Юрий Корчевский - В цель! Канонир из будущего Страница 8

Вздохнул я тяжело, да делать нечего. Надо исходить из того, что есть.

В своей комнате я положил шелковые нити в хлебное вино – так здесь называли самогон – для стерилизации. К приему пациентов я был теперь готов, вот только самих пациентов пока еще не было… Уж и Федор среди купцов возносил мое мастерство, и я на торг захаживал, предлагая свои услуги лавочникам. Никого!

Прошло две недели вынужденного ничегонеделания. Однажды вечером Федор пришел домой пьяненьким. Сидя за столом, он делился городскими новостями и в конце гордо заявил, что договорился с несколькими купцами на паях нанять судно и совершить торговую поездку к османам.

Я удивился:

– Что тебя туда потянуло? Ты и языка-то их не знаешь.

– Наш товар, из Руси, хорошо берут. Раньше наши купцы по Днепру плавали, только вот как война началась с Литвой, мимо Хортицы Киевской не проплывешь. А торговля у них на базарах ихних знатная. Все продать и купить можно. Коли удачно продашься да назад товар редкий привезешь, так сам-три, как не более, обернешься.

Речи о предполагаемом барыше так и лились из уст захмелевшего Федора.

В голове моей мелькнула мысль, которую я тут и высказал купцу:

– Федор, а не возьмешь ли меня с собою?

Федор удивился:

– Так у тебя же товара нету!

– Я ведь и не торговец – возьмите охранником. Все равно нанимать будете. Лишним на судне не окажусь. А пока на земле турецкой торговать будете, я лечением займусь. Все заработок будет.

Федор почесал затылок.

– Я бы и не против, только надо с пайщиками моими обсудить. Время еще есть – через седмицу выходить надумали, чтобы к зиме, значит, обернуться.

– Вот и поговори.

Через два дня Федор передал мне согласие других купцов. Поскольку места на корабле было немного и они старались взять побольше товара, каждого человека отбирали тщательно.

Быстро пролетело время до отъезда, и вот уже я стою на палубе большого ушкуя, называемого «морским». Судно может ходить не только по большим рекам вроде Волги или Оки, но и по морю.

В скромной кормовой каюте расположились трое купцов-пайщиков, остальная команда – на палубе под навесами.

Перед отплытием с охранников, коих было четверо, взяли клятву: «Клянешься ли ты защищать жизнь мою и добро, как свои, и даешь ли в том слово?» Так же, как и остальные, я подтвердил слово крестным знамением.

Я стоял на палубе и смотрел на берег. Плавание долгое и опасное – не столько штормами, сколько житьем в мусульманском мире и морскими разбойниками. Пусть нас и прикрывали законы, защищающие купечество, но все же… Кто из разбойников чтит закон?

Меня вдруг одолела такая тоска-кручина, что хоть беги с корабля. Ан нельзя – слово дал.

Матросы сбросили швартовы с дубовых кнехтов, и судно стало медленно разворачиваться на Оке. Течение подхватило корабль, команда распустила паруса, и наше путешествие началось.

Через двое суток мы ошвартовались на ночевку в Нижнем. И снова в путь. Я узнавал знакомые места – изгибы рек, стрелку Волги и Оки. Все-таки когда-то я здесь плавал с Сидором. Как давно это было. На меня нахлынули воспоминания о былом…

Через несколько дней мы добрались до Казани.

Раньше дотошные татары осматривали каждое проходящее судно и взимали тамгу в пользу ханства. Теперь, после взятия Казани Иваном Грозным, пошлину не платили, но и порядка стало меньше. Во времена Казанского ханства заплатил тамгу, получил пайцзу – нечто вроде охранной грамоты на медной пластинке – и плыви спокойно дальше. Имея пайцзу, купец находился под охраной авторитета хана и силы татарских законов. Горе было нарушившим их – кара настигала практически всегда, если преступивший закон не успевал укрыться где-нибудь в Литве или у казаков.

Теперь эти устои покачнулись. Татары по-мелкому пакостили русскому государю, делая набеги на приграничные русские земли, грабили и убивали купцов. Убивали затем, чтобы не оставлять свидетелей бесчинств. Земли татарские отошли под руку русского государя и заселялись русскими боярами, попавшими в опалу. Скудные были земли татарские, к слову сказать, невозможно было поднять на них сильное хозяйство. Соседи татар – башкиры – вели себя по-иному, давно признав добровольно главенство Москвы.

Охранники на судне несли постоянное дежурство, особенно усиливая бдительность по ночам, на стоянках.

Старшим у нас был Фрол. Среднего роста, сухой и жилистый, он отменно стрелял из лука – не хуже татарина. На спор он из лука с палубы сбивал пролетающую утку. Однако же саблей владел посредственно.

