Василий Сахаров - Ведун Страница 8

«Надо же, — подумал я, с трудом выбираясь на сушу. — Прав был воин Ратибор. Переход произошел тогда, когда я потерял всякую надежду. Впрочем, долой мистику и слова мертвецов. Теперь бы к людям выбраться, поймать машину и вернуться в город, неважно какой. Эксперимент Румянцева, хоть и не совсем гладко, прошел успешно. Я жив и здоров, и мое тело жаждет действий. Вот только уходил я в Ретропространство зимой, незадолго до Нового Года, а сейчас, если судить по свежей зеленой листве на кустах и набухшим почкам, ранняя весна. И получается, что Вадим Соколов провел на уровне творения три-четыре месяца. Хм! Что же? Это вполне возможно. Однако пока несущественно. Главное, что я жив и здоров. Так что можно начинать новую жизнь, в которой я постараюсь быть более осмотрительным и счастливым, чем в прошлой».

Рывком, я поднялся на ноги. И сразу же гладкие нежные подошвы ног уколола жесткая трава. Больно, но это мелочь, которую можно перетерпеть. Я взглянул на ласковое солнце, прислушался к пению птиц, водой из ручья ополоснул лицо и напился. После чего прихватил вмиг потяжелевший клинок, который в Ретропространстве казался пушинкой, и зашагал вниз по течению, туда, где рано или поздно мне встретятся люди. Правда, их может испугать мой внешний вид дикаря в одной набедренной повязке. Но ничего, по дороге что-нибудь придумаю. Смастерю юбку или шорты из вездесущего полиэтилена, который в технологическом мире находится повсюду, или навещу ближайшую свалку, а там посмотрим.

Глава 3

Итак, я оказался в мире людей и двинулся к цивилизации. Первый час шел достаточно ходко и километров пять отмахал. Потом идти стало гораздо сложнее, так как в ручей, вдоль которого я передвигался, слева и справа вливались более мелкие водные потоки, которые мне приходилось постоянно форсировать. Однако еще четыре километра все же прошел и только после этого, войдя в дубовый лес, сделал первый привал. Подошвы ног горели огнем. Ноги были испещрены множеством мелких порезов. Глаза застилал едкий соленый пот. Губы быстро обветрились и покрылись жесткой неприятной коркой, а от воды постоянно тянуло сыростью. С каждой сотней метров идти становилось все тяжелее и, присев на корягу, я огляделся.

Признаков того, что где-то неподалеку люди, не было. Кругом заваленные сушняком полянки и мелкие болотца. На водной глади ручья, который уже можно было назвать мелкой речкой, ни одного мазутного пятна. На свежей травке ни единого клочка бытового мусора. А в чистом синем небе нет летящих самолетов. В общем, меня выкинуло в какую-то глухомань, может быть, даже за Урал. Такова была моя первая мысль, а вот вторая уже имела некоторый мистический подтекст. И вспомнив свой разговор с Румянцевым, который говорил, что время на каждом уровне мироздания течет по-своему, я пришел к выводу, что вполне мог оказаться не в родном для себя 21-м веке. Впрочем, эту догадку, дабы не расстраиваться раньше времени, я постарался от себя отогнать. После чего продолжил свой путь. И прежде чем окончательно лишился всяческих сил, преодолел еще примерно семь-восемь километров и вышел к большой полноводной реке.

Снова остановка. Опять осмотр местности, размышления, анализ и выводы, надо сказать, неутешительные, потому что нет в европейской части России больших рек, берега которых не были бы загажены, а водный путь не имел бы плавающих навигационных знаков. Значит, при самом наилучшем раскладе, моя физическая оболочка оказалась где-то в Сибири. Но это вряд ли, поскольку даже за Уралом каждая крупная река это важная транспортная магистраль, а везде где я проходил царила девственная чистота, и поблизости не было никаких следов жизнедеятельности человека. Вот и выходило, что славянский воин Ратибор, который просил меня встретиться со своим отцом, мог знать, где и в какое время меня вышвырнет. Правда, не ясно, почему он мне об этом сразу не сказал. Но при моем тогдашнем состоянии, я вряд ли бы его слушал, ибо был погружен в себя и стремился как можно скорее покинуть серую равнину Ретропространства.

В общем, двигаться дальше я уже не мог. Надо было организовать стоянку, как-то выжить, добыть пропитание и выспаться, и я постарался вспомнить все свои навыки жизни на лоне дикой природы, которые мог бы использовать. Первым делом выбрал место для ночлега, узкую и сухую балку с крутыми глинистыми обрывами, и с помощью клинка выдолбил в стене продолговатый проем, в который могло поместиться мое тело. Затем заполнил эту нишу прошлогодней перепрелой листвой, которая успела высохнуть на ласковом весеннем солнышке, и нарубил колючего кустарника. Ну, а потом залез в ручей, и стал осторожно шарить руками по промоинам, в которых любят отдыхать рыбешки и частенько сидят раки. К сожалению, огня добыть я не смог, да и посуды не было, так что брал только рыбу. И поймав десяток мелких карасей и одного полукилограммового леща, снова выбрался на берег.

