Петр Донцов - Николай I - Попаданец Страница 8

Я вспоминал, как в моем времени были люди, которых коробило от словосочетания «потребительское общество», мол, это стадо безмозглых скотов, которым только подавай жвачку. Но я не видел ничего плохого в желании людей жить лучше. Ведь жить в скудости не есть хорошо, и бедность обыдляет почище достатка. А идеального общества не существует, и утописты, которые пытались его создать, очень быстро скатывались к террору, так как не находили иных стимулов убеждения.

Уезжая в Англию, я был полон впечатлений, которых не даст ни одна книга или отчет. Впечатлений от огромных пространств и от огромной крестьянской страны, которая как спящая красавица, ждала своего часа проснуться. Я понимал, почему мой брат побоялся освободить крестьян. Изменив правила игры, он мог пробудить такие силы, которые могли смести все начатое Петром. И он не решился. Но не сделать этого уже было нельзя. Мир изменился, даже если в Европе, ослепленной победой над Наполеоном, многие этого и не заметили.

Глава 15

В Англию я попал в конце 1816. Не самое лучшее время для путешествия, но мне надо было спешить. Перед поездкой я получил «инструкции» от Карла Васильевича Нессельроде, нашего министра иностранных дел. Этакого Громыко начала XIX века. Что интересно, Россию Карл Васильевич презирал, что не мешало ему стоять во главе ее внешнеполитического ведомства. Вот такие вот чиновничьи перипетии. В этом времени остзейские немцы составляли значительную часть чиновников и офицеров, так как были более образованны и инициативны. То есть были более грамотными специалистами.

Путешествие по Северному морю в осенний период на парусном судне, удовольствие не из приятных. И хотя, как оказалось, морской болезнью я не страдаю, аппетит и самочувствие у меня были не очень. Зато я был очень рад вновь увидеть землю, когда, наконец, мы прибыли в Туманный Альбион.

Лондон оказался очень оживленным городом. Гораздо более деловым, чем другие европейские столицы, которые я посетил. Англия первой вошла в фазу индустриальной революции и в отличие от остальной Европы, здесь уже спешили. Лондон был не готов к такому взрыву деловой активности. Поэтому в нем появилось множество трущоб – кварталов пролетариата. Город был довольно чистым, по крайней мере, в центре. Дороги тоже производили хорошее впечатление, особенно после российского бездорожья, от которого я страдал целый год.

«Большая игра»[5] между Россией и Англией, уже разгоралась, и за радушием хозяев скрывались недоверие и подозрительность. Впрочем, я тоже англичанам не доверял, но находил нужным у них многому научиться. Прежде всего, тому, что англичане во главу угла ставили свою выгоду, и умели когда надо проявлять гибкость. Некоторые назовут это беспринципностью, но именно эти свойства помогли им построить империю, несмотря на довольно скудные ресурсы. А во вторых деловая хватка и способность к организации. Ведь те изобретения, которые были сделаны, еще надо было внедрять в производство, а потом еще и продать. Поэтому, я хотел все увидеть своими глазами и присмотреть, что из английского опыта, можно будет применить на родине.

За четыре месяца, что я провел в Англии, я успел познакомиться со многими влиятельными людьми. Герцог Веллингтон, победитель Наполеона при Ватерлоо, самолично показывал мне достопримечательности Лондона, а также удовлетворил мой интерес, посетив со мной гвардейские казармы и оружейные заводы в окрестностях Лондона. Мне было интересно воочию увидеть боевую тактику и порядки англичан. Благо в эти времена особых секретов из новинок вооружения или тактики не делали. Часто в действующих армиях были иностранные наблюдатели, или просто наемники. Вооружение англов было примерно таким же, как и в русской армии. Те же гладкоствольные ружья и пушки, заряжающиеся с дульной стороны.

Что действительно отличало англичан, так это скорости и объемы производства. Во время Наполеоновских войн они вооружили и профинансировали шесть коалиций против Наполеона. Поэтому меня очень интересовала их техника производства, разделение труда и станочный парк. В России тоже все это было, или почти все, на тех же Сестрорецком или Тульских заводах, но масштаб и количество квалифицированных специалистов были в Англии на порядок, а то и в разы больше.