Двое других охранников представляли собой огромных мордоворотов с пудовыми кулачищами. Думаю, в реальном бою они умрут первыми. В схватке кулаки мало что решают, главное – хорошая реакция и умение владеть оружием. Оба увальня были туповаты, но добродушны и исполнительны. Им бы в кузне молотом махать или амбалить на пристани, таская тяжеленные мешки.

С Фролом же мы сошлись, живя на судне под одним навесом. Сегодня как раз наша ночная смена.

Корабль стоял у берега, уткнувшись в него носом. Команда развела костер и ужинала, стуча ложками о миски. Мы с Фролом отошли от судна метров за сто, описывая по лесу полукруг вокруг стоянки. Вдруг Фрол замер и поднял руку. Я тоже остановился и прислушался. Впереди слышался приглушенный разговор. Наших, из команды, здесь быть не могло. Стало быть – чужие.

Фрол стянул с плеча лук, наложил стрелу. Я пока не видел противника, да и какой смысл стрелять из лука в лесу, когда любая ветка может отклонить стрелу от цели?

Я медленно вытащил саблю из ножен.

Ощупывая перед собой ногами землю, чтобы не хрустнуть сухой веткой, мы двинулись вперед. Остановились – разговаривали совсем рядом. И говорили по-татарски. Я вслушался. Ага, вот оно что – татары хотели напасть на команду и увести судно с грузом на Каму. Теперь же обсуждали – напасть сразу или разделиться на две части и атаковать с разных сторон.

Интересно – сколько их? Говорили двое, иногда вмешивался третий, но наверняка их больше – не будут трое делиться на два отряда, думаю, их не меньше десятка.

Я тронул Фрола за плечо, показал рукой назад. Он меня понял, и мы так же тихо отошли на безопасное расстояние.

Когда голосов стало не слышно, я на ухо Фролу прошептал все, что сумел услышать.

– Ты что, татарский знаешь?

– Знаю, в плену у них побывать пришлось.

– Пошли к кораблю, наших известить надо. – Когда мы приблизились к стоянке наполовину пути, Фрол решил остаться на берегу. – Присмотреть хочу, а получится – в спину татарве ударю. Постарайся незаметно подобраться к стоянке. Думаю – наблюдатель у них есть. Пусть команда на судно заходит и к бою готовится. Никому на берегу ночевать не оставаться. Понял?

– Понял, сделаю.

Я опустился на землю и пополз к стоянке. Не хотелось мне подставлять спину невидимому противнику – а ну как из леса стрелу пустят? Стрелять татары мастера, а у меня защиты нет – кольчугой обзавестись еще не успел, да и не спасет она на близкой дистанции.

Вот и стоянка. Я поднялся с земли, чуть не испугав матросов. Отозвал в сторону кормчего – крепкого бородатого мужика с дубленым лицом – по имени Акакий и передал слова Фрола.

– Понял, – посерьезнел кормчий.

Матросы по-одному стали подниматься на судно. «Правильно сделал Акакий, что не все скопом на корабль побежали», – подумал я.

У костра остались я и двое амбалов-охранников. Нервы были напряжены до предела, рука то и дело непроизвольно касалась рукояти сабли. Эх, пушечку бы сюда, но не было ее на корабле.

В лесу хрустнула ветка, я плашмя упал на землю и перекатился. А амбалы на хруст не среагировали – лишь глаза выпучили от удивления, глядя на меня. И поплатились. Одному в спину попали сразу две стрелы, и он головой упал в костер, второму стрела угодила в шею. Амбал захрипел, попытался выдернуть стрелу, но горлом хлынула кровь, и он упал.

Из леса выбежали около десятка татар. Костер осветил их фигуры, и Фрол не сплоховал – щелкнула тетива, и один из нападавших упал. За первой стрелой последовала еще одна, и еще один татарин упал. Татары явно замешкались. Как нападать, когда невидимый враг мечет стрелы, которые находят цель, а сам пока неуязвим? Но вскочивший предводитель заорал:

– Вперед, с нами Аллах! – И татары кинулись к кораблю.

Я успел вскочить на ноги и выхватить саблю.

Первый же татарин схватился со мной в сабельном бою, остальные, мешая друг другу, кинулись по сходням на борт корабля.

Мой противник оказался ловок, подвижен, яростно наступал на меня, тесня к воде. Ситуация усугублялась еще и тем, что отсвет от костра сюда не долетал, нос корабля создавал препятствие, и сабля татарина была почти не видна. Так можно и пропустить удар. Когда татарин сделал очередной выпад, я бросился ему в ноги и вогнал свою саблю ему в живот снизу вверх. Татарин выронил саблю и схватился за живот. Я добил его ударом в грудь.