На суше, под лучами заходящего светила, я обсох. Карасиков насадил на срезанные ветки и подвесил на прибрежное дерево, а леща выпотрошил, обмыл и съел сырым. Противно, конечно, особенно без соли. Но делать нечего, калории необходимы, корешков съедобных я пока не встречал, а для ягод еще не время. И набив недовольно заурчавший желудок, уже ночью, я посмотрел на звездное небо, не обнаружил ни одного спутника и тяжко вздохнул, забил вход в балку колючками, залез в свое убежище и провалился в сон.

Так прошел первый день моей новой жизни, а утром я проснулся от холода, сырости и звериного ворчания. Естественно, вставал тяжело, поскольку тело ломило, ноги опухли и не хотели нести своего хозяина, а голова трещала так, словно вчера меня били по ней палками. Однако разум сильнее тела, и я заставил себя подняться. Взял меч, с которым за прошедшее время чуть ли не сроднился, приподнялся над колючками и посмотрел на берег, где увидел настоящего бурого медведя. Хм! Крупного самца, который, посапывая и издавая обиженный рев, ходил вокруг дерева, на котором я повесил сушиться карасиков, и пробовал достать мой припас. Вроде бы ничего сложного. Однако что-то у косолапого не клеилось, то ли слишком тяжелый был, то ли старый, то ли неуклюжий. Поэтому взобраться на дуб он не мог, а кушать зверю, если судить по его впалым после зимней спячки бокам, хотелось.

И что оставалось делать при таком раскладе мне? Вариантов было немного. Выйти против медведя с мечом, чтобы он меня сожрал, ибо одолеть его нереально. Попытаться проскочить к реке и броситься в холодную воду, куда мишка не полезет. Ну, или ждать, пока косолапый уйдет. И после недолгих раздумий я выбрал вариант номер три. Прикинул, что ветер дует от реки на балку, а медведь меня пока не почуял, а значит можно еще немного поваляться на своем импровизированном ложе.

Решено, сделано. Я снова забрался в нишу, зарылся в колкую, но теплую листву, и опять задремал. Да уж, опасность рядом, а я дрыхну. Странно это? Возможно. Но после всего того, что со мной произошло, медведь не тот противник, которого стоит опасаться всерьез. Вот был бы человек, это да, считай, что беда рядом. А животные такие существа, что если они не умирают с голода, и ты их не трогаешь, то им незачем тебя трогать, таков закон матери-природы.

Второй раз я проснулся уже в полдень. Физическое состояние тела более или менее в норме. Слабость имелась, но голова в порядке и в мышцах появилось немного сил. Медведь ушел, а моя рыбка осталась. Отлично. Можно было снова пускаться в путь, и я не медлил. Быстро снял с дерева подвялившихся карасиков, с липы, которая росла неподалеку, срезал несколько длинных полос гибкой коры, обвязал этими лентами меч и пошел.

Над головой поют птички. Тенек. На берег накатывается волна и все спокойно. Руки разрывают на части рыбку, а у меня в голове беспокойные мысли и куча вопросов. Почему я не взял у мертвого славянина ножны? Отчего не снял с крестоносца плащ, а оторвал от него всего один кусок? Как так? Я взрослый мужчина, с опытом, а так зазевался? Хрен его знает. Видимо, сказывалась обстановка и состояние стресса в котором я находился. Впрочем, нечего себе голову забивать. Что было, назад уже не вернешь, и сейчас я в реальности. Мозги начали работать, как положено, и пока я поступаю по уму.

Минул час, а за ним другой. Справа по-прежнему пустая река, а слева густой лес. Я втянулся в движение, старался игнорировать боль, и совершенно неожиданно выскочил на широкую тропку, которая начиналась на небольшом песчаном пляже и уходила в глубину темной чащобы. И посмотрев под ноги, я обнаружил, что дорожка буквально усеяна свежими отпечатками сапог. Не фабричных с рифлеными протекторами, а каких-то самодельных, с каблуками и гладкой кожаной подошвой. Круто! Люди рядом. Однако радости я почему-то не почувствовал, а быстро оглянулся и шмыгнул обратно в чащу. Почему? Хм! А почему древние люди изрекли мудрость, что человек человеку волк, и это изречение не теряет своей актуальности несмотря ни на что? Вот то-то же! Поэтому безопасность, прежде всего, особенно в глуши, где нет полиции, МЧС и прокуроров, и самый главный тот, у кого дубина мощнее, кулаки покрепче и быстрая реакция.