Александр Рудазов - Арифмоман. В небесах Страница 8

Архитектура хотя и имела некоторые арабско-персидские черты, разительно отличалась от земной. Здания в форме вытянутых полушарий, бесчисленные балкончики, на которых едва помещался один человек, шестиугольные окна-соты и полное отсутствие дверей. Дверные проемы есть, дверей нет. Только легкие газовые занавески.

Эйхгорна это поначалу очень удивило – неужели тут настолько низок уровень преступности? Но заглянув в один такой проем, он понял, в чем дело. Просто то были многоквартирные дома – и в «подъезд» действительно мог войти любой желающий. Но дальше начинались вполне нормальные двери, запертые на замки.

И однако здания все равно ошеломляющие. Большинство – относительно невысокие, всего в три-четыре этажа. Но попадались и семи-, и десятиэтажные, а на одной из улиц Эйхгорн увидел даже настоящий небоскреб в двадцать шесть этажей. Он машинально считал их у каждого дома, мимо которого проходил.

Столь высотное здание Эйхгорна удивило. Одно дело – нефункциональные постройки вроде храмов и пирамид, но совсем другое – жилые дома. Отопление, хорошо, в здешнем климате не требуется. А как быть с водопроводом, с канализацией? На двадцать шестой этаж с ведрами не набегаешься!

Да и без ведер тоже. Такое высотное здание попросту немыслимо без лифта. Вон как мучился Эйхгорн в своей башне волшебника – а ведь та была вдвое ниже! И, насколько Эйхгорн понял, изначально вообще не предназначалась для жилья – просто наблюдательная точка. Типа сухопутного маяка.

Но войдя в эту высотку, Эйхгорн увидел… лифт. Очень похожий на земной, только без раздвижных дверей. И без кнопок – их заменяла плошка с какой-то жидкостью. Прямо на глазах Эйхгорна вошедший жилец обмакнул в нее пальцы, брызнул на пол… и через несколько секунд к нему спустился лифт! Жилец вошел в него, вопросительно глянул на Эйхгорна, пожал плечами, когда тот отказался заходить, и певучим голосом произнес:

– Десятый этаж, если будет на то воля Херема.

Лифт унесся ввысь, оставив Эйхгорна в полном изумлении.

На сей раз он недолго размышлял над объяснением. Магия, разумеется. Чертова магия, которую пока не получается объяснить рационально.

Ничего, все еще впереди.

Кроме высотных зданий с волшебными лифтами в Ибудуне нашлось еще немало интересного. Центром его, как и в Альбруине, был дворец – причем раз в десять больше, чем у парибульского короля. Настоящая крепость, закованная в каменную скорлупу. Громадный купол виднелся отовсюду – из любого окна, с любой улицы. Великий халиф Нбойлеха явно не поскупился, возводя свою резиденцию.

Сам же город делился на ремесленные кварталы, и у каждого был свой неповторимый аромат. Квартал кузнецов дымил, коптил и оглушительно громыхал. В квартале мясников стоял удушливый запах крови. Квартал кожевников смердел еще хуже. В квартале угольщиков ощутимо требовался противогаз. В квартале винокуров можно было захмелеть, просто глубоко дыша.

Ближе к центру воздух становился почище. Там располагались кварталы ткачей, стеклодувов, ювелиров, парфюмеров. А между халифским дворцом и гаванью развернулся огромный купеческий квартал. Здесь обитала и знать – впрочем, в Нбойлехе между дворянами и купцами разницы почти что не было. Всякий почтенный человек имел свой бизнес – держал лавки или мастерские, водил караваны или торговые суда…

Именно купеческий квартал был настоящим ядром, сердцем Ибудуна. На каждом шагу торговые точки, бани, харчевни, чайханы, караван-сараи. Отовсюду слышались крики зазывал, приглашающих что-нибудь купить, вкусно покушать или попариться в хаммаме с красивыми девочками.

А еще повсюду были мечети… то есть, храмы Херема. Еще в Парибуле Эйхгорн узнал, что Нбойлех – херемианская страна. В отличие от классических севигистов, которые считают верховным богом Космодана, бога небес и вообще пространства, херемиане утверждают, что самый главный – Херем, бог времени. Это и есть основное различие между их религиями.

Как и в большинстве общественных заведений Ибудуна, в храмах не было дверей. Внутри же царила глубокая аскеза – никакой мебели, никаких украшений. Посетители сидели на голом каменном полу, взирая на единственный элемент декора – огромные песочные часы. Отмеряя время, чуть слышно шуршали песчинки, и это был единственный звук, что допускался в храме.

Херем не любит молитв и песнопений, ему чужд колокольный звон и неприятна суета. Вечное спокойствие пустыни и размеренный ход времени дарует он людям. Его адепты – приверженцы тишины и неподвижности. Молчальники. Созерцатели. Вот каковы те, кто избирает путь Херема.

