Андрей Бондаренко - Клоуны и Шекспир Страница 8

– И с левой стороны птицы летят. Утки? Серые гуси? Или же казарки?

– Не знаю, – вертя головой по сторонам, признался Макаров. – Меня, впрочем, сейчас не птички волнуют-интересуют…

– А, что же тогда? Наверное, рыбки?

– Не угадал. Посмотри-ка в сторону открытого моря.

– Ух, ты, носороги носатые! – восхитился Тиль. – Сиреневая стена наплывает прямо на нас. Высокая такая, почти до самого неба. Похоже, идёт густой туман.

– Передай-ка мне фляжку, – попросил Лёнька, и, побулькав от души, затянул: – Сиреневый туман – над нами – проплывает. Над тамбуром горит – полночная звезда. Кондуктор не спешит. Кондуктор понимает, что с девушкою я – прощаюсь навсегда…

Пришёл туман. Нет, не так.

Плотный сиреневый туман поглотил их – сразу, полностью, жадно и решительно. Раз, и всё…

Вокруг установилась полная и абсолютная тишина – был слышен только взволнованный перестук двух сердец. Ужасно чесались барабанные перепонки.

«А ещё чётко-чётко ощущается-угадывается ход Времени», – подумал Макаров. – «Или же это окружающее Пространство – медленно-медленно – поворачивается вокруг собственной невидимой оси?».

Сиреневый туман отступил, рассеялся, растворился.

По безбрежной морской глади отчаянно заплясали-запрыгали легкомысленные солнечные блики.

– Сколько времени мы провели в тумане? – спросил Лёнька. – Минут пять? Десять?

– Минут? – удивился Тиль. – Мне показалось, что несколько полновесных часов…. Между прочим, буровая платформа VS-413/13 пропала.

– Как это – пропала?

– Так это. Исчезла. Неожиданно и бесследно. Мать его. А ты, дружище, здесь. Вместе со мной…

Глава пятая

Сюрпризы на берегу

Макаров, опираясь ладонями на тугой лодочный борт, осторожно поднялся на ноги.

– Э-э, – забеспокоился напарник. – Поаккуратней, пожалуйста. Как бы не перевернуться…. Ну, чего разглядел-то?

– Ничего интересного и заслуживающего внимания. Море, море, море…. Только на юго-востоке, судя по солнцу, виднеется туманная дымка, сквозь которую проглядывают крохотные чёрные точки и чёрточки. Это, надо думать, части-элементы горной прибрежной страны – всякие там пики, плато и седловины перевалов…. Буровой платформы, увы, не вижу. Наверное, нашу лодку отнесло далеко в сторону. Чем, интересуешься, отнесло? Возможно, что недавним сиреневым туманом. Больно, уж, он был вязким, тяжёлым и плотным. То есть, «прихватил» нас, сволочь приставучая, и протащил на несколько километров. Чего только не случается на этом странном Свете…

– И, что будем делать?

– Понятия не имею, – признался Лёнька. – Я, как назло, мобильник в каюте оставил.

– И я.

– Давай, здесь поплаваем немножко? Типа – широкими кругами, ориентируясь на солнышко? Вдруг, и отыщем пропажу.

– Поплаваем, конечно…

Минут через двадцать Тиль сообщил:

– С севера-запада планомерно наползают тёмно-сизые грозовые облака. Слышишь – далёкие раскаты грома? Вот, и ветер задул резкими порывами. Волна пошла. Плохи дела.

– Не скажи. Могло быть и гораздо хуже.

– Куда, блин норвежский, хуже?

– Ветер дует в берег, – пояснил Макаров. – Погребём в том же направлении. Пристанем к берегу, выйдем к человеческому жилью. Свяжемся с платформой, или же с базой в Тромсё. Объясним ситуацию. Мол, так и так, случайно заблудились…. А если бы ветер дул в противоположном направлении? Унесло бы, век свежего пива не пить, в открытое море. Поминай, как звали.

– Ругаться, конечно, будут. И по деньгам, сто процентов, накажут. То бишь, депремируют. Ладно, гребём. Других вариантов не наблюдается, а ветер крепчает прямо на глазах.

Ветер, действительно, крепчал. Волны становились всё выше и выше. Они уже с лёгкостью догоняли и перегоняли надувную лодку, безжалостно бросая её из стороны в сторону.

Несмолкаемый визгливый вой ветра, потоки холодной воды, безостановочно летящие через лодочную корму, редкие крупные капли дождя, ярко-жёлтые изломанные молнии, глумливые и оглушительные раскаты грома. Короче говоря, ничего приятного. Хорошо ещё, что ярко-красные буровые куртки (с капюшонами), и штаны были непромокаемыми. Слабое утешенье, но, всё же…

Через несколько часов впереди показался берег.

– Меняемся местами, – велел Лёнька. – Я сяду на вёсла. Ты уже малость подустал, а впереди…м-м-м, ничего хорошего не наблюдается. Сплошные чёрные ребристые скалы, о которые – со страшной силой – разбиваются морские волны. Мясорубка, мать его, натуральная.