Побывал я и в Арсенале, и на верфях. Век пароходов еще не начался, но первые прототипы уже были. Военных кораблей на стапелях стояло немного, в основном фрегаты. Война недавно окончилась, и Англия в который раз законсервировала часть своего флота. Учитывая также трофейные суда, особенной нужды в новых кораблях не было. Но кое-что строилось, ведь статус владычицы морей и торговое первенство нужно поддерживать. На многих частных верфях, больших и маленьких строили торговые корабли. Надо сказать, что даже после появления пароходов, парусные суда еще долго царили на морях. Ведь ветер бесплатный, даже если не всегда попутный, а пароход потребляет уголь и не всегда этот уголь можно достать, особенно на дальних маршрутах.

В России Чарльзом Бердом, кстати, шотландцем по происхождению, уже был построен первый пароход, а далее начали появляться пароходы на Волге и других крупных реках. А вот торговый флот в России практически отсутствовал. В основном перевозками занимались англичане, хотя было достаточно голландцев и датчан. А ведь это целая отрасль производства плюс отличный пул моряков на случай войны. Англичане, кстати этим пулом часто пользовались. Так что, чего посмотреть и чему учиться было достаточно. Я также свел знакомство со многими частными кораблестроителями. Нанимать их у меня не было ни возможностей, ни полномочий, но я старался сделать заделы на будущее.

Около недели я провел в Оксфорде. Я посещал лекции и беседовал с профессорами. В Англии и Франции складывалась современная система образования, особенно инженерного. Университет провозгласил меня доктором права, этакий политический политес. Как бы они удивились, узнав, что у меня MBA из XXI века. Как и в остальных моих визитах, я старался увидеть полезные начинания, которые можно повторить на Руси, а также познакомиться с ведущими профессорами и талантливыми студентами. Авось удастся переманить несколько к нам на родину. В отношении инженерного образования в России у меня были планы, но надо было ждать, пока появится реальная возможность их воплотить.

Возвращался назад я через Берлин, где сделал долгую остановку у моей невесты, Шарлотты. Принимали меня по-семейному, как будущего зятя. В Петербург я приехал в мае 1817 года, а в июне отпраздновал свое официальное совершеннолетие и обручился с Шарлоттой, которая после принятия православия стала именоваться Александрой Федоровной.

Глава 16

Фройлин Агнесс тряслась в карете рядом с её высочеством. Как одна из придворных фрейлин она сопровождала принцессу в Россию. Далее её будущее было неясно, так как Шарлотта должна была принять православие и обзавестись новым двором на своей новой родине. Агнесс было семнадцать, и она уже два года была фрейлиной её высочества. Сначала Агнесс была счастлива попасть в свиту принцессы, ибо это была большая честь для семейства фон Гитенау – признание заслуг их отца, храбро сражавшегося против Наполеона в Лейпцигской битве и произведенного за это в полковники. А потом она привязалась к молодой принцессе. Шарлотта была проста в общении и любила развлечения, поэтому пользовалась любовью фрейлин.

Семейство фон Гитенау происходило родом из Восточной Пруссии, где имело одноименное поместье. Это был род потомственных военных и дед Агнесс, служивший при Фридрихе Великом, отце нынешнего Фридриха Вильгельма, сражался против русских в Семилетней войне. А теперь Шарлотта станет великой русской княгиней. Вот такие вот превратности политики.

В поездке их сопровождал эскадрон кирасир. И молодой лейтенант, иногда поравнявшись с каретой со стороны Агнесс, бросал на неё озорные взгляды. Шарлотта, заметив старания лейтенанта, пошутила по этому поводу, и Агнесс залилась краской.

До границы они доехали довольно быстро. Было лето, дороги были сухими, а по пути их везде ожидали. В Кенигсберге они отдохнули несколько дней и отправились дальше. В дороге Агнесс думала о том, какая она Россия. Многие при дворе считали её варварской страной. Но она видела великого князя Николая и других русских из его свиты. Все они были образованны и галантны. Видела она и русских солдат, когда жила в Восточной Пруссии, они тоже не выглядели варварами.

Принцессу очень беспокоила встреча с матерью великого князя, Марией Фёдоровной. В Европе знали о том, с какой строгостью императрица-мать воспитывает своих сыновей и дочерей, знали и о её непростых отношениях с невесткой Елизаветой Алексеевной, супругой императора Александра. Поэтому опасения эти были обоснованны. Но сам Николай клятвенно ее заверил, что матушка уже ее полюбила и ждет, когда, наконец-то, они смогут увидеться. Шарлотта рассказала это Агнесс под большим секретом, что было признаком большого доверия. Впрочем, недаром, ибо Агнесс была одной из немногих фрейлин, которых Шарлотта попросила сопровождать себя в Россию.