В купеческом квартале тоже выделялись улицы побогаче и победнее. Эйхгорн в конце концов вышел на самую шумную и богатую – Старый Кишлак. Если верить запискам Жуаля Гетуорре, именно отсюда начался Ибудун.

В глубокой древности это место было именно кишлаком – селением, в котором зимовали бедуины. Но со временем его жители перешли к оседлому образу жизни, освоили мореходство, стали торговать с соседями, построили настоящий город, окружили его стенами, завели себе эмира, а потом прибрали к рукам весь полуостров и стали великим халифатом.

Типичная история успеха.

Народ по Старому Кишлаку гулял сплошь важный, хорошо одетый. Если в Маленьких Королевствах костюмы в целом походили на европейские, то в Нбойлехе возникали ассоциации скорее с ближневосточным дресс-кодом. Большинство носили халаты или бурнусы, на голове – куфии или тюбетейки. Талию многие обворачивали широким шелковым поясом с золотыми или серебряными кистями. На ногах сандалии или чувяки с острыми носами.

Почти все женщины прикрывали лица вуалями. Правда, очень тонкими, совершенно прозрачными. Делалось это не для того, чтобы прятать лицо, а чтобы защищать его. Палящее солнце, песчаные бури, горячий ветер, насекомые… все это скверно влияет на нежную кожу.

Благодаря вуалям или чему другому, кожа у здешних девушек была безупречной. Светло-орехового оттенка, идеально гладкая, она превосходно обрамляла точеные носики и миндалевидные глаза. Как и парибульцы, нбойлехцы принадлежали к европеоидной расе, но отличались от своих южных соседей не меньше, чем кавказцы от славян. Более смуглые, почти поголовно брюнеты, с несколько иными чертами лица и чуть выпяченными губами, они с любопытством таращились на Эйхгорна, сразу распознавая в нем иностранца.

Конечно, в Парибуле Эйхгорн тоже выглядел иностранцем. Но на тамошних жителей он все же походил больше. А здесь сразу видно – чужак.

Впрочем, проблем с этим не возникало. В Старом Кишлаке иностранцы попадались на каждом шагу – и далеко не все они были людьми. Неулыбчивые малькаронцы в дорогих костюмах. Атлетические тримейцы в медных доспехах. Придурковатые разбанцы в нелепом тряпье. Смуглые татуированные тхарийцы в тюрбанах. Чернокожие харгальцы со множеством мелких косичек. Карлики-гоблины из Холобонда. Длинноусые котаи из Чера. Кистеухие фелины из Шутринда. Крокодилоподобные акрилиане со стозубыми улыбками. В порту Ибудуна встречались гости из десятков государств. Самые разные нации, расы и виды.

Понемногу начало смеркаться, и Эйхгорн решил заняться делами. Первым делом он отыскал лавку менялы – благо в Старом Кишлаке они встречались на каждом шагу. Добродушного вида толстяк за прилавком принял расписку своего альбруинского коллеги, внимательно ее изучил и пробасил:

– Регентеры, э?.. Сегодняшний курс – четыреста пятьдесят семь и шестьдесят пять. Вам по номиналу выдать или местными?..

– Местными, – попросил Эйхгорн.

– Тогда это будет… с учетом моего процента… эм… три тумана, три денгара и четыре грамена, – отсчитал монеты меняла. – Примите и распишитесь.

Эйхгорн опустил в карман десять тяжеленьких кружочков. Теперь он уже лучше разбирался в местных финансах, так что комиссию менялы подсчитал сразу же. Курс золотого регентера – 457.65 условных единиц, так называемых хлебов. Своеобразный индекс Биг-Мака – стоимость монеты измеряется в количестве лепешек, которые за эту монету можно купить.

А текущий курс валюты Нбойлеха написан прямо здесь, на грифельной доске: туман – 1325 хлебов, денгар – 132.5 хлеба, грамен – 13.25 хлебов. Итого Эйхгорн получил 4425.5 хлебов, хотя альбруинскому меняле сдал десять золотых регентеров или 4576.5 хлебов.

Сто пятьдесят один хлеб пришлось выложить за этот аналог Western Union. Больше серебряного регентера. И Эйхгорну это, в общем-то, не очень и требовалось – он просто хотел на личном опыте проверить, как работает система.

Расписками менял, этими грубыми подобиями банковских чеков, здесь пользуются в основном купцы. Ибо металлическая наличность мало того, что приманивает преступный элемент, так еще и немало весит. Пара сотен золотых – это уже груз, серьезно оттягивающий карман. А если ты богач, который меряет их тысячами?

Вот менялы и предоставляют удобный сервис. Но не задешево.