Тайная дипломатия — 2 - Евгений Васильевич Шалашов Страница 8

Артур расстегнул шинель, подумал, снял ее и кинул на спинку стула, а сам уселся ко мне на кровать и спросил:

— Как ты тут? Шоколад остался? Если нет, сегодня же привезут.

Я только отмахнулся:

— Я уже твоим шоколадом объелся. Расскажи-ка лучше — выявил ты причины Кронштадтского мятежа?

— А чего их выявлять? Причины простые — частично, недовольство матросов и солдат Советской властью. Частично — влияние иностранной агентуры и эмиссаров белогвардейцев. Опять-таки, социал-революционеры и бывший товарищ Савенков здесь отметился. Главных фигурантов, которые не успели сбежать, уже задержали, ведем допросы, а теперь работаем с разной мелкотой, вроде профессора Таганцева.

Услышав о профессоре Таганцеве я сразу же навострил уши. Ведь из-за него был расстрелян мой любимец Гумилев.

— И что с Таганцевым? — поинтересовался я, постаравшись, чтобы прозвучало как можно небрежнее.

— Пока не могу сказать, — пожал плечами Артузов. — Я с Кронштадтом разобрался, а по Таганцеву и прочим гражданским, пусть начальник Петрочека занимается, товарищ Семенов. Он, кстати, говорит, что с тобой знаком. Позвони, да поинтересуйся. А ты что, Таганцева знаешь?

Ишь, контрразведчик, заметил мой интерес. И что сказать? Сообщить Артузову, что по делу Таганцева проходил поэт Николай Гумилев? Так может, в этой реальности про Николая Степановича никто и не вспомнит, а я язык вытяну.

— Фамилию слышал, географ известный, — выкрутился я. — Еще знаю, что он донными отложениями занимается. Название смешное — сопрель, апропель, не то еще какое-то. Ил, растения сгнившие, рачки дохлые.

— Сапропель это называется, товарищ гуманитарий, — вздохнул Артузов. — Мог бы и запомнить. Его, кстати, в качестве удобрения используют, а еще в медицине.

— И почему ты такой умный, товарищ металлург? — улыбнулся я.

— Ты не забыл, что твой бывший начальник и мой дядюшка врач? Увлечение было накануне войны — ревматизмы донными отложениями лечить, неврастению у барышень с помощью ила изводить, и всего прочего. Вот, я и нахватался, — пояснил Артур.

— Кстати, а Михаил Сергеевич как поживает? — поинтересовался я. — Не хочет ли снова в наши ряды встать?

— Володя, ты же знаешь, что со здоровьем у него плохо. Вроде, подлечился, сейчас уполномоченным по рыбной промышленности работает. Тебе бы лучше самому с ним поговорить, но он нынче на Каспии.

— Жаль, — протянул я. — У меня на Каспий ехать времени нет, а ждать, когда он в Москве появится, сам понимаешь, тоже некогда. А я бы ему работенку предложил непыльную.

— А что за работенку, если не секрет?

— Какие секреты от друга? — хмыкнул я. — Я бы его резидентом сделал в Европе. Где именно, пока и сам не знаю, но придумаю.

— Ничего себе — непыльная работенка! — фыркнул Артур. — Хочешь моего любимого дядюшку на нелегальную работу отправить? — Помешкав с пару секунд, Артузов посерьезнел. — А знаешь, я об этом с ним поговорю. Может, и согласится, да еще и обрадуется. Он же на нелегальной работе много лет был, не привыкать.

— Вот-вот, — кивнул я. — Такого человека, как Кедров, держать уполномоченным на рыбе — нерационально. А у меня, как знаешь, кадровый голод.

— Поговорю, — решил Артур. — Ежели согласиться, то я его в Париж отправлю, в торгпредство, а там уж ты сам решишь, где его задействовать.

— Нет, прямо в торгпредство не надо, — замахал я руками. — Кедров — человек очень приметный. Кто его знает, не заинтересуются ли им? Я тебе для него адрес явки оставлю. И пароль дам, на всякий случай.

Использовать Кедрова на нелегальной работе я хотел давно. Поначалу мыслил отправить его в Швейцарию — либо в Цюрих, а либо Берн. А что? Будет сидеть в кафе на Цветочной улице, присматриваться, принюхиваться, подбирать агентуру для работы во Франции, или в Германии. И что хорошо, так это то, что Михаил Сергеевич в тех местах уже бывал, там получал медицинское образование. Но поразмыслив здраво, идею со Швейцарией отмел. Как знать, не найдется ли в тех местах кто-нибудь из его старых знакомых, или сокурсников по медицинскому вузу? Большевики секрета из своей партийной принадлежности тогда не делали, так что, зачем рисковать? Но человек с таким опытом работы, как Кедров, мне очень нужен.

От раздумий меня отвлек Артузов.

— Вижу, что ты на поправку пошел, если тебе разрешили читать, — сказал Артур, кивая на газеты, раскиданные по постели.

— Ага, — кивнул я.

— И что ты можешь сказать о политике нашего государства?

— О политике — ничего не могу сказать. Может, ты просветишь? Что там на Политбюро затевают — войну до победного, или мир? Или пока сказать невозможно?

Артур сделал задумчивое лицо, почесал затылок, потом изрек:

— Сам понимаешь, пока политбюро решение не вынесет, сказать сложно. Слухи разные ходят. Есть мнение, что и войну-то с финнами затеяли, чтобы поскорее мир заключить. Но это, сам понимаешь, только домыслы.

Я покивал с очень умным видом, хотя понимал, что актерствовать у Артузова получается лучше, чем у меня и задал вопрос, заходя издалека:

— А скажите-ка мне, товарищ начальник отдела контрразведки, прислушались ли вы к моей информации?

— К какой именно? — сделал Артур непонимающий вид.

— А к той, которая касалась крота в штабе фронта.

— Это который журналистам сливал информацию? — невинно поинтересовался Артур. — Так Володя, у тебя же никакой конкретики не было. Как тут работать? А крот мог и не в штабе фронта служить, а где угодно.

— То есть, дезинформацию французам сливал ты? — обличительным тоном спросил я. — А в реальности и не было здесь ста семидесяти тысяч штыков.

— Умный ты, товарищ Аксенов, — покачал головой Артур. — Но, если честно, идея не моя, а армейцев. Кто именно придумал, не знаю. Возможно, что сам товарищ Троцкий предложил или Ворошилов. А может быть Фрунзе или Егоров? Они решили двух зайцев убить — финнов разгромить, и заставить поляков начать наступление, чтобы в ловушку поймать. А как лучше это сделать? Создать видимость слабости, верно? Разведупр по своим каналам дезу пустили, а нас уже задним числом в известность поставили, помочь попросили. А ты как догадался?

— Не сразу, — признался я. — Вначале обратил внимание на кое-какие несоответствия.

— Например? — заинтересовался Артузов.

— Я, когда в Череповецкую губернию ездил, то с чекистом на вокзале разговорился. А он удивлялся — мол, почему, если война с финнами скоро, то через Череповец эшелоны не идут? Странно, верно? Вот тут я и начал думать. Понятное дело, что с Западного фронта удобнее гнать поезда напрямую, из Москвы в Петроград, но