Заняв место на заднем сиденье, Даниленко уточнил:

– Что мне делать?

– Высматривай подходящее место для причаливания. Я сейчас пойду наискосок по отношению к берегу. Так что, не зевай.

– Понял…. Пока ничего подходящего. Правым веслом работай активней! Правым! А левым, наоборот, табань…. Навались, иначе долбанёмся о торчащий из воды камень. Навались! Молодец, пронесло…. Вижу проход в скалах! Поворачивай направо! Ещё! Ещё немного! Достаточно. Вперёд!

Лодка с разгона ткнулась носом в низкую песчаную косу. Одновременно с этим раздалось громкое змеиное шипенье.

– Пропороли-таки лодочку, – огорчился Макаров. – Видимо, случайно чиркнули бортом об острую грань гнейсовой скалы. Жалко.

– Да и Бог с ним, – отмахнулся Тиль. – Подумаешь. Потом заплатим сполна за испорченное казённое имущество, и все дела. Пошли, брат, поищем людей. Прощай, лодочка! Спасибо за помощь. Искать того напрасно, кто не желает, чтоб его нашли[13]…

Скалы, скалы, скалы – черные, серые, бурые, поросшие мхами и лишайниками.

– Ерунда какая-то, – на ходу ворчал Лёнька. – Уже примерно на полкилометра отошли от берега, а вокруг всё одно и то же – скалы, скалы, скалы…. Ага, кажется, начинается заметный подъём, да и камней с рвано-острыми краями под ногами стало гораздо меньше. Похоже, что сейчас мы двигаемся по пологому склону сопки. Хорошо ещё, что дождик перестал. Грозовые облака благородно откочевали к югу.

Подъём всё длился и длился. Незаметно наступил светло-фиолетовый вечер, начало темнеть.

– Выходим на вершину…, – хрипло выдыхая, объявил Тиль. – Так, вроде вышли. А, что дальше? Хрень какая-то – насквозь непонятная и неправильная…

– Странные дела, – смахивая ладонью со лба капельки пота, согласился Макаров. – Сплошная призрачная темнота. Ни единого огонька вокруг…. Нет, я всё понимаю, мол, северная оконечность Норвегии, четыреста с лишним километров за Полярным Кругом. Но, всё же…. Мы сейчас стоим на вершине сопки. Обзор – лучше не бывает. Километров, наверное, на…, хрен знает на сколько. И – ни одного жилого огонька? Как, Серёга, такое может быть? Может, произошла какая-то серьёзная авария, связанная с электричеством?

– Жилые огоньки, говоришь? Ну-ну. Ерунда это, между нами говоря. То бишь, незначительная мелочь. Из серии – всякое бывает. В том числе, и техногенные аварии…. А куда, спрашивается, подевались два многополосных шоссе? Я же чётко помню географическую карту. Одно шоссе должно проходить с той стороны сопки, откуда мы пришли. Второе – с этой. Закавыка, однако. Вернее, шарада неразрешимая.

– Может, это и не Норвегия вовсе? В том смысле, что чёртов туман затащил нас э-э-э…

– Куда – затащил?

– А чёрт его знает – куда!

– В том-то всё и дело, что непонятно, – тяжело вздохнул Даниленко. – Совершенно ничего непонятно. Ничего…. Ладно, ночь приближается, пора задуматься о комфортабельном походном лагере. Там, ниже по склону, я приметил подходящую лощинку – ручеёк ненавязчиво шумит, имеется наполовину засохший кустарник. То бишь, куруманник, как выражается наш Вовочка, выросший в Сибири…. Пошли, брат.

– Пошли.

Они отыскали на берегу ручья подходящую ровную площадку, оперативно наломали сухих веток ракиты, развели аккуратный и яркий костерок.

– Пройдусь вдоль русла, поищу более серьёзных дровишек, – сообщил Тиль. – А, что ты задумал?

– Пойманную ставриду почищу и выпотрошу. Я догадался перочинный ножик прихватить с собой.

– Знаешь, я рыбу, конечно, люблю ловить. А, вот, кушать – не очень. Тем более, у нас собой нет ни сковороды, ни кастрюльки, ни соли…. Как ты её будешь готовить?

– Насажу на прутики вереска и запеку над костром.

– Фу, уже слегка подташнивает…. Может, не надо? Типа – рыбу выбросим, а поужинаем бутербродами?

– Не пойдёт, – нахмурился Леонид. – Ты не забыл, что вокруг наблюдается сплошная и безлюдная глухомань? Поэтому надо к продовольствию относиться бережно, трепетно и уважительно. Когда ещё мы доберёмся до людей? Молчишь? Вот, то-то же…. Поэтому на сегодняшний вечер и на завтрашнее утро объявляется «рыбный день». Сейчас ставридку покусаем, а с утра – треску. Извини, но так надо. А два бутерброда и упаковка норвежских сосисок автоматически переходят в категорию – «неприкосновенный запас»…

Даниленко приволок и подбросил в костёр парочку приличных берёзовых коряжин.

– Прошу к столу, – пригласил Лёнька. – Рыбка приготовилась.