и ног. Нормально получилось сделать только половину из них, да и то я держал позы очень недолго. Последним шел комплекс из шести упражнений на развитие мышц, куда входили и отжимания. Без гантелей я пока решил обойтись. Нагрузки и медитации совершенно не сочетались, поэтому последнее я отложил на утро. В свое время в Ростове-на-Дону с помощью Надежды Семеновой были открыты курсы трансцендентальной медитации, которые я успешно закончил и получил свою мантру от гуру Агравала. Учителя там были из разных стран, а мне попался индус. До летающих йогов мне было далеко, но в феноменальной эффективности этого вида йоги я убедился на собственном опыте. Пока это было все, что я запланировал. Вот когда немного приведу свое тело в порядок, включу в занятия несколько боевых приемов из некогда попавшей ко мне в руки книги, которая в упрощенной форме предлагала выжимку из восточных единоборств применительно к уличной драке. Технику нанесения ударов и блоки я помнил, простые связки – тоже. Вряд ли мне в таком возрасте это понадобится, но кто знает? Тратить треть жизни на капитальное изучение Карате или Ушу я не собирался, да и не было у меня такой возможности. А вот врезать кому-нибудь при необходимости или отбить удар – было бы неплохо. При хорошо разработанных связках и накачанных мышцах даже ребенок может вырубить взрослого, а то и двух, особенно если этого от него никто не ждет, а его противники не обучены бою.

Я старался не переусердствовать, но знал, что завтра все равно все тело будет болеть. Наверное, из-за этого медитации пока придется отложить. Возможно, и с бегом придется повременить. Вроде всего делал по чуть-чуть, а набралось на полтора часа. А для такого тела это много.

Отец задерживался, сестра тоже где-то моталась, поэтому обедать я сел с мамой, съев к ее удовольствию и первое, и второе. После этого взял свои деньги и пошел в небольшой магазин, который торговал книгами и канцтоварами. Находился он в Рабочем городке на полпути от школы до дома Алферьевой, поэтому я опять оделся поприличнее и полез в дыру в заборе. Еще в прошлом году отец говорил, что забор собираются починить. Лучше бы до этого у них вообще никогда руки не дошли! По малейшему поводу мотаться в обход до проходной – это маразм. В школьном дворе опять никого не было, никого из знакомых я не встретил и дальше до магазина. Перерыв уже закончился, поэтому я купил свою тетрадку и направился обратно домой. С работой по своему плану я решил повременить. Родители и так сейчас будут пристально следить за моими чудачествами, а если к ним еще добавится заполнение неизвестно чем общих тетрадей… Пусть лучше привыкают ко всему постепенно.

Вечером я первый раз занялся медитацией, а утром все пришлось отложить: как я и предполагал, все мышцы болели и умоляли их не трогать. Постанывая, я все-таки сделал легкий массаж, но за занятия взялся только часов в пять вечера.

Три следующих дня прошли одинаково. Я старался как можно больше заниматься своим телом, уже притерпевшись к боли, ненадолго выходил по утрам на прогулки, а остальное время или сидел у телевизора, или пропадал в библиотеке Дома офицеров. Читал я там не книги, а газеты «Известия» за этот год. На четвертый день ко мне забежал Игорь Кулешин.

— Проходи, Игорек, — сказала мама, открывшая ему дверь. — Гена в своей комнате.

— Я уже здесь, — сказал я, заходя в коридор. — Привет! Пошли на улицу.

— Ты чего это девчонкам наболтал? — спросил он, когда мы прошли за дом и сели на лавку возле забора. — Про свою любовь?

— А от кого ты это слышал?

— Ходил в городок и встретил Светку Зимакову.

— Все ясно, — сказал я. — Классический испорченный телефон. Не понял? Я со Светкой ни о чем не разговаривал, я ее вообще со школы еще не видел. А тем, с кем разговаривал, я о своей любви не сказал ни слова. Болтушки.

— До школы четыре дня, а из ребят никого нет! — пожаловался он. — Скука! Как ты здесь только за лето один не свихнулся? Наверное, всю библиотеку перечитал. Не хочешь погонять мяч?

— Ногу потянул, — соврал я.

Тело продолжало болеть, хоть уже и меньше, и гонять мяч с Игорем, который был выше и сильнее меня, не было никакого желания. Я его развеселил, рассказав несколько анекдотов, после чего, сославшись на больную ногу, ушел домой. Никакого интереса или желания общаться он у меня не вызвал.

— Что так быстро? — спросила мама. — То раньше вас домой не загонишь, а теперь ты из своей комнаты не вылезаешь.

— Давай я тебе на пианино сыграю? — предложил я. — Одним пальцем.

— Одним пальцем и твой отец может, — засмеялась она. — Собачий вальс. А у тебя что?

— Не знаю, — соврал я. — Нашел ноты и разучил

Я ей сыграл одну из разученных мелодий. Маме понравилось, а я был разочарован. На моем электронном инструменте все звучало совсем иначе.

— Жаль, что нет гитары, — сказал я. — Можно было бы попробовать. А то стоит этот гроб и столько места занимает зря.

— Мы его продадим, — ответила мама. — Уже есть покупатель. Жаль, но кто же знал, что Таня не захочет заниматься дальше.

— Она, по-моему, с самого начала таким желанием не сильно горела, — сказал я. — Это больше было ваше желание. А теперь наверняка продадим за меньшую цену.

Мама пошла к зазвонившему телефону, а я вернулся в свою комнату.